— Вы напали первые на оазис Дарган-Ата, но я на вас не сердит, да поможет вам Аллах, чтоб вы не увидели Лицо Жажды и Аму-Дарью, текущую в песках, — мрачно сказал Магома.

Иомуды молча повернулись и пошли прочь.

— Ну и чорт, злой какой! — с почтением и страхом сказал горнист.

— Они убили Ворона, — коротко ответил Магома. Все повернули в лагерь, и никто не промолвил ни слова.

— Ночью они в последний раз нападут, чтобы взять воду. Приготовься, — задумчиво сказал Магома, обращаясь к взводному. — Я потребовал от них страшную вещь и, прежде, чем ее сделать, они нападут.

По возвращении в лагерь, Магома сам руководил работой. Тюки товаров сложили круглой стеной. В середину уложили верблюдов с водой. Там же, внутри импровизированной крепости, поместили пленных хана — женщин и детей. Остальные тюки вынесли вперед и соорудили четыре баррикады с четырех сторон лагеря. Как только наступила ночь, иомуды открыли стрельбу. Перед утром они произвели конную атаку, но она была легко отбита огнем с баррикад. Потом все затихло, и только были слышны стоны раненых чабанов, оставшихся на песке. Их подобрали и напоили водой.

Когда рассвело, стало видно, что на бархане машут белой тряпкой.

— Поедем, поедем скорей! — возбужденно сказал Магома.

Взводный колебался.

— Что же они — то стреляют, то разговаривают? — но Магома продолжал настаивать, и взводный согласился.

— Бери много красноармейцев, половину бери, — сказал Магома и добавил — и бери много веревок.

Когда они подъехали к бархану, навстречу им, шатаясь и падая, плелись семь безоружных пеших людей. Впереди всех шел старик. Он приблизился и смиренно подал Магоме большой окровавленный сверток. На его лице был беспомощный ужас; еле двигая языком, он пролепетал:

— Там жизнь восьмидесяти человек, мы хотим говорить с тобой. Прими то, что ты требовал.

Он приблизился, и конь Магомы шарахнулся в сторону. Магома дрожащими руками взял сверток и развернул.

Это была голова Джунаид-хана…

Красноармейцы с ужасом и любопытством глядели на благообразное суровое мертвое лицо с длинной седой бородой.

Магома долго задумчиво смотрел на закрытые мертвые глаза грозного хана, потом спрятал голову в седельный мешок и медленно заговорил:

— Вы не солгали. Я вижу, вы хотите разговаривать. Хан погиб, потому что у него нехватило воды. Что может быть драгоценнее холодной чистой воды! Вы получите всю эту воду, но пусть люди приходят по одному и кладут оружие здесь на песок…

Иомуды слушали, смиренно опустив голову и скрестив руки на груди. Когда Магома замолк, старик закричал, повернувшись назад. Из-за бархана гуськом стали выезжать чабаны. Они ехали шагов на двадцать один от другого. Каждый останавливался шагах в двухстах, бросал винтовку и патроны на песок и, приблизившись, отдавал коня. Магома выдавал каждому четверть кружки воды, а красноармейцы связывали руки пленным назад. Когда вся церемония сдачи окончилась, и коней, нагруженных оружием, отвели назад, в лагерь, Магома сказал, обращаясь к взводному:

— Теперь пусть развяжут руки этим добрым людям, и пусть они идут, куда хотят. — И с жестоким лицемерием он добавил: — Мы не тронем ни одного.

— Ты что же это — над людьми издеваешься?! — сказал взводный, побагровев от ярости. Среди пленных поднялись отчаянные крики, но Магома спокойно спросил:

— У тебя хватит воды на десять дней для всех нас? Нам надо поить скот. Мы будем итти медленно, потому что с нами дети и женщины… Подумал ты об этом?

Взводный помолчал, потом решительно сказал:

— Все-таки раз пленные, убивать нельзя, а водой делиться будем…

— Они убили Ворона, — с неутолимой ненавистью в голосе сказал Магома.

