«Ах! — горько восклицал он. — Старая история! Умеем ценить лишь то, что теряем!»

В конце концов бедняга заболел. Доктора напрасно пичкали его снотворным. Дело кончилось тем, что в ходе авторитетного консилиума было решено: жизнь пациента напрямую зависит от определяющего условия — удастся ли ему в ближайшее время найти новую жену, способную запилить до состояния сонливости?

В округе имелось немало особ подобного типа, но, к сожалению, незамужние женщины не обладали необходимым опытом, а здоровье моего знакомого ухудшилось настолько, что времени на обучение не оставалось.

К счастью, в тот самый момент, когда горемыка уже стоял на грани отчаяния, в соседнем приходе скончался один человек. Сплетники утверждали, что жена заговорила мужа до смерти. Соискатель попросил, чтобы его представили, и на следующий же день после похорон нанес визит. Вдова оказалась сварливой старухой, так что процесс ухаживания потребовал истинного самоотречения, но выхода не было. Не прошло и полгода, как герой смог назвать ее своей женой.

К сожалению, замена оказалась далеко не равнозначной. Боевой настрой новой супруги разбивался о телесную слабость. Она не обладала ни той лексической свободой, ни тем напором энергии, которые отличали покойную супругу. Из своего любимого уголка в саду муж и вовсе не слышал ее голоса, а потому приходилось ставить кресло на веранду. Пока монолог продолжался, больной чувствовал себя прекрасно, но порой, стоило ему уютно устроиться с трубкой и газетой, внезапно наступала тишина.

Он опускал газету и некоторое время озабоченно прислушивался, а потом, не выдержав, окликал:

— Ты здесь, дорогая?

— Конечно, здесь. Где же мне быть, старый дурак? — отзывалась жена слабым от усталости голосом.

От этих слов лицо моего знакомого светлело.

— Продолжай, милая, — просил он. — Я слушаю. Обожаю, когда ты говоришь.

Но сил у бедной женщины уже не оставалось, и в ответ доносилось лишь презрительное фырканье вперемежку с невнятным бормотанием.

Он печально качал головой:

— Нет, это совсем не похоже на мою бедную Сьюзен. Ах, что это была за женщина!

По ночам новая жена старалась вовсю, и все же сравнение оказывалось не в ее пользу. Попилив супруга немногим более трех четвертей часа, она в изнеможении падала на подушку и засыпала. Приходилось осторожно трепать ее за плечо.

— Проснись, дорогая, — напоминал муж. — Ты что-то говорила по поводу Джейн. Кажется, я как-то неправильно смотрел на нее во время ленча.

Удивительно, — заключил монолог мой друг, — до какой степени мы зависим от привычек.

— В огромной степени, — поддержал я. — Один мой приятель постоянно рассказывал небылицы. А потом, когда однажды поведал правдивую историю, никто ему не поверил.

— До чего огорчительный случай, — покачал головой друг.

— Кстати, о привычках, — раздался из угла голос застенчивого незнакомца. — Могу рассказать чистую правду, в которую, спорю на доллар, вы не поверите.

— Доллара у меня нет, но готов поставить полсоверена, — отозвался друг, всегда отличавшийся неуемным спортивным азартом. — Но кто же будет судить?

— Согласен поверить на слово, — пообещал ненавязчивый незнакомец и безотлагательно начал повествование.

— Тот человек, чью историю вы услышите, был коренным жителем Джефферсон-Сити, штат Миссури, — пояснил он. — Родился в этом городе и за сорок семь лет не провел за его пределами ни единой ночи. Достойный гражданин пользовался всеобщим уважением — с девяти до четырех торговал москательными товарами, а свободное время посвящал пресвитерианской церкви. Утверждал, что хорошая жизнь не что иное, как хорошие привычки. Вставал в семь, в семь тридцать проводил семейную молитву, в восемь завтракал, в девять открывал магазин. К четырем подавали лошадь, около часа он катался и к пяти приезжал домой. Принимал ванну, пил чай, до половины седьмого играл с детьми и читал им книжки (он был хорошим семьянином). К семи одевался и выходил к обеду, а после обеда отправлялся в клуб и до четверти одиннадцатого играл в вист. Возвращался в десять тридцать, к вечерней молитве, а в одиннадцать ложился спать. В течение двадцати пяти лет ни разу не менял распорядок дня: режим вошел в плоть и кровь. По действиям уважаемого джентльмена можно было сверять церковные часы, а местные астрономы пользовались его пунктуальностью, чтобы убедиться в безупречности вращения Земли вокруг Солнца.

