Но рядом с красной эскадрой, на рейде, под царскими андреевскими флагами стояли мощные враги. В грозном безмолвии высились громады «Ростислава», «Чесмы», «Памяти Меркурия», «Синопа».
А между тем на берегу не дремал известный палач-усмиритель, генерал-барон Меллер-Закомельский. Им уже был вынесен смертный приговор судам-революционерам.
15 ноября, в 3 часа дня, начался безжалостный расстрел несчастного «Очакова».
Первый предательский выстрел дан был с канонерки «Терец», по катеру, перевозившему революционеров с берега на «Очаков». Катер, пораженный в самую середину, тотчас же пошел ко дну. Это послужило как бы сигналом. Тотчас началась стрельба со всех сторон. На «Очаков» буквально обрушился стальной ливень снарядов. Стреляли с судов, стреляли из орудий крепостной и полевой артиллерии, пулеметы с Исторического бульвара, стреляла залпами пехота.
Одним из первых орудийных залпов на «Очакове» была разрушена электрическая машина. Едва дав шесть выстрелов, «Очаков» вынужден был замолчать.
На нем начался пожар. Но красный крейсер еще в течение долгого времени служил мишенью озверевшим палачам.
Куда хуже вышло с «Пантелеймоном». Здесь не успели даже приладить к орудиям ударники и замки. Страшные 12-дюймовые пушки броненосца были беспомощны. Не дав ни одного выстрела, «Пантелеймон» поднял белый флаг.
Истинным героем вел себя контрминоносец «Свирепый». Он один пошел в атаку на великанов-броненосцев и крейсеров «Память Меркурия», «Ростислав» и «Капитан Сакен». Но, встреченный их огнем, начал тонуть. Однако «Свирепый» красного флага не спускал и стрелял до тех пор, пока не потерял способность двигаться, при чем были разрушены все надстройки его палубы.
Свидетель расстрела «Очакова» Д. Вдовиченко рассказывал:
«Не было сил оторваться от жуткого зрелища. На крейсере поминутно вспыхивали огоньки и взвивались столбы дыма. Это разрывались попадавшие в него снаряды. Одиннадцати-, восьми-, шести- и трех-дюймовые снаряды один за другим сыпались на наш гордый крейсер. Видно мне его было, как на ладони. Вот на «Очакове» забегали люди, из носовой его башни грянул выстрел 6-дюймового орудия. Затем второй. Оба по направлению к дворцу главного командира. Больше выстрелов с «Очакова» не было»…
Озверевшие царские палачи не дали почти никому из «взбунтовавшихся» очаковцев перебраться с горевшего крейсера на берег. По катеру с ранеными, отвалившему от «Очакова», стреляли картечью, бросавшихся вплавь расстреливали пулеметами, карабкавшихся на берег приканчивали штыками. Поэтому многие моряки сгорели на крейсере заживо. По словам очевидцев, это было жуткое, потрясающее зрелище:
«Посредине бухты — огромный костер, от которого слепнут глаза, и вода кажется черной, как чернила. Три четверги гигантского крейсера — сплошное море огня. Остается целым только кусочек корабельного носа. Когда пламя пожара вспыхивает ярче, мы видим, как на бронированной башне крейсера вдруг выделяются маленькие черные человеческие фигурки. До них полторы версты, но глаз видит их ясно.
Вдруг в толпе раздается тревожный, взволнованный шопот:
— Тише!.. Там кричат!..
И стало тихо, до ужаса тихо… Тогда мы услыхали, что оттуда, среди мрака и тишины ночи, несется протяжный, высокий голос:
— Бра-а-тцы!..
Пришли солдаты — маленькие, серенькие, жалкие — Литовский полк. Кто-то из нас сказал ближайшему:
— Ведь это, голубчик, люди горят!
Но он глядел на огонь и лепетал трясущимися губами:
— Господи, боже мой. Господи…
А гигантский трехтрубный крейсер горел. И опять этот страшный, безвестный, далекий крик:
— Бра-а-тцы!