— Ну так что ж, что убили — значит, всех резать надо? А если они в плен сдались? — возразил взводный.

— Они не сдавались в плен. Им была нужна вода. Они продали оружие и коней за воду, — отвечал Магома. — За каждого коня и винтовку я дал по четверти кружки воды. Я окончил свою торговлю, отпусти этих людей — и пусть они идут с миром!

Он повернул коня назад. Пленники молча опустились на колени, как это делали когда-то узбеки пред лицом хана. Взводный увидел, что с Магомой ничего не поделаешь, и стал его просить:

— Ну, послушай, не прикидывайся таким чортом, лучше придумай что другое!

— Если ты хочешь, я буду судить этих людей, — сказал Магома и, увидев, что взводный задохнулся от гнева, добавил: — Не бойся, ты будешь доволен.

Не дожидаясь ответа, Магома подъехал к туземцам, все еще стоявшим на коленях.

— У нас мало годы, — сказал он, — но мы можем спасти вас, и вы будете живы. Вы напали не оазис, сожгли дома, убили много людей, захватили женщин и увели скот. Когда Судьба протянула руку, ваша Чаша на весах Жажды поднялась кверху.

На минуту голос Магомы прервался, он снова вспомнил о смерти Ворона… Потом он овладел собою и продолжал:

— Кровь побежденных должна быть пролита под солнцем по всему песку Каракума. Но вам дано искупить свои злодеяния. Вы получите своих коней и на два дня воды. Вы пойдете и вытащите все камни из колодца Отуз Кулач. Так же вы будете чистить все колодцы, которые засыпали камнями.

— Вот это правильно! — оживившись сказал взводный. — Ежели что напортил, сам и починяй!

Магома продолжал:

— Кроме того, целый год вы будете работать в оазисе Дарган-Ата, чтобы исправить причиненное вами зло. Клянетесь ли вы исполнить все это?

— Клянемся, — вздохнула толпа.

Пленные встали и пошли к лагерю.

Магома галопом поскакал вперед. Когда взводный, не спеша, подъехал к лагерю, он увидел, что узбеки целой толпой гудели и жестикулировали у могилы Ворона. Магома в ногах командира вырыл яму и торжественно проговорил:

— Ворон, ты погиб, не вкусив чистой воды. Но землю у твоих ног я обагрю кровью хана!

Магома бросил в яму голову, которую держал в руках, засыпал яму песком и тщательно притоптал песок ногами…

В БОЛОТАХ КАРЕЛИИ

Из эпохи гражданской войны в Карелии.

Рассказ В. Белоусова

От редакции

Беспримерная по отваге и геройству фронтовая борьба восставшего пролетариата за свободу отделяет нас от темного времени царизма. Не просто, не играючи достигло наше советское государство той силы и крепости, перед которыми вынуждены преклониться многие, сохранившие еще долю трезвости представители буржуазии. Много трудных минут пришлось пережить, прежде чем выйти победителем из всех тех невзгод и препятствий, которые стояли на пути нашего молодого государства.

Особенно много таких трудных минут пришлось выдержать нам в 1919 году.

Всевозможные белые банды наступали отовсюду. Мы знаем, что с юга их мутная волна докатывалась в то время почти до Орла, Юденич подходил к самому Ленинграду (тогда еще Петроград% с востока чехо-словаки и Колчак занимали Волгу, в Архангельске произошел английский десант.

Не миновала войны и маленькая, тогда еще полудикая Карелия. Две лавины белых войск сдавливали в то время ее: с севера — сербо-англо-русско-французский сброд под громким названием Северной армии ген. Миллера и с запада, от Финляндии, — Олонецкая добровольческая армия. Сравнительно большим силам белых были противопоставлены в Карелии незначительные кадры красных. Между тем, если бы поток белогвардейцев не был бы там задержан, белые прорвались бы по линии Свирь — Ладожское озеро — Нева, и Ленинград был бы взят с тылу. Отстоять Карелию было необходимо во что бы то ни стало.