— Ты не вкусил свежей воды, и уста твои замкнулись, о Ворон! Твоя жизнь опустила Чашу Весов.

Среди кавалеристов началось движение. Как ветер, неслись чабаны Джунаида на караван. Магома ударил себя в грудь и, нежно погладив плечо мертвого Ворона, схватил винтовку.

Кавалеристы рычали, как звери, сами не замечая того. Они, наконец, были у воды. И теперь кто-то посягал на эту воду. Звонкие команды взводных командиров были выполнены мгновенно. Чабаны Джунаида за все годы не видали такой контр-атаки и рубки, какую получили сейчас. Затем последовала короткая перестрелка, и черные фигуры в бараньих шапках скрылись за барханами.

На короткое время по всему табору разлилось молчание. Красноармейцы хоронили своего командира. После того, как отгремели залпы, спокойный, радостный гул разрастался все больше и больше. Поили водой пленных узбеков, подсчитывали добычу, варили баранов. Командир первого взвода, принявший команду над эскадроном, отдавал распоряжения, собираясь в обратный путь. Когда ему показалось, что все уже готово, он подошел к Магоме. Проводник задумчиво сидел на каком-то тюке с товаром и не принимал участия в общей сутолоке.

— Магома, по какой дороге нам лучше итти назад? — спросил новый командир.

— Самая лучшая дорога та, при которой мы не будем нуждаться в воде. Поэтому лучше всего — нам сидеть здесь, — отвечал проводник.

Взводный засмеялся. Магома продолжал;

— За каждым барханом на нас будут нападать… Ты этого хочешь?

— Нет, — живо ответил взводный.

— Ну, тогда сиди здесь, — мрачно отвечал Магома.

Он был удручен смертью Ворона и не собирался разглагольствовать.

Командир взвода увидел, что он поспешил со своим распоряжением о выступлении. Поэтому он сел рядом с иомудом и ласково сказал;

— Магома, ты не молчи, ты посоветуй.

— Сколько еще времени нам надо было, чтобы мы погибли? — спросил Магома.

— Да если бы еще сутки, все бы издохли, — отвечал взводный.

— Давай эти сутки подождем здесь. Пускай издохнут чабаны хана. Здесь нигде нет воды, — отвечал Магома.

— Ну, ладно, до завтра останемся, а там видно будет, — сказал взводный.

Но еще до заката солнца взводный убедился, что Магома был прав. На бархане появились всадники, загремела стрельба, и по всему лагерю посыпались пули. Горнист заиграл тревогу, и красноармейцы стали седлать коней, чтобы принять бой. Среди бывших пленных узбеков началась паника. Магома очень спокойно подошел к взводному и, показав рукой в сторону противника, сказал;

— Зачем тебе сражаться с ними?

— Пошел к чорту! Ты чего дурака валяешь? — заорал взводный. Магома улыбнулся.

— Белая тряпка — обещание воды и мира. Помахай белой тряпкой, и они придут разговаривать с тобой. Им некуда деться. Ведь я тебе сказал, что здесь воды нет.

— Поезжай сам с ними разговаривать. Накинут тебе аркан на башку, будешь знать! — отвечал взводный.

Магома, вместо ответа, взял у узбека белую чалму, нацепил ее на палку и стал махать в воздухе. К изумлению красноармейцев, выстрелы немедленно прекратились. Магома сел на коня и поехал вперед с белым флагом. Взводный командир взял с собою горниста, пятерых всадников и последовал за ним. Когда они выехали за лагерь, к ним приблизились пять чабанов, вооруженных винтовками. Глядя теперь на своих врагов, красноармейцы могли видеть, какими они сами были в дни жажды. Багровые лица чабанов были налиты кровью и густо присыпаны пылью. Воспаленные кровавые глаза глядели почти безумно. Губы у всех были синие и сочились кровью. Магома без всякого предисловия спросил;

— Братья, почему у хана было так много воды?

— Он берег ее, так как предстоял дальний путь, — отвечал ближайший чабан. Он облизнул свои сухие губы и замолк.

— Я боюсь разговаривать с вами, пока у вас ружья, — с насмешкой сказал Магома. — Но, если вы хотите, я за каждое ружье и коня дам вам половину чашки воды. Чабан выругался, но Магома ласково продолжал:

— Я знаю цену воды. Если вы не хотите — идите с миром, и пусть поможет вам Аллах!

