Чуть позже появился и Петер, необыкновенно сияющий и радостный, неумело расточающий комплименты всем присутствующим дамам, а почти сразу за ним робко втиснулся в прихожую и Жерар.

— Наконец-то! — заворчал Лука, потащив представлять его родителям. Те, зная, что Лука приведёт своего талантливого и вполне успешного друга, были настроены к тому вполне доброжелательно, пока не услышали его фамилию.

— Лекой? Вы… родственник Дели?

— Племянник, — неожиданно робко замямлил Жерар, пытаясь отдёрнуть свой шерстяной, и явно слишком жаркий сюртук.

— Ясно, — как-то отстранено сказал Ольдвиг. За неделю он успел взять себя в руки, и примириться с почти любым исходом встречи, но то, что младший сын внезапно окажется в заговоре против него, его сильно уязвило. — Что ж… надеюсь, вам здесь понравится, Жерар.

— Уф-ф-ф, пронесло, — оттаскивая заледеневшего под взглядом главы семейства Горгенштейн Лекоя, произнёс Лука.

— Д-д-думаешь?

— Ну ведь… — Лука неосторожно задел кого-то справа локтём и буркнул: — Извините.

— Ничего страшного. Добрый вечер, молодые люди.

Теперь уже наступила очередь Луки превращаться в ледяную статую. А ведь он намеревался держаться от Зингера как можно дальше!

— Лукреций, приятно видеть тебя. Жерар, и ты тут! Как ваши с магистром успехи?

К счастью, Зингер был полностью поглощён своим новым делом, и на Луку если и смотрел, то только с родственной симпатией, а никак уж не подозревая его в старых грешках.

Томас и Делия прибыли последними. Потенциальная жена Томаса выглядела… весьма достойно, да, хотя Луке показалось, что собранные в строгую причёску пышные волосы Дели делают её лицо скучнее.

В отличии от её племянника, такое количество Горгенштейнов и им сочувствующих нисколько не смутило девушку. Плечи Дели были гордо расправлены, а на лице сияла ровная улыбка. Глаза её обежали гостиную, ни на ком не задержавшись, и Лука почувствовал некоторое недовольство, что она даже не выделила его взглядом.

— Ну же, полагаю, мы можем начать, — торжественно кивнула матушка Горгенштейн.

Конечно же, такое количество гостей не поместилось бы в столовой комнате, а в гостиной комнате им было бы тесно, поэтому отец семейства, отринув наиболее удобный вариант со снятием ресторана, решил поставить столы непосредственно на свежем воздухе, благо что сад позади дома был достаточно велик. Да и погода в последние дни располагала — весна была на удивление тёплой и сухой, а уличные фонари давали уютный и мягкий свет, позволяя забыть, что они всё ещё находились в городе. В итоге на уютной лужайке под яблоневыми деревьями расставили несколько столиков, каждый на пять-шесть человек. Томас, Дели, Августина и Петер ожидаемо сели вместе с главой семейства и с его женой, поэтому Луке оставалась только посочувствовать травнице. Впрочем, стоило ожидать, что Августина её поддержит.

А вот молодому магу не совсем повезло. Вместе со смертельно скучной Анной, глуховатым дядюшкой Холли и всё ещё находившемся в ступоре Жераром к ним подсадили Равеля, которого Лука всю неделю до этого успешно избегал. Что-то не так было с его братцем — Лука это чувствовал, хотя и не мог объяснить или как-то исправить. Но что бы это ни было, Лука точно знал, что от этого стоит держаться подальше.

Равель, как будто прочтя мысли Луки, ухмыльнулся, и наклонившись, прошептал ему на ухо:

— Что, не рад моей компании? Я вот как-то тоже сожалею, что попросил посадить за этот столик. Думал, ты приведёшь молоденькую симпатичную магичку, а не это недоразумение. Оно хоть говорить умеет?

— Умеет, — неожиданно пришёл в себя Жерар. Он хотел сказать что-то ещё, но внимательно присмотревшись к Равелю, предпочёл замолчать. Вот только нет нет, да при взгляде на брата своего друга проскальзывало у мага беспокойство. Лука взял с себя слова спросить того позднее, что он увидел в Равеле.

Равель, поняв, что молодёжь не слишком настроена на общение, перевёл своё внимание на сестру. Анна всегда была несколько чопорной, но при этом умудрялась выглядеть скорее строго и элегантно, чем скучно. Сейчас же она, одетая в наглухо закрытое тёмное платье и с гладким пучком, казалась лет на десять старше, чем должна была. Кажется ли, или он заметил в волосах сестры седину?

