— Анзор, почему выключил один станок?

— Анзор, смажь маслом этот автомат!

— Да ты лентяй, Анзор!..

Анзор — передовой рабочий. Его фотография красуется на доске почета, и весь цех гордится им. Директор завода не раз хвалил его за хорошую работу.

А «инженерша» недовольна.

С утра появляется она у его станков, потом ходит по цеху и опять возвращается к автоматам; встанет за его спиной и передохнуть не дает.

Во время разговора она не смотрит Анзору в глаза, всегда бракует его работу, всегда недовольна им.

Да... инженерша — злая женщина.

И в столовой усядется напротив. Ложку ли она держит или вилку, — мизинец всегда забавно оттопырен. Даже поесть не даст человеку спокойно.

Самое сложное дело она поручает Анзору, каждое новое начинание должен завершить Анзор.

И в автобусе она должна поднять его, удобно расположившегося, с места и поблагодарить шепотом. Все норовят поухаживать за ней, все ее любят, но и билет ей должен купить только Анзор.

Что же это, в самом деле!..

А дома мама ворчит:

— Анзор, не выходи в город небритым.

— Анзор, где ты штаны порвал?

— Анзор, женись, я уже не могу ухаживать за тобой.

— Анзор!..

И Анзор думает, что мама такая же вредная и злая, как инженерша.

...А молоденькая инженерша бегает в это время вверх и вниз по лестнице, тащит воду в алюминиевых ведрах и сердится на свою маму.

— Сиди, мамочка! Ты же знаешь, что тебе нельзя...

Сбегает за хлебом, зайдет в гастроном, принесет продуктов. А мама уже встала и собирается мыть посуду.

— Мама, не смей, у тебя повышенное давление!

Она готовит обед, моет посуду. А мама опять пытается подняться, хочет залить водой белье.

— Мама, что я тебе сказала, не двигайся так много… Ты же знаешь, что сказал доктор.

— Какая ты странная, дочка. Как же можно, чтобы человек рукой не пошевелил. И в кого ты такая сердитая...

И дочка удивляется: почему мама такая же недогадливая, как Анзор.

Ночь. Мерцают желтые фонари. Люди возвращаются из театров. Уже кончился третий сеанс в кино.

Тихо. Только изредка, вспыхнув фарами, промчится автомобиль, где-то закашляет ночной сторож и зальется свисток милиционера.

...Анзор лежит, заложив руки под голову, и думает: и чего пристала ко мне эта инженерша?

...Лежит и она, усталая, — весь день провела на ногах; вечером прочитала, но ей все равно не спится, и она думает: неужели Анзор ни о чем не догадывается?!

Браковщица

Цех такой огромный, что не видно противоположного конца. И потолок очень высокий.

А станки!.. Кто сосчитает, сколько станков работает в этом цехе!

Котэ работает недалеко от браковщицы.

Котэ — токарь. А девушка-браковщица принимает готовые детали. Вообще она очень веселая девушка, но, когда принимает детали, брови у нее нахмурены, она не спешит и ни за что на свете не засмеется.

У браковщицы бывает и свободное время. Пока рабочие накапливают детали, она может и почитать книгу.

Котэ работает здесь же, рядом с браковщицей.

Вращается станок, целый день вращается без устали, и целый день не знают отдыха глаза токаря: смотрит то на станок, то на девушку, на девушку — и опять на станок.

Иногда по утрам девушка заходит в технический отдел, ведь в это время в цехе ни у кого не бывает готовых деталей. И цех пуст, в таком огромном цехе нет никого для одинокого грустного токаря.

Приходит девушка, у нее под мышкой книга, и оживает, наполняется цех. Она улыбается, и цех уже полон.

...Весь день не находят покоя глаза токаря. Смотрит он то на станок, то на девушку.

Но вот перерыв. Рабочие, сдав детали, идут в столовую или выходят просто пройтись.

А браковщица сидит, считает, записывает...

Выходит и токарь. Обедает. Шагает по двору. Какой огромный и бестолковый двор. И какие непривлекательные цветы на газонах.

Выходит браковщица. Солнце слепит ей глаза, она щурится и идет к газонам.

Какие прекрасные газоны! Какие удивительные цветы!

