Идет декабрь 1891 года, и Николай уже твердо решил. «Моя мечта — жениться на Аликс», — записывает он в дневнике.

Срок, на который царь Александр определил сыну оставаться холостым, проходит быстро. Николай еще не обременен серьезными обязательствами. Ему, правда, приходится несколько раз в неделю присутствовать на заседаниях Совета министров, встречать делегации и отдельных высокопоставленных лиц, однако отец пока оберегает его от бремени правления. Хотя министры считают, что настало время наследнику трона всерьез вникать в дела государственного управления, Александр придерживается другого мнения. «Вы с ним когда-нибудь о чем-нибудь серьезном разговаривали?» — спросил самодержец министра Витте, который предложил назначить наследника престола председателем Комитета по строительству Транссибирской железной дороги или какой-нибудь другой организации. «Нет, Ваше Величество, еще не имел счастья», — насмешливо ответил Витте. На том и покончили. В 1890 году Александру всего сорок пять лет, он уже девять лет правит Российской империей и считает, что у него впереди достаточно времени, чтобы основательно подготовить наследника к исполнению его обязанностей.

Из писем Николая другу, ставшему сомнительным публицистом Мещерским, явствует, что царь Александр не только считал своего сына незрелым мальчишкой, но и обращался с ним соответственно. Он не давал сыну возможности проявить себя. Например, когда Николай заказал для одной роты своего полка самозарядные винтовки, отец заставил его отменить заказ. Такое обращение уязвило постоянно подавляемое чувство собственного достоинства, Николай отступил, чтобы при удобном случае снова попытаться и опять нарваться на отказ.

Проблемы Николая были типичны для всех сыновей авторитарных отцов, не позволяющих им самостоятельно стать на ноги. Иногда в дневнике он задается вопросом, хватит ли у него вообще смелости просить отца о чем бы то ни было, или его умственных способностей хватает лишь на участие в учениях гусарского полка.

Николай и сам не торопится раньше, чем будет необходимо, брать на себя царскую ответственность, цену которой хорошо знает. Уже в детстве он не раз обнаруживал, что не находит в себе способностей быть царем. Разве не он после преждевременной смерти отца и внезапного приема на себя непосильной роли в отчаянии признавался своему наперснику Сандро, что не хотел быть царем? И его пугала не столько сама царская должность, сколько олицетворявший ее отец — личность настолько сильная, что застенчивый молодой человек вроде Николая мог лишь безоговорочно подчиняться. Ему никогда не удавалось даже приблизиться к масштабам Александра.

Одного-единственного события, случившегося двумя годами ранее, было достаточно, чтобы понимание этого прочно отложилось в сознании Николая. Потерпел крушение поезд, в котором вся семья следовала с севера в Ливадию. В Борках, близ Харькова, раздался негромкий хлопок — и поезд сошел с рельсов. Это явно было покушение. Вагоны, в том числе вагон-ресторан, в котором в тот момент находились царь Александр, его жена и пятеро детей, скатились с насыпи и остановились у ее подножия. Крыша со скрипом подалась и угрожающе нависла над внутренностью вагона. Александр выпрямился во весь свой богатырский рост и уперся мощными плечами в крышу, пока вся семья не выбралась наружу[11]. И этому сверхчеловеку, должен был спрашивать себя Николай, я когда-то буду наследовать?

Никто не догадывался, что именно это происшествие и внутренние повреждения, причиненные тогда организму Александра, приведут к скорому заболеванию и фатально приблизят тот момент, которого и отец, и сын ожидали лишь в отдаленном будущем, — передачу трона.

Николай еще безоглядно отдавался удовольствиям элегантной столицы. Теперь он молодая, блестящая звезда «сезона» между Новым годом и Великим постом в Петербурге, этой «Северной Венеции». Он танцует на балах не только в Зимнем дворце — шедевре Растрелли, но и в других домах гордой итальянской архитектуры — на «белом балу» с дебютантками, на «розовом балу» сливок петербургского общества. Он то степенно катается на коньках, то носится в бешеном темпе в санях или верхом по занесенным снегом равнинам, то пьет шампанское бокал за бокалом в компании своих ослепительных двоюродных братьев или товарищей по военной службе в блистательных мундирах, то курит папиросу за папиросой за игрой в баккара или на бильярде, развлекается вместе с друзьями у Матильды Кшесинской, ужинает и танцует до рассвета и посещает театры.

В этот период впервые ставятся многие оперы и балеты Чайковского («Евгений Онегин»[12], «Щелкунчик», «Спящая красавица»), и маэстро лично аккомпанирует на репетициях своих произведений (он умер в 1893 году).

Балерина Кшесинская, которая благодаря своему выдающемуся таланту, а также общеизвестной связи с наследником престола, всегда получает главные роли и после премьеры поздравляет композитора в своей уборной.

Это было время блеска столицы, выставлявшей напоказ все богатство Российской империи: по вечерам на светских раутах рябило в глазах от сверкающих бриллиантов, разукрашенных орденами мундиров и золотых эполет.

Николай получал удовольствие от роли наследника трона, дожидающегося реальной власти. Поскольку ни к каким серьезным государственным делам его не допускали, он охотно выполнял представительские и благотворительные обязанности. Во время голода в начале девяностых годов Николай организовал фонды помощи голодающим, собрал немалые пожертвования и сделал ощутимый взнос из собственных средств.

В дневнике Николай предстает не только сибаритом, отдающимся соблазнам светской жизни или охоты, но и мягким, легкоранимым, уязвимым человеком, особенно если он сталкивался с нечестностью или несправедливым отношением. В любом случае — и этим он резко отличался от своих западный сверстников — благодаря своей истовой религиозности Николай воспринимал неприятности фаталистически (когда он впоследствии стал царем, это его свойство воспринималось как апатичность).

Осенью 1891 года смерть постигла многих из ближайшего окружения Николая. Особенно его потрясла смерть Алисы, жены его дяди Павла Александровича, прожившей всего двадцать один год.

«С 1 марта 1881 года (дня убийства деда, Александра II) я не переживал такого ужасного дня. Поднявшись утром к папе и маме, я получил печальное известие, что любимая, незабываемая Аликс ночью покинула нас! Я просто не мог поверить, что это действительно так, что это не кошмарный сон. Что должны чувствовать дядя Вилли, тетя Ольга и особенно бедный дядя Павел, как они должны страдать из-за этого! Я не мог без слез заглянуть в глаза Жоржу, Ники и Мине. Да! Настал конец! Бог жестоко явил свой гнев. Но, впрочем, он показал свою святую волю!.. Весь день мы бродили по комнатам и саду, как тени. Маленький итальянец[13] приехал так не вовремя и должен так неудачно вернуться…»

Два месяца спустя он пишет:

«Крайне печальный день. Сегодня в 3 часа мы потеряли лучшего друга, а папа и мама самого способного сотрудника — Оболенского[14]. Тяжелая, невосполнимая утрата! Не могу даже сказать, какую боль и какую печаль мне пришлось испытать!.. За считанные дни череда печальных известий. И вдобавок ко всему этому прибыл из Одессы молодой принц Альбрехт Вюртембергский с известием о смерти старого короля и восшествии на трон нового; неужели он думал, что мы без него об этом не знали?».

В конце 1891 — начале 1892 года смерти следовали одна за другой. В начале нового года Николай узнает, что его английский кузен Эдди (Эдуард), некогда отвергнутый претендент на руку Алисы, умер от воспаления легких.

«Течение и печальный исход болезни напоминают смерть Оболенского в Крыму. Всего несколько дней назад Эдди еще был женихом! Не знаю, что и думать — все в руке Божией!».