Рука Маянова непроизвольно потянулась к сучковатой палке. Секунду спустя изогнутая хворостина звучно ударила по предмету, еще три хороших удара и сфера шлепнулась на землю. Только теперь Ковбой понял, что же это было на самом деле. Таинственный предмет оказался гигантским ульем.

Рассерженные и разбуженные от спячки осы величиной с огурец, гудя, вылетали наружу, отыскивая виновника своих бед. Маянов пришел в панический ужас, видя, как формируется эскадрилья полосатых насекомых, нацеливаясь прямо на него. Ковбой заорал и по привычке, на четвереньках, кинулся вперед. Осы устремились следом.

Тонике жала спицами вонзались в тело беглеца, каждый укол вызывал у того рев боли. Неожиданно руки и ноги Маянова крепко увязли в болотистой почве. Он понял, что уже не высвободится из неё. Две секунды спустя два десятка ос вонзили свои смертоносные жала в тело рецидивиста. Пустой осенний лес наполнился диким воем человеческого отчаяния.

Пастушья тропа, 8 км от Большой Гнилки, 11:20.

Поначалу хищники пытались преследовать машины и препятствовать их движению. Но после того, как Гончаленков одного застрелил и второго ранил, а третьего Грибов сшиб колесами, они чуть приотстали. Хищники держали машины в поле зрения, а сами находились вне досягаемости выстрелов.

– Сколько их? – не отвлекаясь от обозрения дороги, спросил Кирилл, - Штук двадцать?

– Двадцать три, - посчитал Калинкин, - Шеф, вы думаете, это все?

– Вряд ли, - усомнился Гончаленков, - Но думаю, общее число, вряд ли превышает трёх десятков. До этого им приходилось действовать сразу в нескольких местах, поэтому они разбивались на тройки и четверки. Теперь все живые люди вместе и они тоже объединились, мы неплохо их постреляли и внушили уважение к себе, но в пересчете на одного из нас их все равно слишком много.

– Это какая-то мутация? – спросил Калинкин.

– Наконец-то пошли мудрые мысли, - похвалил «старлей», - Вопрос не ко мне. Это по части экспертов-экологов или зоологов.

Кирилл понял, что говорят о нем и ответил почти сходу:

– Да, вероятнее всего, это неизвестная науке порода, нечто среднее между собакой и волком. Это похоже на результат мутаций на генетическом уровне.

– Чтобы щенку вырасти до взрослого состояния нужно около года, - авторитетно заявил Калинкин, - Почему же они раньше не появились?

– Трудно сказать, - пожал плечами Кирилл, - Взрослая особь формируется не менее полутора-двух лет.

– Восемнадцать месяцев таким лошадям да еще в таком количестве нужно где-то жрать, а леса кругом пустые даже мышей нет. Не ягодами же они питались? – продолжал озвучивать свои умозаключения Калинкин.

– Да, - согласился Кирилл, - Это одна из множества загадок, с которыми мы столкнулись за последние часы. Живы останемся, может, и разгадаем.

– Я вот боюсь, что не доживу, - без всякой обреченности заявил Гончаленков, - Поэтому попробую разгадать сейчас. Ответ очевиден: они не показывались потому, что таились, в засаде были, а потом ударили мощно и внезапно.

– Для чего? – нетерпеливо спросил Калинкин.

– Они всего лишь пешки, часть какого-то общего плана, - докончил свою мысль участковый.

– Какого?

– Все живое и неживое вокруг вдруг ополчилось против людей, все действия ведутся грамотно и почти не оставляют нам шансов на спаение, - заключил Гончаленков.

– Мы живы благодаря везению и случайностям, - буркнула Лошадникова. – Но когда-нибудь и они кончатся.

– Трудно с этим не согласиться, - сказал старлей.

Неожиданно вильнул в бок с тропы шедший первым «УАЗик», он тут же потерял скорость, увязнув в грязи. Дождь, как и хищники, преследовал людей по пятам. «Тойота» тоже приняла в сторону, обогнав «буханку». После этого маневра стало ясно, почему Грибов свернул – тропу перекрывала извилистая трещина метров пять глубиной и два шириной.

Сидящие в «Тойоте» ещё не знали того, что видели сидевшие в «УАЗике» - трещина возникла прямо на глазах. Вдруг просто земля сама по себе разошлась в разные стороны. Машины, не теряя времени, вновь вышли на тропу, но ведущим теперь стал джип.