И потом вдруг что-то ужасное, нелепое, что не выразишь на человеческом языке, крик внезапной боли, вопль живого горящего тела, короткий, пронзительный, сразу оборвавшийся крик. Это все оттуда…
Больше не слышно криков. Душит бессильная злоба. Мы уезжаем. Крейсер горит до утра…»
Севастопольское восстание было подавлено с неслыханной жестокостью. Шмидт, пытавшийся бежать переодетый— в матросском платье, — был задержан. Он и еще трое матросов с «Очакова» были расстреляны на острове Березани 6 марта 1906 г. Они умерли героями. Шмидт был убит лишь вторым залпом…
Адмирал Чухнин, после подавления очаковского восстания, телеграфировал царю: «Военная буря затихла, революционная — нет». И он был прав. На помощь своему собрату — черноморскому флоту — поднимается флот Балтийский.
В тихой, красивой бухте Попон-Гвик (у Ревеля) мирно стоял учебно-артиллерийский отряд судов: крейсер I ранга «Память Азова», минный крейсер «Воевода» и миноносцы. На судах шла обычная работа, по зеркальной глади бухты скользили катера, шлюпки: ничто не предвещало мятежа. А он грянул в ночь с 19 на 20 июля 1906 года.
Команда «Памяти Азова» получила известие о восстании гарнизона на Свеаборгских островах. Решено было поддержать его, для чего и захватить в первую очередь крейсер.
Началось дело так. На крейсере вдруг погасло электричество. А затем раздался голос главаря восстания, матроса Лобадина:
— Выходи за мной! Ну, братцы, не зевай!..
Матросы бросились к винтовкам. Началась перестрелка с офицерами, во время которой был ранен шпион и доносчик, судовой священник отец Клавдий. Офицеры спустились в баркас и пошли к берегу. По ним командой был открыт огонь из винтовок и 47-мм орудия. Но они успели скрыться.
На «Памяти Азова» взвились красные флаги. Но названные суда эскадры не поддержали восстания. «Азов» поднял сигнал:
«Воеводе» и миноносцу «Ретивый» следовать за мной»!
Последовал ответный сигнал:
«Ясно вижу».
Но названные суда не присоединились. Возмущенный «Азов» повернул пушки правого борта на предателей. Тогда «Воевода» и «Ретивый» бросились к берегу. Команды их, во главе с офицерами, высадились и, оставив суда, убежали в лес. «Азов» один покинул рейд и пошел в Ревель.
Во время этого перехода среди команды начались разногласия. Часть несознательных матросов-новобранцев, сагитированная унтер-офицерами, оставшимися на корабле, внезапно подняли контр мятеж.
В 7 часов вечера на палубе «Азова», стоявшего уже около Ревеля, завязалась горячая схватка. Полтора часа шел кровопролитный бой с переменным успехом. Революционеры начали уже одерживать верх, но в это время из Ревеля подоспели два парохода с жандармами и солдатами.
Жандармы взяли «Азов» на абордаж. Рукопашный бой закипел с еще большей силой. В этой неравной схватке предателем писарем Евстафьевым был убит глава восстания Лобадин.
После смерти вождя борьба продолжалась недолго. Вскоре красный флаг пополз вниз. Снова засвистела боцманская дудка. Мятежников схватывают жандармы и отправляют в Вышгородский замок, где их садят в страшную старинную башню «Маргарита».
Суд приговорил 18 человек азовцев на разные сроки каторжных работ. Четверо были расстреляны. Тела их выбросили в море.
Отголоски революционной бури докатились даже до берегов знойной Африки. 3 октября 1906 года в Алжире (французский порт на африканском побережьи Средиземного моря) на русском военном транспорте «Кронштадт» должен был начаться матросский мятеж. Транспорт «Кронштадт» был старый мятежник. Он принимал участие в кронштадтском восстании моряков в сентябре 1905 года, он бунтовал при отправке в дальнее плаванье. А это был уже третий по счету революционный мятеж «Кронштадта».