Хотел ли он когда-либо женщину так стремительно, так горячо, как сейчас? Такого с ним еще не было. Он помнил бы этот голод, эту сжигающую похоть. В то время как он продолжал наблюдать за нею, ее лицо покраснело, побледнело, затем вспыхнуло снова. Ее дыхание стало тяжелее и быстрее. Рука сползла к оружию, лаская пальцами рукоятку, будто предупреждая.

— Не делайте эту ошибку, Лоуренс. – Ее голос звучал холодно, но он уловил в нем затаенную боль, гнев. – Мужчины получше вас пробовали. И потерпели неудачу.

— Они не были мужчинами. – Сет не двигался, несмотря на потребность вскочить в ярости на ноги, шагнуть к ней, притянуть ее к себе и заполнить его рот ее вкусом. – Бешеные животные, Дон, не больше.

Ее рука сжалась на оружии, и сожаление заполнило ее глаза.

— Не дурачьте себя, мечтая, что я упаду к вашим ногам, как те женщины, которые толпой бегут следом за вами, – отрезала Дон распрямив плечи, что лишь сильнее обрисовало ее грудь в облегающей футболке, подчеркнувшей напряженные соски.

Тугие, твердые горошинки – он отдал бы свое левое яичко, лишь бы испробовать их вкус. Ну, возможно, не яичко, но чертовски что-то столь же ценное.

— Я был бы разочарован, если бы вы так сделали, моя милая.

Сет положил руку на колено, изо всех сил стараясь выглядеть расслабленно и спокойно. Не время ее пугать. Он хотел вывести Дон из равновесия, но не хотел, чтобы она сбежала от него.

— Я лишь сообщаю очевидное. Вы сказали, что я наблюдал за вами, как за жуком под микроскопом. Но фактически, передо мной очень красивая женщина, которой вы являетесь, ничего иного.

— Я – животное. Одно уже это должно заставить вас меня опасаться, – прорычала Дон, снова сверкая острыми клыками.

Сукин сын, его чертов член мучительно напрягся, не взирая на угрозу.

Сет снова окинул ее взором.

— У вас, ребята, пунктик на том, что вы животные? – спросил он. – За прошедшую неделю, я слышал это несколько раз. Если это – то, чему вы действительно верите, то какого черта пытаетесь смешаться с остальной частью человечества? Где самая близкая клетка, Дон, я помогу тебе себя запереть.

Он понимал, что доводит ее, но был бессилен остановиться. Его приводило в бешенство слышать, как она описывает себя таким способом, видеть в ее глазах веру в собственные слова. Это приводило его в ярость, ведь он помнил, каким путем эту веру в нее вбили. Как будучи ребенком, всего лишь ребенком, она была изнасилована солдатами Совета, осмеяна ими, вынужденная быть животным, которым они ее называли.

— Я могу убить вас, и выйти сухой из воды. – Теперь ее голос звучал хрипло. – И я не стану сожалеть об этом. Я буду спокойно спать, точно так же, как и сейчас …

— Ты не спишь, к слову, – парировал он, наконец, демонстрируя свой гнев, когда она столкнулась с ним лицом к лицу.

В ее чертах сквозила усталость из-за кошмаров, загнанное выражение снова вернулось в глаза. И он, черт его дери, не мог даже объяснить, почему ему есть до этого дело.

— Даже ребенок может видеть, как мало ты спишь. Натравите на меня самого худшего задиру из всех ваших Пород, но это не сработает. Ты можешь убить меня в мгновение ока, но никогда этого не забудешь. – Сет наклонился к ней, наблюдая за ней, зная, что она сбежит и понимая, что никогда не позволит ей уйти. – Ты никогда не сможешь забыть, Дон, как убила единственного мужчину, который мог бы держать тебя в своих объятиях во время кошмаров, принять тебя такой, кто ты есть, и все, к чему это приведет.

— Так вы полагаете, что сможете вылечить мои кошмары? – фыркнула она. – Разреши я вам тронуть меня, и это сразу же сотрет все их из моей памяти, так, Сет?

— Нет, – прошептал он, видя, как она вновь побледнела, и на этот раз краска не спешила возвращаться к ее щекам. – Ничто не сможет стереть это из памяти, Дон. Ничто не сможет изменить прошлое или кошмары. Но я был бы там, когда ты проснулась. Ты бы больше не была одинока, и со временем, возможно, хорошие сны смогли бы заменить сны плохие.

Она отстранилась, отступая, уголок ее губ нервно дернулся, и звериное рычание вырвалось из ее горла.

