— Э-э-э… Какие еще отчеты?
— Ну, как же! У вас есть планы. У вас просто обязаны быть отчеты об их выполнении! Иначе это не планирование, а так, бумажка, — презрительно кинула она на стол большую тетрадь в девяносто шесть листов.
— Извините…, — директор помотал головой. — Я что-то плохо понимаю, видимо. Это, — показал он на тетрадь, — мои личные планы. Понимаете? Это я сам себе планирую. Какие отчеты, что вы?
— Та-а-ак… Вы действительно плохо понимаете. Вот ваши завучи — опытные. Они знают, что планирования без отчетности не бывает. А у вас это недочет, недочет…
— Еще раз извините, — директор наклонился, заглядывая инспектриссе в глаза, — но вы это все серьезно говорите? Что я сам себе должен писать планы, а потом сам себе отчитываться в их исполнении?
— Да. Так и запишем. Отчетности нет, выполнение планов не контролируется…
Директор школы развел руками, посмотрел на своих завучей.
— Знаете, пишите вы, что хотите. Я пока пройду по школе. Надо, знаете ли, контролировать работу. У нас, знаете ли, по вечерам разные секции, факультативы.
— Но…, — начала было проверяющая, и умолкла, потому что за директором уже закрывалась дверь.
Он походил по всем этажам, заглядывая во все классы, где еще горел свет. Обсудил с физруком будущие соревнования, пострелял у военрука из «воздушки» по мишеням, заглянул в компьютерные классы…
Когда он вернулся в кабинет завучей, инспектора уже не было, а завучи сидели над расписанием на следующую четверть.
— А где эта… Как ее?
— Мы ее выгнали…
— Шутка, что ли?
— Нет, правда. Надоело, знаете. Вы правы, это все такой формализм, никакого отношения к работе не имеющий. И мы ее просто выгнали. Сказали, чтобы уходила, проводили до дверей, помахали рукой, предупредили, чтобы больше не приходила…
— Что, серьезно? — директор просто наслаждался ситуацией. — Что, вот так, взяли и выгнали инспектора Гороно? Отлично! Молодцы! Хвалю!
Утром он пришел еще раньше и сел, улыбаясь, у телефона. Ровно в восемь утра раздался звонок из Гороно:
— Что вы себе позволяете?
— Я? Извините, о чем вы? Я ничего себе не позволяю…
— Вы знаете, что вчера было?
— Приходила ваша инспектор, мы с ней поработали. Потом она ушла…
— Ваши завучи выгнали ее! Выгнали представителя руководящего органа!
— Я не присутствовал… Но понял вас, понял. Это безобразие. Я буду разбираться… Мне надо будет с каждым из завучей переговорить индивидуально, выяснить, что и как случилось. Я разберусь. Спасибо за информацию.
И он, продолжая улыбаться, положил трубку.
В первый раз завучи поступили именно так, как он хотел бы и сам, да несолидно как-то директору — женщину…
Больше эта инспектор в школу для проверок не ходила. А вопрос о планировании и отчетности не поднимала ни одна комиссия.
Секретарь
— А что вы нас ругаете? Вы, вон, на свою секретутку поглядите! — синие тени, черные стрелки от углов глаз чуть не до виска, красные щеки, яркие губы — восьмиклассницы стояли насмерть, не поддаваясь никакой критике.
— На кого, на кого? — поднял брови директор школы.
— На Лариску вашу!
— Ну, во-первых, она не моя, а во-вторых, ее должность называется «секретарь». И потом, она же не школьница…
— А какая разница? Школьница, не школьница… Она в школу так ходит, а нам — нельзя?
…После проведенной воспитательной работы директор школы сидел в своем кабинете и думал. Не в первый раз уже ему тыкали пальцем в сторону секретаря, которая осталась «в наследство» от прежнего директора.
— Лариса! — открыл он дверь. — Зайди ко мне!
— Слушаю вас.
«А ведь девчонки были правы,»- подумалось ему. — «Типичная секретутка…»
Узкая короткая кожаная юбка в обтяжку, высокие сапоги-чулки на каблуке, ярко-красная блузка, яркая раскраска… Вся такая «набитая», такая гладкая. Как говорится, — не ущипнуть.
— Кхм… — едва сдержал смешок. — Ларис, а ты давно у нас работаешь?