И вот настал день, когда в Лондоне скончался дальний родственник, торговавший с Ост-Индией и некогда носивший титул лорд-мэра. Наш герой остался в качестве единственного наследника и исполнителя завещания. Перешедший в его руки бизнес отличался сложностью и требовал вдумчивого управления. Он решил оставить дела в Джефферсон-Сити на попечение сына от первого брака, теперь уже взрослого молодого человека двадцати четырех лет, устроиться в Лондоне с новой семьей и заняться торговлей с Ост-Индией.

Четвертого октября джентльмен отбыл из Джефферсон-Сити, а семнадцатого прибыл в Лондон. Морское путешествие оказало на организм крайне неблагоприятное воздействие, так что в заранее арендованный дом на Бейсуотер-стрит бедняга приехал совсем больным. Впрочем, пары дней в постели хватило, чтобы встать на ноги, и в среду вечером бизнесмен мужественно объявил о твердом намерении завтра же отправиться в контору и заняться делами. В четверг, однако, проснулся лишь в час дня. Жена сказала, что не хотела будить в надежде на благотворное воздействие сна. Джентльмен согласился, немедленно встал и оделся. Заявил, что не хочет начинать новую жизнь с пренебрежения религиозным долгом, собрал слуг и детей, в половине второго провел в столовой обычную семейную молитву и после сытного завтрака к трем часам приехал в Сити.

Репутация безупречно пунктуального американца уже достигла берегов туманного Альбиона, и позднее появление хозяина вызвало всеобщее удивление. Он объяснил обстоятельства и отдал распоряжения на завтра, планируя начать работу с половины десятого утра.

В конторе задержался надолго и домой вернулся поздно. Во время обеда, всегда очень сытного, смог съесть только немного фруктов и пирожное, а утрату аппетита объяснил отсутствием привычной верховой прогулки. Весь вечер чувствовал себя не в своей тарелке. Сказав, что, должно быть, сказывается тоска по партии в вист, решил безотлагательно отправиться на поиски приличного спокойного клуба. В одиннадцать, как обычно, лег в постель вместе с женой, однако уснуть не смог. Крутился и вертелся, вертелся и крутился, но сон все не приходил, а энергии лишь прибавлялось. Вскоре после полуночи появилось неистребимое желание встать и пожелать детям спокойной ночи. Он набросил халат и прокрался в детскую. Случилось так, что скрип двери разбудил малышей. Отец обрадовался, завернул обоих в одеяло и до часу ночи рассказывал поучительные истории, после чего поцеловал и пожелал крепкого сна, а сам ощутил приступ голода. Спустился вниз, в кухню, от души наелся пирога с дичью и закусил огурцом.

В спальню вернулся умиротворенным, однако заснуть так и не смог. До пяти лежал, размышляя о бизнесе, и только под утро задремал.

Проснулся ровно в час. Жена заверила, что всеми силами пыталась разбудить, но ничего не вышло. Бизнесмен расстроился и рассердился. Не будь он человеком искренне верующим, непременно бы выругался. Программа четверга повторилась с точностью до минуты, и в Сити он снова приехал к трем.

Так продолжалось в течение месяца. Человек пытался себя перебороть, но напрасно. Каждое утро, вернее, каждый день просыпался в час. Каждую ночь воровато крался в кухню и наедался до отвала, а потом до пяти бодрствовал.

Понять, что происходит, не мог никто: ни он сам, ни домашние. Доктор прописал лечение от водянки мозга, гипнотической безответственности и наследственной склонности к лунатизму. Бизнес тем временем страдал, здоровье ухудшалось. Казалось, страдалец живет наизнанку. Дни не имели ни начала, ни конца — одну лишь середину. Ни на отдых, ни на физические упражнения времени катастрофически не хватало. В тот момент, когда его посещало желание жить и общаться, все вокруг уже давно спали.