— Троньте меня, и вы умрете.

Она вцепилась в свое оружие с отчаянием, которое он почувствовал внутри себя.

— Даже если ты сама меня попросишь? – спросил Сет, стараясь, чтобы его голос звучал нежно, спокойно, хотя боль в ее глазах заставляла его мучиться.

— Я никогда не буду просить, Сет, – с горечью отрезала она, глядя на него глазами, которые преследовали его в самых темных мечтах. – Я никогда не буду просить, независимо от того, хочу ли я или нет. Никогда. Вы меня понимаете? Я никогда не буду лежать под вами, вы лишь дурачите себя…

— Ну так ложись сверху, на меня.

Дон вздрогнула от его предложения, ее глаза расширились, когда она тяжело сглотнула.

— Кто-то из наших придет к вам позже, чтобы поговорить о встрече с вашей сестрой. А у меня есть чем заняться.

— Дон.

Сет встал на ноги, и она отшатнулась, напряженно изучая каменное выражение его лица. Выхватив из кобуры оружие, Дон схватила его обеими руками и нацелилась в центр груди Сета, опустив палец на спусковой крючок.

Сет задержал взгляд на оружии и, подняв на нее глаза, увидел в ее слезы и муку.

— Разве ты не устала от одиночества? Я – да. – Он не сделал ни единого движения, лишь смотрел на нее, его грудь сдавило от эмоций, которые она наверняка не сможет понять, и от желания, которое она никогда не сможет принять.

— Держитесь от меня подальше, – велела она тоном, не терпящим никакого отказа. – Не приближайтесь, Сет, или мы оба об этом пожалеем.

Дон зачехлила оружие, развернулась, и почти выбежала из дома. Сет услышал, как хлопнула парадная дверь, и ощутил, что без Дон ему чего-то не хватает. Его переполняло сожаление.

— Не лучший вариант – рассказывать ей про свои хотелки. – В гостиную из кухни ступил Табер, подкравшись беззвучно, как животное, носителем ДНК которого он был.

— Я просил твоего совета? – Гнев ел Сета поедом. Его самообладание дало трещину, и держать себя в руках сейчас Сету было очень трудно.

— А ты и не должен был спрашивать, – проворчал в ответ другой мужчина. – Не то чтобы я ожидаю, что ты меня послушаешь. Кейн же не послушал. Но если ты действительно серьезно к ней относишься, не позволяй ей об этом узнать. Не позволяй ей это видеть. Не позволяй ей даже подозревать об этом. Она загонит себя в могилу, сражаясь с чувствами, если ты продолжишь в том же духе.

— И я буду рядом, чтобы вытащить ее оттуда. – Сет повернулся к Таберу, не зная, как справиться с бушующими в нем эмоциями. То, что Дон заставила его почувствовать, его пугало.

— Если еще останется, что вытаскивать, – сказал Табер мягким, печальным голосом. – Это – твое самое большое сражение, приятель. Удостоверься, что исходом его будет любовь, а не смерть. 

Глава 11

Мир для Кейна долго не продлился. Наутро, когда Шерра выскользнула из его кровати, и тихо, как вор, прокралась из спальни, он притворился спящим. Когда дверь закрылась, он открыл глаза и, устало вздохнув, уставился в потолок. Попытки пробиться через сдержанность этой женщины доведут его до смерти.

Подняв руку, он рассеянно поскреб грудь рядом с оставленной Шеррой меткой. Напоминание о том, что они связаны. Не то чтобы быть связанным с ней ему не нравилось, ведь он любил ее больше собственной жизни. В его жизни было немного вещей, которые значили бы для него больше, чем эта маленькая светловолосая ведьма. Черт, он вообще не представлял, что может оказаться важнее Шерры. Но попытки заставить ее признать свои собственные чувства к нему загонят его в могилу. Если, конечно, его гребаный стояк не поможет вбить в нее это знание.

Кейн бросил обреченный, раздраженно-удивленный взгляд вниз, где одеяло приподнялось, обрисовывая его эрекцию.

Качая головой и недовольно ворча, он поднялся с кровати и двинулся в ванную. Он подумывал принять холодный душ, но на горьком опыте уже успел узнать, что это ничуть не поможет. Кроме того, каждая косточка в его теле стонала от слабости. Нехватка сна, беспокойство и это чертово возбуждение объединились, чтобы прикончить его. Так что Шеррa может не переживать на его счет, подумал Кейн, когда ступил под упругие струи воды. В конце концов, он сдохнет от этого гребаного стояка.