— Давно не виделись, Анна, — начисто игнорируя дядюшку Холли, уже сосредоточенно что-то жующего, сказал Равель. — Ты сегодня без мужа?

— Оскар не очень хорошо себя чувствует, — опустив глаза, ответила Анна. Худые пальцы её нервно сжали салфетку.

— А дети? Ты не взяла их сегодня с собой?

— Они слишком малы, от них было бы много мороки.

— Мне кажется, матушка была бы рада таким заботам, — задумчиво сказал Равель, подпирая подбородок узкой ладонью. — Да и старшенькая у тебя уже должно быть совсем взрослая. Сколько ей?

— Одиннадцать.

— Тем более! Компанию ей мог бы составить Лука — они почти ровесники.

— Мне уже пятнадцать, — прошипел маг, оскорблённый тем, как отозвался о нём Равель.

— Да-да. Выпей ещё компотика, — отмахнулся от него брат.

Жерар исподволь фыркнул. Лукреций действительно единственный за столом цедил компот. Как маги выяснил однажды опытным путём, притащив в убежище Гохра кувшин яблочной наливки Дели, у Луки была весьма специфическая реакция на алкоголь. Точнее, его просто тошнило и рвало даже от одной кружки весьма слабого напитка. До этого Жерар даже не думал поддевать несчастного Луку, лишённого возможности хорошенько надраться, но кто сказал, что нельзя получать удовольствие от наблюдения за тем, как несносного мальчишку ставит на место его же брат?

— Это хорошо, что наш Лука не пьёт, — покровительственно похлопал по плечу внучатого племянника Холли. — Не хватало нам тут ещё разбушевавшегося малолетнего колдуна.

Холли тоненько хихикнул, заставив Лекоя улыбнуться. Вот же интересная семейка — в кого не ткнёшь, один страннее другого. И этот старичок, с нелепыми манерами и на удивление ясным взглядом, был тоже весьма забавен. Заметив на себе внимание Жерара, Холли развернулся к нему.

— А ты, вихрастый, тоже маг?

— Ага, — нисколько не оскорблённый, ответил Жерар.

— Может, покажешь чего? Ну, фокус.

— Маги не показывают фокусы, — поджав губы, ответил Лукреций. — И вообще, ученикам Орхана запрещено прилюдно использовать магию вне школы.

— Но не ученикам старшей ступени, — жизнерадостно перебил его Лекой, поняв, что может продемонстрировать перед будущими родственниками свои таланты, а значит, укрепить положение Делии. Пусть не думают, что она из каких-то отбросов! — Позднее, когда стемнеет, если господин и госпожа Горгенштейн не будут против, я покажу кое-что.

— Оли не будет против. Мой племянник давно хотел увидеть, чему обучают нашего Луку в этой школе колдунов.

— Магов, дядюшка, магов, — кисло сказал Лука, бросив убийственный взгляд на Жерара. Чтобы он ещё его куда-то с собой взял! Тот сделал вид, что не заметил недовольство приятеля.

Гул голосов, смех, звонкий у женщин, и раскатистый у мужчин, поздравления будущей паре, с каждым тостом становившиеся чуть более фривольные. Необыкновенно раскованная и счастливая Августина, и Петер, может быть не столь ослепительный, но в своём счастье казавшийся почти симпатичным.

Столы уже сместили, поставив вместо них скамеечки, и Горгенштейны, собравшись в одну группу, с удовольствием обменивались воспоминаниями — о детских шалостях, о давних ссорах и быстрых примирениях. В какой-то момент Жерар, жадно слушающий очередную историю, перемежаемую смешными или едкими комментариями, перехватил на себе понимающий взгляд Петера Зингера. Да, он чувствовал тоже, что и Лекой — зависть и желание хоть немного, но всё-таки стать частью этого тёплого круга. Детство Жерара, сына мельника, было совсем другим — побои, тяжёлая работа, вечные насмешки от старших братьев. А Луку, несмотря на всю его странность и замкнутость, здесь любили, незаметно от того опекая и покровительствуя. Вот Кристабель чуть толкает брата в плечо, заставляя того подтвердить свои слова, а Томас, немного позже, накидывает свою куртку на узкие плечи Луки, сидящего в одной лёгкой рубашке. А ведь этот маленький говнюк даже не ценит, что у него есть…