В греческом лексиконе X в. Свиды мы под словом «Лукиан» читаем: «Лукиан Самосатский, прозванный богохульником, или «злословием», так как в его диалогах содержится насмешка и над божественным. Он родился при цезаре Траяне или позже. Вначале был адвокатом в Антиохии в Сирии. Потерпев неудачу в этом, он обратился к писательству, и написано им бесчисленное множество. Говорят, что он умер, растерзанный собаками, за то, что лаял против истины. В самом деле, в «Житии Перегрина» он нападает на христианство и богохульствует, нечестивец, против самого Христа. За свой лай он получил достойное наказание в этом мире, а в будущем он получит у сатаны в удел вечный огонь».

Такая репутация богохульника, конечно, побуждала средневековых монахов и современных богословов и благочестивых филологов держать по возможности в тени этого остроумнейшего, наблюдательного, широко образованного писателя. Да и древние языческие писатели избегают упоминаний о Лукиане, чей острый язык не щадил ни богов, ни земных авторитетов. И, если бы Лукиан сам не позаботился о том, чтобы дать о себе в своих сочинениях биографические сведения, о его личности ничего бы не было известно. Насколько можно судить по собственным высказываниям Лукиана, он жил приблизительно в 125—200 гг., много скитался на своем веку, переменил много профессий — каменотеса, ритора, адвоката, писателя, учителя — и к концу жизни добился более или менее спокойного места председателя суда.

Из сохранившихся под его именем более 80 произведений многие явно подложны, другие сомнительны. Но те диалоги средней поры его жизни, которые бесспорно принадлежат его перу, представляют, кроме своего историко-литературного интереса, большую ценность для понимания того умственного разброда и оскудения мысли, которые характерны для эпохи разложения римского рабовладельческого общества.

Лукиан не принадлежал к какой-либо философской школе. В «Гермотиме» он формулирует свою житейскую философию: «Быть трезвым и ничему не верить»; но и философская школа скептиков в такой же мере предмет его насмешек, как и ненавистные ему циники. Он развенчивает богов, высмеивает философов, разоблачает шарлатанов, издевается над легковерием, суеверием, жадностью, скопидомством. Он не щадит в своей сатире и таких философов, к которым относится с уважением, — Эпикура, Демокрита, Пифагора и других. В диалоге «Vitarum auctio» он выводит на продажу с аукциона руководителей различных философских школ, причем Сократ идет за 2 таланта, Пифагор — за 10 мин, Диоген — за гроши (2 обола), а Демокрита и даром не берут.

Лукиан — прекрасный источник для знакомства с религиозными настроениями второй половины II в. Но он представляет для нас еще и специальный интерес, так как дает красочную картину христианской жизни в своем диалоге «О смерти Перегрина».

…Жизнеописание Перегрина Протея, пройдохи, уголовного преступника, затем философа, циника, христианского проповедника, странствующего пророка и аскета, тем более для нас интересно, что Протей, по-видимому, личность историческая: во всяком случае, о нем упоминают Татиан (речь против эллинов 25), Тертуллиан (ad mart. 4), Филострат (Vta Soph. 69, Kayser), Геллий (Noc. Att. 8, 3; 12, 11) и другие, притом независимо от Лукиана; Татиан, например, упоминает о нем как об образце аскета; Геллий называет его «мужем важным и стойким». Таким образом, нарисованный Лукианом портрет хоть и шаржирован, но близок к оригиналу.

Другой раз Лукиан упоминает о христианах как о злейших врагах — наряду с эпикурейцами — шарлатана пророка Александра. Лукиан хорошо знает среду, в которой подвизались «Перегрины»; в своих скитаниях он непосредственно с этой средой сталкивается, его свидетельство поэтому ценнее более подробных сообщений Цельса или Фронтона, которые вряд ли общались с массой христиан и черпали материал главным образом из литературных источников [286].

…Недавно в здешнем городе представлен был бог наш в новом виде. Некто из нанимающихся бороться со зверями выставил картину со следующей надписью: «Бог христиан, ублюдок ослиный». На ней он был изображен с ослиными ушами, с копытом на одной ноге, с книгой в руке и с тогой на плечах. Нельзя было не посмеяться такой выдумке.

