Бруно пожал плечами, словно над его шеей нависло лезвие топора палача, готовое обрушиться если он скажет еще лишнее слово.

— Сегодня запланировано взять пробы воздуха и грунта.

— Литтл, я поделю твою зарплату на двоих, — крикнул Маккензи. — Чего ты там копаешься?

Бруно закончил с терминалом Макса и вернулся к себе. Его пальцы застучали по виртуальной клавиатуре.

— Мистер Маккензи, время отклика вышло, — проговорил Бруно спустя некоторое время. — Марсоход не ответил на запрос движения. Какие—то проблемы с питанием.

— Повтори, — сказал Маккензи.

— Уже дважды пробовал, мистер Маккензи. Он не реагирует.

Бруно выглядел растерянным и виноватым. Повисла пауза.

— Литтл, покажи еще раз фото колеса, — сказал Макс.

— Не сейчас, — отмахнулся Бруно.

— Мистер Маккензи, нужно внимательно рассмотреть вчерашнее фото колеса, — громко сказал Макс.

— Спасибо за твое мнение, — бросил Маккензи. — Литтл, отправь аварийный запрос телеметрии и пусть выбирается на солнце.

Макс подошел к Бруно и силой вытолкал его с места. Толстяк остановился рядом, беспомощно озираясь на начальника. Маккензи и сам не ожидал такого поворота. С вынужденным любопытством он наблюдал за Максом, как смотрит надсмотрщик с хлыстом за распоясавшимся перед избиением рабом.

Макс вывел фото на центральный экран.

— Глядите, вот правая стойка, сразу за амортизатором.

Макс увеличил это место. сСтойка крепления колеса оказалась выгнута восьмеркой.

— Она же титановая, — воскликнул Бруно.

— Поэтому он и не двигается, — сказал Макс. — Он уже никуда не двинется.

Маккензи молча вглядывался в экран.

— Может он в бурю попал? — тихо предложил Бруно.

— Тут что—то другое, — сказал Макс. — Я отправлю команду включить прожектор и сделать панорамное фото. Спутник усилит сигнал.

Маркус Маккензи кивнул. Бруно ревностно взглянул на начальника.

— Мистер Маккензи, — обратился Макс спустя время, когда сигнал вернулся. — Аварийная телеметрия. Заряд батарей резко упал на семьдесят процентов. Питание с резервного ядерного генератора тоже пропало.

— Черт возьми, что происходит!? — Маккензи спрыгнул с площадки и подбежал к терминалу. Бруно отскочил, иначе бы Маккензи снес его, как кеглю.

— Одна батарея вышла из строя, — резюмировал Бруно, глядя на экран.

— Или ее уже нет, — предположил Макс.

— Смотрите сюда, температура контура термобомбы поднялась, — сказал Бруно, указывая пальцем на экран.

Повисла тишина.

— Вырубай его нахрен! — рявкнул Маккензи.

— Отправляю код подтверждения, — сказал Макс. – Бруно, код!

Застывший мгновение назад Бруно подпрыгнул, затем подскочил к терминалу и ввел код.

Последующие минуты пока со скоростью света сигнал летел миллионы километров до красной планеты и обратно никто из присутствующих не проронил ни слова. Когда время ожидания истекло, Бруно виноватым голосом произнес:

— Батареи сели. Мы его потеряли.

— Погода! — потребовал Маккензи.

Бруно потеснил Макса.

— Ветер пять метров в секунду. Температура и давление в статистической норме.

— Черт бы тебя побрал, железный ублюдок! — заорал Маккензи.

Все обернулись в сторону начальника, будто он мог разъяснить им, что произошло. Маккензи стоял в растерянности и пялился в пустой экран. Стекла его очков запотели, на них виднелись капельки засохшего жира.

Макс, конечно, был готов к сюрпризам, но не к тому, что в первый день он станет свидетелем гибели последнего марсохода на Марсе, самого совершенного за всю историю человечества. И все это вина Маккензи. Отправить марсоход в заведомо самоубийственную миссию, ради исследования никому не нужной пещеры — тотальный непрофессионализм. Маркус Маккензи должен понести наказание и увольнение слишком мягкий вариант. Его нужно лишить всех званий и судить за действия, нанесшие ущерб не только НАСА, но и всей мировой космонавтике. Без марсохода дальнейшее функционирование программы, утвержденной с таким трудом доктором Ричардом Пателом невозможно. Все надежды на первую высадку человека на Марс в ближайшие лет пятьдесят только что разрушены Маркусом Маккензи. Это конец.

