Я повернулась и увидела мужчину, который широко улыбался, уставившись поверх моей головы на Настасью. Она ахнула, рванула вперед и бросилась в его распростертые объятия. Смеясь, она отстранилась и поцеловала его, чмокнув прямо в рот. Взяв в ладони его щеки, она практически прокричала.

— Филлипе Неж, негодник! И как всегда выглядишь горячо, как я вижу.

Он выглядел горячо. Вроде как обжигающе горячо.

Мужчина улыбнулся, и морщинки вокруг его глаз углубились. Он выглядел лет на сорок, был высоким как Саша, с темно-русыми волосами и веселыми зелеными глазами. Я решила, что он француз, не только из-за акцента, но и потому, как Нас произнесла его имя. На нем были темно-синие джинсы. А его белая рубашка была не полностью застегнута, и его внешний вид завершала пара темно-коричневых мокасин.

Он поцеловал Настасью в щеку, задержавшись на секунду дольше положенного.

— Я скучал по тебе, моя голубка.

Внезапно, Нас отстранилась, ее выражение лица стало холодным.

— Наслышана, ты работаешь на Лорендо. — Звучало это как обвинение.

Его улыбка исчезла, а лицо стало серьезным. Он не отрицал.

— Oui (прим. перев. с франц. Да).

Она отошла от него, в чертах ее лица, так же как и в ее голосе, отпечаталось боль.

— Как же ты мог, Филлипе? После всего, что он... — Казалось, ей было сложно говорить об этом, и я была потрясена эмоциями, которые она показывала. Настасья всегда казалась закаленной. Должно быть, Лорендо сделал что-то на самом деле ужасное.

Саша вышел из двери за барной стойкой. Он посмотрел на беспощадного Филлипе, затем на взволнованную Нас, потом на меня и обратно на Филлипе.

— Не лезь, Нас. — Она посмотрела на него, в ее глазах пылало пламя. Саша же говорил спокойно, как всегда. — Филлипе пришел, потому что нужен мне. Прояви уважение. Иначе пожалеешь об этом. — Хотя слова звучали как угроза, то, как изменился его голос, смягчился, показывало, что Нас не знает всего.

Она сморгнула слезы, затем опустила голову и уставилась в ноги Филлипе.

— Я тоже скучала по тебе, — прошептала она. И затем исчезла, вылетела из бара и понеслась по коридору к уборной. Мы все наблюдали за ее уходом.

Последовало молчание.

Саша выдохнул.

— Я сказал тебе идти прямиком ко мне, Неж.

Филиппе печально ответил:

— Я никогда не переставал ее любить.

На мой тихий вздох, все глаза уставились на меня. Я засмущалась и выдала.

— П-привет, я Мина.

Саша вперился в меня взглядом.

Я вперилась в него в ответ, а затем последовала за Нас в уборную. Я присела на туалетный столик и пялилась на закрытую дверь, которая разделяла нас, и терпеливо ждала, когда она прекратит плакать.

Полностью в своем стиле, Нас открыла дверь, ее лицо было покрыто пятнами, а глаза были красными, и гневно пробормотала.

— Теперь понятно, почему у мужиков так часто растут рога. Потому, что они все козлы.

12 глава

Мина

Наш урок барменского дела был прерван появлением Филлипе Неж. Мне стало любопытно узнать о мужчине, который мог довести Нас до слез. По пути домой, я осторожно спросила:

— Ну, могу догадаться, что Филлипе — бывший парень?

Нас попыталась игнорировать меня, но тишина была слишком очевидной, чтобы не заметить.

— Мы были помолвлены недолго. У нас был бурный роман. Он закончился еще до того, как начался.

— Что произошло? — спросила я с сочувствием.

Она раздраженно вздохнула.

— Он сделал то, что, в конце концов, делают все мужчины. — Нас сделала паузу, а затем тихо добавила: — Он разочаровал меня.

— Ты любила его?

Нас притихла. Она медленно вдохнула и ответила на выдохе:

— Я люблю лишь одного мужчину. И Филлипе не он. — Быстренько меняя тему, она спросила: — А что насчет тебя, Мина? Ты когда-нибудь любила?

— Да, — легко ответила я. Я искоса смотрела на нее, желая заметить ее реакцию. — Я влюбилась в своего брата.