Наместник Вифинии при Диоклетиане Гиерокл написал антихристианское сочинение, которое он озаглавил в подражание Цельсу «Philaletes logos» («Правдолюбивое слово»). Книга Гиерокла не сохранилась, но до нас дошло написанное Евсевием опровержение Гиерокла под длинным заглавием «Евсевий Памфила против книги Филострата об Аполлонии Тианском, вследствие предпринятого Гиероклом сопоставления его (Аполлония) с Христом». Как видно из опровержения Евсевия, Гиерокл, знакомый с христианскими мифами об Иисусе, не отрицал чудес мифического Иисуса и аргументировал тем, что это не основание для обожествления его, что Аполлоний, судя по его житию, тоже творил чудеса и проповедовал новое учение, однако просвещенные эллины его не обоготворили. Гиерокл, как видно, не сумел подняться выше обывательского рационализма.

Евсевий цитат из Гиерокла почти не приводит, излагая его своими словами. Лишь в начале своей апологии он приводит кое-какие выдержки из сочинения своего противника.

Они мечутся вверх и вниз, восхваляя своего Иисуса, как даровавшего зрение слепым и совершившего кое-какие чудеса в этом роде…

…Посмотри, однако, насколько лучше и разумнее мы воспринимаем такого рода вещи и какое у нас мнение об одаренных людях…

…Итак, зачем же я упомянул об этом (о деяниях Аполлония)? Чтобы можно было сопоставить наше точное и прочное суждение по каждому пункту с тупостью христиан; ведь мы того, кто совершил такие дела, считаем не богом, а (лишь) угодным богам человеком, они же из-за нескольких каких-то чудес объявляют Иисуса богом…

…И то стоит взвесить, что деяния Иисуса раструбили Петр и Павел и кое-какие другие близкие им лица — люди лживые, невежественные и шарлатаны, а деяния Аполлония — Максим из Эг, философ Дамис, живший с ним вместе, и афинянин Филострат, выдающиеся по своему образованию (люди), почитающие истину, из любви к людям не пожелавшие скрыть деяния благородного мужа, угодного богам.

Сочинение Цельса — значительнейшее из дошедших до нас произведений древности, направленных против христиан. Об авторе известно только его имя — Цельс. В своем апологетическом труде в 8 книгах с. Celsum («Против Цельса») отец церкви Ориген перефразирует и цитирует почти всю книгу Цельса, тем самым сохранив ее для нас. Но уже Ориген не мог сказать в точности, кто автор «Правдивого слова». Ориген «ругает» Цельса эпикурейцем, указывая при этом (1, 8), что было два эпикурейца по имени Цельс — один при Нероне, другой при Адриане и его преемниках. Это дало повод отождествлять нашего Цельса с тем лицом, к которому Лукиан обращается со своим очерком об Александре из Абонотиха; но и о Лукиановом Цельсе ничего, кроме имени, неизвестно. Впрочем, Ориген в других местах своей книги признает, что Цельс выступает как платоник или пифагореец, нарочно якобы скрывая свой эпикуреизм, чтобы внушить к себе больше доверия. В действительности Цельс, хоть иногда и высказывается в духе эпикуреизма (в вопросе о вечности мира, об отрицании провидения, об отношении к чародейству и всякого рода религиозному шарлатанству), по всем основным вопросам проявляет себя как последователь Платона, — конечно, с теми поправками, которые образованный философ II в., знакомый со всеми философскими школами, мог вносить в платоновский идеализм. Характерно, что, ссылаясь на множество философов древности, Цельс ни разу не упоминает Эпикура, которого Ориген поминает на каждом шагу. Цельс дает развернутую критику христианства с точки зрения ученого и философа-идеалиста, отвергающего христианскую мифологию и основные догматы воплощения, воскресения, откровения, библейскую космогонию и эсхатологические чаяния. Во введении он, кроме того, критикует христианство и с точки зрения иудаизма. В заключение он призывает христиан образумиться, отказаться от своей исключительности и признать официальный римский культ.