Экран вдруг замигал.

— Глядите. Глаз передает данные, — крикнул Бруно.

— Марсоход успел отправить фото, прежде чем отключился, — сказал Макс.

Макс загнал пакет данных в специальную программу обработчик, которая преобразовывала цифровой сигнал в визуальную составляющую. Когда полученное изображение появлялось на экране небольшими квадратными кусочками в разнобой, словно пазл, присутствующие замерли в гробовой тишине.

На фоне тяжелых каменных стен пещеры, к марсоходу направлялось человекообразное существо, почти черное, высокое, очень худое и лохматое, с длинными массивными руками и короткими ногами. В руках оно замахивалось чем—то напоминающим каменную дубину.

— Чтоб я сдох, — прервал тишину Маккензи. — Кто—нибудь, черт возьми, найдите Ричарда Патела.

***

Андрей Молчанов беспомощно попытался пошевелиться. Несмотря на то, что сидение изготовили в точной пропорции с гипсовым слепком его тела, оно казалось ему ужасно неудобным. Сколько он уже сидит здесь? Четыре часа, двадцать две минуты и пятнадцать секунд, шестнадцать, семнадцать... — об этом говорили часы внутри скафандра, запущенные точно в момент, когда Молчанов опустился в кресло. Другой таймер спокойно и последовательно отсчитывал время назад до момента, когда тяжелая ракета Антей, слепленная из всего, что удалось откопать в задворках космических агентств, с грохотом самого мощного рукотворного грома взмоет в утреннее безоблачное небо казахской степи.

Пятеро членов экипажа сидели вкруговую спинами друг к другу. Командир Скотт Стивенсон действовал четко по инструкции и внятно проговаривал каждый этап проверки всех систем. «Датчики давления топлива в норме, температура смеси стабильна, показатели бокового ветра в норме...». Многие технические детали Молчанов не понимал. А когда он что—то не понимал то начинал нервничать. Успокаивало то, что Скотту Стивенсону определено можно доверять, он точно ничего не упустит, не забудет, не поддастся на поводу эмоций. В прошлом он военный летчик, а эти парни рождаются с железными нервами. Ну а если что случиться, то совместная команда НАСА в Хьюстоне и РКА в Москве придет на выручку.

За толстым слоем металла, отделяющим экипаж от внешнего мира рука—манипулятор, управляемая оператором, заканчивала последние приготовления. По крайней мере так этот этап звучал в официальном пресс—релизе. На деле же рука—манипулятор безостановочно что—то крутила, сверлила, стучала, елозила по корпусу, переставляла с места на место какие—то громадные железяки. А если оператор этой штуковины ошибется и что—нибудь переставит не туда? Или не докрутит именно тот, самый важный болт? Откуда у него опыт подобной работы? Когда последний раз взлетали тяжелые ракеты оператор еще посещал детский сад.

Как же тут жарко, а еще эта вибрация...

Посадочный челнок закончили в двухмесячный срок. Все еще пахло свежей краской. Были опасения, что несущие детали прохудились от долгого простоя в цехах сборки. НАСА провела показательные наземные испытания и сделало вывод, что челнок полностью готов к миссии. Нужно отдать должное НАСА, они всегда умели профессионально пускать пыль в глаза. В успех поверили все кроме страховых компаний. Один из последних лауреатов нобелевской премии (до того, как ее окончательно прикрыли) разработал алгоритм и высчитал вероятность успеха миссии. Если взять во внимание сжатые до невозможности сроки, неподготовленный и не сработавшийся экипаж, доработки посадочного челнока прямо в ракетоносителе, а также космический корабль “Прайм—1479” — старая рухлядь с экспериментальным реактором нейтрального синтеза, то да — два процента еще не плохие шансы. Книга рекордов Гиннеса тоже не осталась в стороне и пополнилась значительным количеством новых достижений. Подсчитано, что в случае гибели экипажа, это будет самая грандиозная смерть в прямом эфире.