Винн побежала за ним, бросилась на шею и поцеловала.
Даже сейчас Оша мог вспомнить её мягкие губы.
А потом Винн убежала прочь из доков. У него не было выбора, кроме как уплыть домой на корабле вместе с тетрадью, которую она дала ему, чтобы он в свою очередь передал её Бротандуиве.
Слишком многое произошло с тех пор: слишком много пролилось крови, слишком многое взвалили на него… слишком много он потерял.
Воссоединение с Винн заняло лишь один нелепый, краткий миг. Он думал, что если останется с нею, вся его боль пройдёт, а мир вновь обретёт смысл.
Но всё было совсем не так.
Винн изменилась. Он изменился. И, что хуже всего, он теперь был вынужден терпеть эту мертвенно-бледную тварь, каждую ночь просыпающуюся в соседней комнате.
Как Винн могла ожидать этого от него?
Оша слышал, как распахнулась дверь, а затем голоса, хотя не смог разобрать слов. Низкий, хриплый голос твари в коридоре, тяжелые, торопливые шаги вниз по лестнице. Тем не менее, он ждал, зная, что услышит… стук в свою дверь.
Он замешкался, глянув на предмет, лежащий в изножии его кровати. Тонкий и длинный, завернутый в холст и оставленный на полу, будто его желали спрятать, как неизвестное бремя — Оша не хотел, чтобы он постоянно попадался на глаза. Его большой лук был прислонён к стене у двери вместе с колчаном, полным чернооперённых стрел. У него было мало других вещей.
Тихий стук раздался снова.
На этот раз Оша не заставил себя ждать и быстро открыл дверь.
Снаружи стояла Винн в странной тёмно-синей мантии вместо привычной серой. Она лишь секунду смотрела на него, а потом опустила взгляд и спросила на его родном языке:
— Ты пойдёшь ужинать в общий зал?
Хотя она удивительно хорошо говорила на эльфийском, она все еще немного странно произносила некоторые слова. Она всегда спрашивала его об ужине, и ему потребовалось время, чтобы понять, что таким образом она лишь хочет избежать разговора на другие, более личные темы.
Очевидно, та вещь расстроила ее снова — у вампира была привычка создавать ей трудности в жизни. Почему же она терпит его присутствие?
Оше хотелось поговорить о прошлом — их общем прошлом. Он хотел спросить, что это значило для нее, и что могло бы значить в будущем. Но теперь было ясно, что она хотела говорить об этом меньше всего на свете.
Вместо этого она хотела знать, что произошло с ним после того, как она оставила его в доках.
Почему он покинул касту анмаглаков?
Как он получил шрамы от ожогов на запястьях?
Почему Бротандуиве воюет с собственной кастой?
Что происходит среди Ан’Кроан?
Почему Оша снова уехал из дома и преодолел полмира, и почему Бротандуиве привел с собой ещё и Леанальхам?
А затем следовал худший вопрос…
Что в холщёвом свёртке, лежащем у его кровати?
О том, о чем она хотела говорить, он не желал даже думать. Таким образом, они говорили мало и в основном о еде.
— Да, пойду, — ответил он. — А ты придешь?
Иногда, если у нее не было обязанностей под присмотром холодных глаз премина Хевис, она приходила в общий зал и ужинала с ним. Ему оставалось надеяться хотя бы на эту малость…
Она не ответила, и, как часто бывало, ее взгляд скользнул к длинному предмету на полу. Он попытался не выдать своё напряжение, надеясь, что она не станет спрашивать снова. Он даже не разворачивал его с тех пор, как ступил на землю этого континента вслед за Бротандуиве.
Взгляд Винн перешел к его луку с колчаном. Она слабо улыбнулась:
— Ты стал хорошим лучником с тех пор, как… было раньше. Как ты научился?
Такой невинный вопрос, но это был очередной способ надавить на него, чтобы поговорить о прошедших годах их разлуки.
— Многое уже не так, как… было раньше, — он намеренно повторил ее промах, ее отсылку на прошлое, желая, чтобы она признала его и вспомнила вместе с ним. — Ты когда-то пыталась научить меня танцевать. Я все еще не понимаю, как.
Прежде чем Винн отвернулась, он заметил, что у неё дёрнулся левый глаз.