— Дай хоть по целой чашке, — сказал старик-иомуд, выезжая вперед.

— Нет, — твердо отвечал Магома. — Вы убили человека, который лучше вас всех. Сейчас я дам только по четверти чашки. Остальное вы получите тогда, когда приведете того, кто бросил аркан на голову командира.

Тут он снова повернул коня назад. Чабаны загалдели между собой, и старик сказал:

— Мы согласны.

Магома слез с коня и медленно отвязал небольшой мех с водой. Он как будто священнодействовал, наливая воду. Когда он чалил четверть небольшой чашки — не более одного глотка, старик, задыхаясь, протянул руку, но Магома покачал головой и сказал:

— Слезь с коня и отдай винтовку.

Иомуд заплакал и передал ошеломленному красноармейцу винтовку, патроны и повод коня. Старик прополоскал рот и с наслаждением проглотил воду. Остальные, один за другим, спешивались, отдавая оружие и коней и протягивая руку за чашкой. Когда пятеро неприятельских парламентеров остались стоять безоружными.

Магома бережно привязал мех с водой и сел на коня. Старик подошел и припал головой к его стремени.

— Пощади, — сказал он, — как мы приведем этого человека? У него ружье…

— Вы можете его обмануть, — жестоко отвечал Магома.

— Дай хоть напиться людям, дьявол! — возмущенно закричал взводный.

— Они убили Ворона, — непреклонно сказал Магома, и дальнейшие слова протеста застряли в горле взводного командира.

Магома молча повернул коня к лагерю, и красноармейцы последовали за ним. Не успели они доехать до табора, как взводный, оглянувшись, увидел, что позади из-за бархана выехало с полсотни всадников.

— Ох, и много же их, как бы не напали! — с опасением сказал он.

— Когда Ворон увидал тряпки, покрытые кровью, он сказал, что их не больше ста человек, — отвечал Магома и печально добавил: — Ворон был человек мудрый. Здесь половина, вторая половина прячется. И это все.

— Что ж теперь делать? Посмотри, они нас зовут, — сказал взводный и указал рукой.

— Дай мне твой револьвер, — зловеще улыбаясь, попросил Магома.

Взводный вынул наган из кобуры и подал иомуду. Магома спокойно осмотрел его и спрятал себе за пазуху.

— Так ты думаешь, не нападут? Не опасно ехать разговаривать? — тревожно спросил взводный.

— Ты больше не услышишь от них ни одного выстрела. На всякий случай, пусть остальные красноармейцы приготовятся.

Взводный послал в лагерь одного кавалериста, а сам повернул коня за проводником. Пятеро пеших чабанов и двое новых, вооруженные, на конях, с белой тряпкой на палке двигались навстречу кавалеристам.

Позади одного конного шел со связанными руками безоружный иомуд в черном шелковом халате. Его вели на аркане.

— Вот! — приблизившись, сказал старик, показывая рукою на связанного человека. — Это помощник хана, начальник его телохранителей. Он набросил аркан на твоего командира.

Магома, вместо ответа, подъехал к связанному человеку и выстрелил ему в лоб из нагана. Иомуды не шелохнулись. Магома спокойно слез с коня и выдал им еще по четверти чашки воды, не прибавив, однако, ни одной капли. Двое приехавших всадников отдали свои винтовки. Когда они хотели слезть с коней, то оба упали на песок.

— Помрут люди — не злодействуй, дай воды! — сказал взводный, показывая на лежащих. Магома дал обоим по половине чашки и сказал:

— Завтра утром, но не раньше, я буду разговаривать с остальными.

Он нагло показал рукою в сторону молчаливого вооруженного отряда чабанов, на глазах у которого он только что застрелил начальника телохранителей хана.

— Только пусть мне принесут то, что нужно. Вы понимаете… — и он тихо и быстро добавил что-то, обращаясь к иомудам.

Безоружные иомуды отшатнулись от него, и на их лицах выразился ужас.

— Да будет проклята твоя вода! — воскликнул старик. — За одну чашку ты готов напоить нас кровью досыта!