...Пять часов.

Браковщица сидит, считает, записывает. Во время работы она ни за что на свете не засмеется.

Тысяча дел и у токаря. Станок, конечно, — механизм, но и за ним надо ухаживать, надо любить машину, надо беречь ее, тогда и она не останется в долгу.

Уходит браковщица.

Черт возьми!.. Нельзя же в самом деле расшибаться в лепешку из-за станка.

Котэ живет в городе, и браковщица там же, в общежитии, в большом белом доме. Такого здания нет даже в самом центре города, наверное, нигде нет такого здания.

И девушка идет одна к себе в общежитие.

...В автобусе иголке негде упасть.

— Будь другом, продвинься немного, двери закроют.

Тяжело, грузно ползет автобус, фыркает, урчит, догоняет девушку... вот уже догнал.

Машина проехала у самого тротуара, чуть не задев девушку.

Делали бы тротуары пошире...

Девушка осталась позади, скрылась из глаз. Улица опустела.

Идет автобус, пыхтит, надрывается.

А токарь думает: кому нужны такие быстрые автобусы?

Певунья

Как обычно, он вынесет стул, поставит его у широко раскрытых дверей, грузно опустится на него и заложит ногу за ногу. В руках у него тяжелая связка ключей. Есть ключи плоские, есть и полые, некоторые совершенно круглые, только язычок у них плоский. Ключей много. Таскать их нелегко.

В этой стороне, у железнодорожного полотна — склады. Мамука — заведующий складом. Все части, кроме готовых автомобилей, проходят через его руки и отправляются во все концы: и в Россию, и в Сибирь, и в Среднюю Азию.

Все в его руках, все нанизано вот на это кольцо.

Нет, Мамука не маленький человек.

Детали бывают большие, поменьше и даже совсем крохотные, не больше серьги. И все они смазаны тавотом, некоторые аккуратно завернуты.

Мамука принимает все, что подвозят. Потом, в один прекрасный день, пригонят вагоны и начнется аврал.

Однажды он отправил в Куйбышев лишний коленчатый вал. Никогда с ним не бывало такого, даже шурупа лишнего не отпускал, что же с ним случилось?

Во всем эта девчонка виновата. Как раз тогда подлетела и попросила бумагу подписать. И не отставала, пока не подписал.

— Дядя Мамука, тороплюсь!

— Дядя Мамука, вот здесь подпиши!

— Дядя Маму-ка-а! — захныкала она. Потом затопала по цементному полу маленькими крепкими ножками и опять захныкала.

— Дядя Мамука-а, шени чириме!

Ну, что он мог сделать, подписал, не читая подписал.

Она повернулась и улетела, улетела, а он, по-видимому, отвлекся мыслями, ошибся в счете и отправил лишний коленчатый вал.

Нет, конечно, этот вал не пропадет, но что скажут там, в Куйбышеве: хорошо, должно быть, дела у них идут при таких складчиках!

Опозорился человек. Опозорился.

Завод на всю страну известен, в республике второго такого не найдешь. Мамуке доверен целый завод. Мамука не маленький человек.

И во всем виновата эта певунья.

Вот и сейчас он сидит у дверей, заложив ногу за ногу, и перебирает ключи, плоские, круглые, полые.

— Здравствуйте, дядя Мамука, — подлетает она. — Как вы себя чувствуете? — шелестит она бумагами. — Дядя Мамука, вам не скучно?

И все торопится, все бегом, все бегом. Куда она так спешит?

...У Мамуки есть над чем задуматься.

Как же он в Куйбышев лишнее отпустил? Эх, что скажут люди...

Один сын у Мамуки, видный парень, ничего не скажешь, приятно посмотреть на него. Он и выше отца и плотнее. У Мамуки редкие усы, а у того, дай бог ему здоровья, такие, что... но не работает его сын на заводе... Эх, нигде не работает его сын.

Хороши улицы и площади в Кутаиси, в Кутаиси знамениты сады.

Эх, нигде не работает его сын.

А этой певунье все некогда, всегда она торопится. И дома, наверное, не знают отдыха ее маленькие руки.

А сын Мамуки не работает на заводе. По правде говоря, он нигде не работает.