Пришелец никогда не разберется в этой путанице каналов и террас. Но тот, кто в ней ориентируется, прекрасно знает, как вывести ее из строя. Хватило нескольких сот гранат и ящиков взрывчатки, подложенных в самые уязвимые места системы, чтобы в трех провинциях вода стекла с полей в дельту Меконга. Кое-где еще валяются забытые мешочки с тротилом, виднеются ручки невзорвавшихся гранат. Без орошения остались двести тысяч гектаров. Целыми километрами тянутся полосы посеревшего, несжатого риса, в котором шуршат змеи и заливаются птицы. Операция производилась в спешке, как и все у полпотовцев, в пору вызревания риса, без уборки урожая с уже колосившихся полей.

Лишенная влаги и оставленная под ничем не смягчаемыми лучами солнца, почва постепенно начала превращаться в пыль. Ветры разнесли ее верхний слой по зарослям, рисовые поля заполонили дикий сахарный тростник и карликовые банановые деревья. Кое-где буйные заросли кустарников поднялись до высоты человеческого роста. Из-за отсутствия влаги и нормального кругооборота воды в атмосфере изменился и микроклимат. Влажные тропики отступили перед степью, а степь перед пустыней. Экологическое равновесие на этом пространстве было нарушено так резко, что сухая смерть, словно чума или проказа, может распространиться на соседние районы. В провинциях Такео и Кратьэх есть уже первые признаки бедствия.

Трудно сказать, как много времени потребуется, чтобы восстановить разрушенную систему. Налицо определенный географический факт. Это памятник полпотовцам куда более долговечный, чем все их лозунги и брошюрки. Залатать прорванные дамбы довольно просто: в усердных рабочих руках здесь, как и прежде, нет недостатка. Но для наполнения водохранилищ и каналов нужно по крайней мере пять, а может быть, и семь муссонных периодов. К тому же стекавшая вода размыла множество частей ирригационной системы: разного рода шлюзы, подземные трубы, пруды и водоотводы. Это придется, без конца проверять, когда наберется первый запас воды, затем искать утечку, исправлять, переделывать — и так в течение многих лет. Скольких лет? Неизвестно. Никто пока определить не может.

Несколькими днями позже я увидел эту землю с воздуха. Обширная приграничная равнина выглядела как гнойная язва посреди густой, буйной зелени по обоим берегам Меконга. Туча ядовито-желтой пыли поднималась вертикально в воздух на высоту нескольких сот метров, словно облако ядовитого газа.

Одна шестая обрабатываемых земель Кампучии была разорена так, чтобы исключить возможность быстрого восстановления. Это было воистину «убийство земли».

Причины преступления не вполне ясны. Нам были предложены два объяснения. Первое из них: полпотовцы решили превратить всю провинцию Свайриенг и часть двух прилегающих провинций в базу для нападений на Вьетнам, где не будет никаких населенных пунктов. Эта территория расположена слишком близко к границе, а побеги из «коммун» стали повседневным делом. На востоке целая полоса земли была разбомблена и выжжена американцами во время их интервенции во Вьетнаме.

Второе объяснение звучало так: Пол Пот решил, что Кампучия перенаселена и следует навсегда и необратимо ограничить количество обрабатываемой земли, дабы воздвигнуть естественный барьер чрезмерному приросту населения. По причинам, названным выше, больше всего годились для этой цели три юго-восточные провинции.

Я воспринял это объяснение с недоверием. Когда полпотовцы захватили власть, в Кампучии было, по-видимому, около восьми с половиной миллионов жителей (единственная перепись населения здесь проводилась в 1962 году, и на ее основе демографы делали ежегодные подсчеты). Площадь страны составляет сто восемьдесят одну тысячу квадратных километров, то есть пятьдесят семь процентов территории Польши. Получалось приблизительно сорок семь человек на квадратный километр, что является одним из самых низких показателей в Юго-Восточной Азии. Даже если допустить сильное преувеличение и половину территории страны счесть непригодной для земледелия и постоянного жительства, показатель плотности населения все же и так ниже европейских норм, не говоря уже об азиатских. Это ни в коем случае нельзя назвать перенаселением, даже относительным.