— Я должна увидеться с премином Хевис, нам многое нужно сделать, — сказала она, на сей раз на своём языке. Темп речи ускорился, будто она не хотела дать ему вставить и слова. — Мне хотелось бы поесть в твоей компании, поэтому тебе лучше спуститься к ужину.
После того, как Винн ушла, Оша долго смотрел ей вслед в пустом коридоре. Хотя ему очень хотелось, он не последовал за нею.
Глава 2
Винн покинула этаж, на котором располагались гостевые покои, и вернулась вниз к главному входу в бывший склад.
После разговора с Ошей ей оставалось лишь надеяться, что она не столкнётся с Чейном. Хорошо, если Тень побудет немного подольше с Кайн, особенно если Чейн присмотрит за этой парочкой. Винн шла вдоль прохода, но когда приблизилась к двери во внутренний двор, повернула направо к семинариям. Потом спустилась по лестнице.
Она вышла в узкий каменный коридор на первом подземном этаже склада. Он был освещен двумя холодными лампами во вделанных в стену кронштейнах. Алхимические жидкости поддерживали высокую температуру, заставляющую кристаллы светиться. Она насчитала по три широких железных двери с обеих сторон прохода — за ними были подземные лаборатории Гильдии… за исключением последней справа. Винн двинулась именно к ней, на ходу разглядев, что она заперта так же плотно как остальные, но девушка тихо постучала.
— Премин, вы там?
Она уловила еле слышные шаги с другой стороны, а затем дверь с пронзительным скрипом распахнулась.
Винн оказалась лицом к лицу с невысокой женщиной средних лет в тёмно-синей мантии — премином Фридесвидой Хевис, главой ордена метаологов. Капюшон её лежал на плечах, а на голове ощетинились пепельно-седые, коротко подстриженные волосы. Любые признаки возраста были почти незаметны в ее правильных, резких чертах лица, от гладкого лба до узких губ и подбородка, похожего на эльфийский. Несмотря на серьёзный вид, она была весьма привлекательна, но это ровно до тех пор, пока не посмотришь в ее проницательные светло-карие глаза, настойчиво напоминающие лёд.
Премин Хевис держала сложенный листок бумаги. Ее глаза на мгновение расширились при виде Винн — это был предел удивления, на который премин была способна.
— Ох, Винн… Я не ожидала… — Хевис затихла.
Теперь настала очередь Винн удивляться, поскольку премин выглядела почти растерянной. На памяти Винн этого не происходило ни разу, даже когда Хевис с головой уходила в собственные мысли.
— Я могу поговорить с вами? — нерешительно спросила Винн. Поверх плеча премина она мельком глянула на короткий коридорчик всего в три шага длиной, который вёл в небольшую комнату. Откуда-то справа лился тусклый свет почти погасшей холодной лампы.
— Конечно, — проговорила Хевис и снова замешкалась, что начало раздражать Винн. — Входи.
Премин отвернулась, и Винн прошла внутрь, закрыв за собой тяжёлую дверь.
Из прихожей она видела лишь полки на левой стене кабинета. Они были заполнены книгами, стопками бумаги и узкими сосудами из древесины, меди и неглазурованной керамики. Но когда она прошла непосредственно в кабинет, её взору предстали крепкие, невысокие столы и стеллажи у дальней стены, буквально заваленные книгами и бумагами. Там же беспорядочно лежали странные приспособления и непонятные устройства из металла, стекла, дерева и кожи.
У правой стены был потемневший от возраста стол со множеством маленьких ящичков под столешницей, покрытой стопками бумаг, пергаментов и свитков. На его углу лежала холодная лампа, кристалл почти потух.
Взгляд Винн скользнул по бумагам на столе, ступкам и маленьким мискам с гранулами и порошками различных цветов. На переднем углу стола было закреплено множество медных ручек, в каждой сверкала линза разной увеличительной способности. Это явно был рабочий кабинет, содержимое которого копилось годами.
Премин Хевис не подошла к своему простому стулу и даже не повернулась к Винн лицом. Вместо этого она медленно устроилась в старом кресле, обитом потёртой синей тканью, в углу за столом. Она откинулась назад, будто глубоко задумавшись… и все еще сжимая в длинных узких пальцах ту сложенную бумагу.