— Давно-о-о… Как не поступила, так сразу в школу и устроилась.
— А ты после этого еще поступала?
— Да, нет, готовлюсь все.
— Угу, угу… А тебе не мала эта зарплата? Нет-нет, я не о повышении говорю… Вот ты пришла, вчерашняя школьница, «пересидеть» какое-то время в школе. Место тихое, несуетное, все знакомы, можно спокойно готовиться к экзаменам, да еще и у учителей консультироваться… Это я вполне понимаю. Тут деньги — не главное…И все же… Сколько лет ты уже здесь?
— Пять. А что, нельзя?
— Да, можно, наверное… Я просто не понимаю ничего. Вроде, должность такая, что только для пенсионеров или для выпускницы — пересидеть годик до поступления. А ты, вон, пять лет… И как долго ты собираешься еще работать секретарем? С такой внешностью — модель просто! Кхм… Да. Вот…
— Вы меня гоните, что ли?
— Я хоть что-то про увольнение сказал? Я просто предложил тебе подумать, сколько еще лет ты потеряешь, сидя здесь за машинкой. Иди, иди… Мне тут еще поработать надо. Иди. И думай…
…
Через два дня она уволилась и почти сразу нашла работу в Москве…
Уборщики
— …А вы, правда, уборщиков ищете?
Двое выпускников стояли в кабинете директора. Но один молчал, прятал глаза, не знал, куда деть большие не по возрасту руки, а другой, потоньше, поразвязнее в поведении, вел разговор.
— Правда. Никто же не идет, зарплата совсем маленькая. А грязь в школе — сами видите, какая…
— А вот если мы с другом… Нам можно будет?
— Вообще-то с шестнадцати лет уже можно.
— Во! Нам как раз по шестнадцать!
— Ребята, но там же деньги — копеечные совсем…
— А куда нам деваться? Мы — маленькие. И в школе учиться надо. А так, после уроков останемся и всю школу отмоем. Это же можно?
— Да, меня так устроило бы. Чтобы с утра к приходу всех школа была чистая, днем будут дежурные чистоту поддерживать, а когда все уйдут — тут вы и отмоете… Да. Это было бы хорошо. Но имейте в виду — поблажек не будет. Будете перемывать, если что. Это — работа. Не игра.
— Конечно! А мы и не думаем филонить! Нам просто деньги нужны свои собственные!
Тут большой кашлянул и толкнул его локтем в бок.
— Только… А можно, вы никому не будете говорить, что мы у вас уборщиками работаем? Засмеют же…
— Да, можно, конечно. Но вас же все равно видеть будут с ведрами и тряпками. Школа-то допоздна работает.
— …Да-а-а… А мы скажем — вы нас наказали! Вот!
— И — за что же? — рассмеялся директор школы.
— У-у-у… Мы знаем, за что…, — переглянулись мальчишки. — Было бы желание!
— Ну, по рукам!
Военкомат
Вежливый стук в дверь.
— Можно?
— Конечно, конечно! — встал со стула директор школы, радушной улыбкой встречая вошедшего в его кабинет районного военкома. — Что, опять что-то по вашей линии?
— По нашей, по нашей…, — садясь, кивнул подполковник.
В школе по плану мобилизационной готовности военкоматом организовывался пункт сбора запасников, а директор назначался, в случае чего, заместителем начальника этого пункта. Начальником был представитель военкомата. Раз в год проходили учения, в ходе которых по сигналу открывались кабинеты, подтягивались запасники первой очереди, до вечера играя в карты и шахматы, выданные им на это время. А по этажам ходила окружная комиссия:
— Это у вас что? Актовый зал? Почему не используете? Спортзала, говорите, хватает на двести человек? — и что-то записывали майоры и подполковники в свои толстые блокноты.
Потом снова целый год не было слышно о мобилизации и проверках.
Но вот так, чтобы сам военком запросто зашел в школу — это впервые…
— Впервые у нас?
— Да… В первый раз. Я тут мимо обедать хожу домой. Дай, думаю, зайду…
— Чем-то могу помочь?
— У вас работает такой…, — военком полистал записную книжку и прочитал вслух фамилию.
— Да, лаборантом. Поступить не удалось, вот пока и зарабатывает стаж.