– Вы думаете, что папу убила Сара?

Калкинс слабо мне улыбнулся.

– Хен, и вот еще что, – прибавил он. – Во время обыска мы нашли всего одну гильзу. А из того дробовика, как нам известно, стреляли два раза. Поэтому мне всегда не давал покоя вопрос… куда подевалась вторая?

Я качал головой, будучи не в состоянии осмыслить всю эту информацию. Это было уму непостижимо. Абсурдно. Нелепо и возмутительно.

И все же…

Я вспомнил, как ночью Сара назвала меня бестолковым болваном. Как сказала, что ждет не дождется, когда я пойму, насколько ужасной была на самом деле наша семья. Что ее изнасиловали. Что тот тип грозился убить ее, если она кому-то расскажет.

В этом была определенная логика.

– Боже мой, – пробормотал я и закрыл руками лицо.

Калкинс сел в соседнее кресло-качалку.

Мне потребовалась долгая минута, чтобы привести мысли в порядок.

– Ты правда не знал? – спросил он негромко.

– Естественно, нет! – рявкнул я.

– Я пытался разговорить ее, Хен. Правда пытался. Твой отец был уважаемым, добропорядочным человеком. Быть может, она считала, что ей не поверят. Ребенку в такой ситуации тяжело. А она, Хен, была малым ребенком. Но когда твоего отца застрелили, ей было уже восемнадцать. По закону она была взрослой. И если она убила твоего отца, ей нужно сознаться.

– Вы хотите вдобавок повесить на нее и убийство?

– Хен, я хочу открыть людям правду.

– Зачем?

Он ответил не сразу. Долго мялся, покусывая заусенец на пальце. И наконец произнес:

– Сынок, будь здесь с самого начала хоть немного честности, то ничего этого, возможно, и не случилось бы. Твои мама и папа могли бы остаться живы. У Ишмаэля могла бы быть совсем другая жизнь. Твоя сестра, возможно, не скатилась бы на самое дно. Секреты умеют уничтожать жизни людей.

Я молчал. Если все сказанное было правдой, то Ишмаэль был не только моим племянником, но и моим младшим братом. Он ведь прямо так и сказал…

Я спросил, где мой папа, и она сказала спросить у тебя, раз ты мой брат и все знаешь.

Разве можно было выразиться яснее?

– Спасибо, что зашли, – сказал я и встал.

Я был потрясен и нуждался во времени. Чтобы подумать, переварить все это, уложить в голове.

– И самое главное, Хен, – сказал он, тоже поднявшись и взяв меня за руку. – Мне надо, чтобы ты мне помог. Мне надо, чтобы ты уговорил свою сестру рассказать правду. Ты поможешь мне?

Моим первым порывом было сказать ему «нет».

Но я пообещал попытаться.

Глава 64

Догадаться было никак невозможно

Было заполночь, и мне не спалось. Стоя у двери в комнату Ишмаэля, я наблюдал в свете луны за тем, как он спит.

В коридоре послышались тихие шаги Сэма. Ради приличия он даже накинул халат.

– Хен, тебе нужно лечь. Завтра школа.

– Знаю, – ответил я.

– Хен, пожалуйста. – Он потянул меня за руку.

– Оставь меня одного.

– Он никуда отсюда не денется.

– Сэм, я просто не понимаю, как папа мог совершить подобный поступок. Правда не понимаю. И почему Сара мне не сказала?

Сэм вздохнул. Все эти вопросы я уже задавал сотню раз.

– Сэм, он мой младший брат. Что мне полагается чувствовать?

– Идем спать. Пожалуйста. Уже поздно.

– И все это время я ненавидел маму за то, что она сделала. Я был в таком бешенстве! Даже на похороны идти не хотел. Я просто не понимаю…

– Хен, идем.

– Я не могу заснуть.

– Ты должен поспать.

– Я совсем ничего не понимаю.

Глава 65

Укрывательство террористов

– Наконец-то они начали сбрасывать бомбы, – заявила мисс Ида, опустошая тележку на мою транспортерную ленту. Пока я работал на кассе, Ишмаэль складывал покупки клиентов в пакеты, а в перерывах возился с домашней работой, ожидая, когда я закончу, и мы сможем вернуться домой.

– Прошу прощения? – сказал я.