Она не разочаровала.

— Фуууууу, — сорвалось с ее губ еще до того, как я успела закончить. — Пожалуйста, скажи, что шутишь. Потому что если нет, то мне придется остановиться и блевануть, потому что это чертовски противно.

Я откинулась на спинку сиденья, смеясь.

— Он был моим приемным братом. Никакого родства, — я ухмыльнулась. — Боже, ты что-то с чем-то.

Она улыбнулась, затем неохотно так выдала:

— Сучка, — она покачала головой. — Тогда расскажи мен о мистере Братике.

— Мне было двенадцать, когда меня отправили в приемную семью. Я была счастливицей. С первой семьей, в которую меня поместили, я прожила все время, пока не решила жить на улице. — Я нахмурилась. Я давно не вспоминала о Мэгги и Джоне Питерсон. — Мэгги была как раз тем, что мне надо было, тем, что я потеряла. Она была прекрасной. Джон, ее муж, тоже был хорошим. Он пытался вовлекать меня во все, чтобы я чувствовала, будто мы настоящая семья. У них были пятилетние близнецы, которые меня обожали — Бен и Крис, — я улыбнулась. — Я учила их кататься на велосипеде, — выдохнула я.

— Ох-ох, — начала Нас. — Чувствую, назревает что-то грандиозное.

— Когда мне было шестнадцать, Мэгги пришла ко мне в комнату. Она выглядела встревоженной. Тогда-то она мне и объяснила, что ее сын от первого брака переедет жить к нам, поскольку у его отца появились проблемы с законом. Я не понимала в чем проблема. Это ж был ее ребенок. В смысле, зачем она объясняла все мне? Я сказала ей, что все в порядке. Я даже предложила, чтобы он занял мою комнату, если надо, а я могла бы спать на диване. — Мой голос смягчился. — Его звали Джеймс. Ему было почти восемнадцать, звезда футбола и просто красавец.

— Бууум, вот он неожиданный поворот событий.

Я улыбнулась.

— Он был милый и веселый, и любил пофлиртовать. А еще он был первым парнем, который оказался достаточно храбрым, чтобы поцеловать меня, прямо на заднем дворе под носом у Мэгги и Джона. Я легко влюбилась в него, — я хихикнула от воспоминаний. — Не прошло много времени, прежде чем мы начали целоваться то тут, то там, и он мог проскользнуть ко мне в комнату, после того, как все уснут. — Я мечтательно вздохнула. — Мы болтали ночи напролет, затем целовались. И потом мне исполнилось семнадцать. Одно за другим, и вскоре мы делали намного больше, чем просто болтали и целовались, ну, ты понимаешь, о чем я.

Нас ухмыльнулась:

— Ага, понимаю-понимаю.

— История заканчивается тем, что мы стали беспечными, и нас засекли. Мэгги обвинила меня в том, что я соблазнила ее сына, и назвала меня маленькой потаскушкой. И я осознала, что как бы сильно я не любила Мэгги, она не была моей матерью. И на следующий день я исчезла.

— Она назвала тебя потаскухой? — потрясенно произнесла Нас.

Я кивнула.

— Маленькой потаскушкой.

— И тогда ты сбежала от них, — Нас сделала паузу, а затем вдумчиво добавила: — Держу пари, она думала о тебе каждый день, с тех пор как ты ушла.

От ее слов мое сердце затрепетало.

— Думаешь?

— Хм, да. Она обозвала семнадцатилетнюю девочку отвратительными словами в гневе, и затем девочка сбежала и не вернулась, — она фыркнула. — Я бы сказала, что она каждый день платит за то, что сделала, вспоминая о тебе. Получила по заслугам, глупая сука.

Я не хотела верить в то, что Мэгги страдала от чувства вины все это время. Да, она обозвала меня, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что она приняла меня в свой дом и сделала частью своей семьи на целых пять лет. Она заслуживает лучшей жизни.

Как только Нас высадила меня, я пошла искать по дому Льва, и обнаружила его внизу: он сидел в кресле-качалке с Лидией в своих руках и тихонько что-то нашептывал ей.

Какое-то время я стояла в дверном проеме, незамеченная, наблюдая за тем, как мужчина был отцом для своей дочери. Мое горло сжалось от эмоций. Лев доказал, что был лучше, чем я думала о нем.