Чтобы поменяться местами, нужно было место и время, ни того, но ни другого не имелось. Перед «Тойотой» вновь возник разлом, тропа была настолько узкой в данном месте, что объезжая препятствие, джип въехал в ельник. Через секунду одна из елей надломилась и рухнула на капот, расплющив его. Гончаленков первый опомнился от неожиданностии разгадал, что последует дальше.

– Все из машины, вон!

Сам участковый мощным пинком открыл дверь со своей стороны и вывалился в грязь вместе с автоматом. Калинкин так же продемонстрировал чудеса ловкости и акробатики, выскочив непонятным кульбитом дальше и удачнее всех. Остальным повезло меньше – еще одна ель рухнула на неподвижный джип, на этот раз прямо на крышу.

Кирилл, оглушенный и окровавленный, оказался зажатым между сиденьем и педалями. Лошадниковой переломало пару ребер с обеих сторон, адская боль пронзила ноги и голову. Ее тело распласталось на заднем сидении и было засыпано битым стеклом.

УАЗ развернулся и двинулся на помощь поверженной «Тойоте».

На полпути рухнула третья ель, но слишком поздно – машина проскочила под ней невредимой. Четвертое дерево упало с противоположной стороны. «Буханку» ожидала судьба джипа, но длина ствола оказалась короче необходимого расстояния. Ветки верхушки лишь хлестнули по салону.

– Назад! – закричал, что есть силы Гончаленков, размахивая автоматом, - Назад! Нам конец! Уходите, пока путь не завалило!

Грибов хоть и говорил, что не придет на помощь в подобной ситуации, однако, теперь стремительно шел на выручку. Ели больше не падали, Гончаленков вновь угадал последующие события.

– К машине!

Калинкин весь перепачканный в грязи озадаченно посмотрел на шефа и последовал приказу. «УАЗ» остановился в метрах шести от «Тойоты», тут же в атаку с двух сторон пошли мохнатые убийцы. Грибов ногой выбил боковое стекло и выставил дуло автомата. Его очередь выкосила сразу двух хищников. Калинкин и Гончаленков развернулись, прижались спиной к джипу и тоже открыли огонь. Вдвоём они уложили пять зверюг, но уменьшили боезапас до одной трети прежнего количества.

– «Старлей»! – в паузах между стрельбой закричал прапорщик, - Двигай ко мне!

Гончаленков вынул свой магазин и бросил его Калинкину, повесив автомат за спину.

– Прикрывай, я попытаюсь их вытащить, - сказал он своему подшефному и поспешил в салон «Тойоты».

Калинкин только подивился безрассудству командира, но ничего не успел сказать – звери повторили приступ. Теперь сержанту приходилось рассчитывать лишь на себя, точнее, на свою меткость, которая сегодня явно не задалась. Гончаленков огромным усилием выволок тело Кирилла, тот был весь в крови и без сознания. Едва переведя дух, он громко спросил:

– Антонина, жива?

Тишина из салона уже натолкнула его на мысль о гибели Лошадниковой, но та после протяжного стона еле слышно отозвалась.

– Беги, лейтенант, я уже не жилец…

– Я тебя вытащу, - обещал Гончаленков, - Вот только эколога отнесу!

Он взвалил Кирилла на плечи, как коромысло, и, утопая в грязи, двинулся к «УАЗу», из окна которого бил короткими очередями Грибов. На его направлении хищники потеряли уже около десятка сородичей.

Звери ринулись в обход опасного места и теперь около восьми их прямо в лоб шли на людей, а ещё пять заходили с фланга. Калинкин бил не целясь, двигаясь рядом с участковым, теперь из-за скученности хищников свинец поражал цели без труда. Младший сержант с лихвой реабилитировался за промахи сегодняшнего утра.

Однако нападавших было слишком много, у милиционеров не было шансов добраться до салона «буханки». Грибов не мог их поддержать своим огнем, для этого ему нужно было выскочить из кабины. В магазине у Калинкина осталось семь патронов, а до «УАЗика»ещё целых шесть метров – никаких шансов на успех.

Лошадникова слышала, что от болевого шока пострадавшие часто умирают буквально в первые минуты травмы, но теперь же ей казалось, что именно сама боль не дает умереть. Она слышала, видела и чувствовала, что лесные твари навалились на людей всей стаей и почти одолели.