– На этих, на «песчаных ниггеров» в Сирии! – провозгласила она. – Нет такого бардака, с которым не разберется парочка бомб. Смотрела про это сюжет в новостях. Наконец-то этот человек в Белом доме перестал сидеть сложа руки и выполнил свой долг. Хотя всем, конечно, известно, кто он на самом деле: один из них.

Когда люди использовали фразу «этот человек в Белом доме», я знал, что таким образом они пытаются не выдать свое истинное отношение к тому неловкому факту, что во главе страны встал чернокожий. Слова «президент Обама» не смели срываться с их уст – словно вербализация могла сделать их еще реальней, чем есть.

– А теперь этот человек в Белом доме бросает на свой народ бомбы, – прибавила она.

– Он президент, – сказал я.

– Если он бомбит свой же народ, то представь, что он сделает с нами, – резко отозвалась она.

– Я, видимо, пропустил какие-то новости, – озадаченно проговорил я.

– Хен, ты что, телевизор не смотришь? Господи боже мой! Ты слыхал про людей, которым отрубили головы сламисты из группы ИГИЛ, или как там они себя называют? Вот их-то сейчас и бомбят. В Сирии, где бы она ни была. Вроде, в Ираке. Пусть хоть с землей это место сравняют. Уверена, никто бы не возражал.

– Сирия – это страна, – заметил я.

– Разве она не в Ираке, или с чем я ее перепутала? С Афганистаном?

– Затрудняюсь сказать.

– Короче говоря, где-то там. – Она махнула своей хрупкой лапкой, показывая, что существенной разницы нет. – А потом я слушала радио и услышала, что через границу в Техасе хлынули «мокрые спины» (нелегальные мексиканские иммигранты – прим. пер.). Контрабандисты, Хен! Тайно перевозят людей! Террористов! А этот человек в Белом доме хочет, чтобы мы верили, будто граница надежно защищена. Понятия не имею, куда катится мир.

– Как и я.

– Думаешь, эти наркокартели волнует, какого сорта народ они к нам отправляют? И, Хен, мы ведь не так далеко от границы. Только подумай! Боже ты мой! От Мексиканского залива до нас всего ничего. А куда они отправятся, когда доберутся сюда, как не к своим друзьям? А кто у нас в Бенде владеет заправкой?

– Мистер Хасан?

– Господи боже, ты понимаешь, о чем я!

– Нет, – сказал я. – Не вполне.

– Хен, а вдруг он укрывает кого-то их них? Что мы тогда будем делать?

– Мистер Хасан и его родные – католики.

– На словах.

– Мисс Ида, не думаю, что мистер Хасан станет укрывать террористов. Вам правда не следует…

– Но точно-то нам не известно, разве не так? Мы не знаем, на что эти люди способны. В том-то и суть. Говоря откровенно, многие беспокоятся.

Я промолчал.

– Вот, что я скажу тебе, Хен: конец уже близок.

– Конец?

– Господь заберет нас отсюда, и со всем этим вздором будет покончено. Куда ни глянь, везде войны или слухи о них, а этот человек в Белом доме… если он не Антихрист, то я не знаю, кто он такой. Надеюсь, Хен, ты готов. Ты же не хочешь остаться здесь, когда мир начнет рушиться.

Мне хотелось сказать, что я с нетерпением жду, когда они все вознесутся, чтобы оставшиеся могли нормально пожить, но я промолчал.

Мисс Ида плюхнула на ленту три упаковки содовой.

– У вас опять заканчивается содовая по скидке, – сообщила она. – Черта с два я поеду аж до самого «Уолмарта» в Эмори, чтобы платить по одиннадцать баксов за упаковку, когда у вас она продается по десять. Я покупаю ее в основном ради внуков, ну ты знаешь, когда они приходят меня навещать. А как поживает твой мальчуган? – Она бросила пытливый взгляд на Ишмаэля.

– У нас все нормально, – ответил я.

– Я слыхала о Саре. Господи, Хен! Куда катится мир? Сколько страху, наверное, натерпелись вы с этим бедняжкой, когда его мама заявилась посреди ночи да еще в таком состоянии.

Я не ответил. Полиции, по моему мнению, следовало помалкивать о подобных вещах и не распускать по всему городу слухи.

– Ее правда объявили в розыск в Алабаме? – Мисс Ида выдала полный ужаса взгляд, как если бы она переживала за Сару, а не стремилась удовлетворить свою жажду сплетен и любопытство.