XXXI–XL

XXXI. Только несколькими днями позже мне удалось найти доказательства того, что теория о перенаселенности Кампучии действительно лежала в основе действий полпотовского режима.

Первый принцип маоизма, сформулированный еще в Яньани, отброшенный в 1944–1957 годах и опять торжественно провозглашенный в годы «большого скачка» и «культурной революции», состоит в том, что следует полагаться исключительно на собственные силы. Не рассчитывать на чью-либо помощь. Не зависеть ни от врагов, ни от друзей. Отказаться от импорта, кредитов, от международной помощи и вообще от всего, чего нет под рукой. Это была не только экономическая доктрина для тех, кто беден и не питает иллюзий. Это была и психологическая профилактика, которая имела целью укрепить веру в свои силы и выявить имеющиеся, но не использованные ранее резервы. Нет страны или территории, отдельных людей или групп, которые не могли бы дать больше, чем кажется на первый взгляд.

В условиях Кампучии это означало в первую очередь необходимость возвращения к примитивному сельскому хозяйству, гораздо более примитивному, нежели то, которое было при режиме Сианука, а затем Лон Нола. С момента завоевания независимости в 1954 году страна добилась значительного прогресса в сельском хозяйстве главным образом благодаря помощи из-за границы. Предстояло поэтому отказаться от минеральных удобрений, которых Кампучия не производит; от дорогостоящей механизации, основанной к тому же на постоянном импорте машин, горючего и запчастей; от новых, более урожайных сортов риса, так как они требуют применения сложных агротехнических методов, а значит, и постоянного увеличения числа специалистов, иностранных или подготовленных за границей, ибо кхмерский крестьянин не умеет выращивать этот новый рис. Поэтому было решено вернуться к объему производства полувековой давности, не выше полутора тонн риса с гектара при двух урожаях в год.

Быстро выяснилось, что такое хозяйство может прокормить в Кампучии самое большее четыре с половиной миллиона человек. Легко, подсчитать, что четыре миллиона оказались лишними. А точнее сказать — пять миллионов. Четыре миллиона уже живущих и миллион тех, которые должны были родиться в течение ближайшего десятилетия.

Это меняет дело. Частный вопрос, в котором неспециалисты не имеют права голоса, приобрел черты кардинальной дилеммы, имеющей историко-философское значение. В таком вопросе никто не может ссылаться на некомпетентность или счесть его малоинтересным. Если кто-либо публично заявляет, что где-то людей слишком много, надо внимательно прислушаться ко всему, что он хочет сказать. Как бы ни определять цели азиатских революций, они во всяком случае должны быть задуманы и осуществлены так, чтобы не подвергалась сокращению существующая численность населения. В противном случае термоядерное оружие или, допустим, газовые камеры оказались бы единственным инструментом действенного переустройства мира. Никто не спорит, что относительное перенаселение Калькутты, Сурабайи или Бангкока — это ужасная вещь, никто не склонен пренебрегать предостережениями демографов. Но тезис об абсолютном перенаселении целых стран провозглашался в XX веке лишь теми, кто требовал «жизненного пространства», — и результаты нам известны. Не было примера, чтобы революция, начатая во имя народа, ставила целью истребление этого народа.

XXXII. Около одиннадцати мы доехали до города Свайриенг, столицы провинции с таким же названием. Когда-то здесь было восемь тысяч жителей. Это был шумный и относительно, для этой части мира, богатый торговый центр. Сейчас улицы города пусты, завалены мусором, всякого рода хламом, сожженными мотоциклами, поломанной мебелью. На каждом углу главной улицы — военный пост, оплетенный проводами полевых телефонов. Проезжают грузовики с солдатами: Вдалеке то и дело гремят одиночные автоматные выстрелы. Поток возвращающихся домой крестьян идет по окраине, около какого-то разбитого памятника сворачивает вправо, чем еще сильнее подчеркивается абсурдность пустоты и странной тишины, окутавшей город.