— Трусы снимать? — А у самого в голосе дрожь, хотя погода стояла жаркая.

— Это вот эти, что ли? — опешив, я уставился на предмет разговора. — Вот уж не думал, что мужчина захочет таскать на себе дамские тряпки! Папаша прав — эта страна когда-нибудь да разорится! Возьмите моего мула и езжайте. Как только я раздобуду что-нибудь подходящее, вы получите свою одежду обратно.

Все еще с сомнением глядя в мою сторону, незнакомец взобрался на Александра и, чуть не плача, обратился ко мне:

— Скажите, по крайней мере, как мне добраться до Томагавка?

— Свернете у развилки вправо, а после… Но в этот момент Александр повернул назад голову и, впервые в жизни увидав на своей спине человека в трусах, испустил дикий рев. Он помчался по дороге со всей прытью, на какую только был способен. Обеими руками незнакомец отчаянно вцепился в гриву мула. Но прежде чем они скрылись с глаз, я успел заметить, как Александр, доскакав до развилки, вместо того чтобы свернуть вправо, взял влево, и оба пропали среди скал.

Я натянул шикарные шмотки на себя, и тут же все тело зачесалось со страшной силой. Не слишком ли я поторопился с городской одеждой? — подумал я тогда, но тут же решил, что не стоит беспокоить себя по пустякам. Куртка едва доходила до пояса, штаны — до лодыжек, но хуже всего дело обстояло с обувкой — ноги жало немилосердно. Носки я выбросил за ненадобностью, а остатки шляпы водрузил себе на голову. Затем бодро зашагал по дороге.

Дойдя до развилки, я повернул направо и примерно через милю вышел на равнину. В этот момент за спиной послышался топот копыт, и через секунду из-за поворота показалась группа всадников.

— Вот он! — крикнул один, и парни помчались ко мне во весь опор. Я сразу смекнул, что чертов незнакомец все-таки добрался до Томагавка и пустил по моему следу своих друзей. Я тут же свернул в сторону и, не разбирая дороги, помчался прямо по прерии, а те на конях — вслед за мной, крича, чтобы я остановился. Черт бы побрал эти башмаки! Из-за них я никак не мог развить нужной скорости! Через четверть мили стало ясно, что от погони не уйти.

Тогда я выхватил кольт и круто повернулся, но немного не рассчитал — скорость оказалась слишком велика, проклятые башмаки поскользнулись на ровном месте, и я, нажимая на курок, со всего маху грохнулся в заросли молодых кактусов. Так что пуля лишь сбила шляпу с ближайшего всадника, который яростно закричал и пришпорил лошадь. Я подождал, пока тот подъедет поближе и, посылая вторую пулю, вдруг заметил на его рубашке ярко горящую серебряную звезду. Немедленно бросив на землю кольт, я вытянул руки к небу.

Парни толпой окружили меня. На вид — обычные ковбои. Человек со звездой слез с лошади, поднял с травы мой кольт и выругался.

— За каким дьяволом ты устроил эти скачки по жаре, да еще и стрелял? — грозным голосом спросил он.

— Я не знал, что вы представитель власти, — отвечаю.

— Да ладно тебе, Маквей, — вступился один из них. — Не знаешь, что ли, до чего эти чужаки трусливы? Должно быть, он принял нас за молодчиков из банды Сантри. Где твоя лошадь?

— У меня нет лошади, — признался я.

— Убежала, наверное? — снисходительно усмехнулся Маквей. — Ну да ладно.

Садись за спину Кирби и едем. К моему большому удивлению, шериф сунул кольт мне обратно в кобуру, я уселся позади Кирби, и мы тронулись. Кирби всю дорогу ворчал, чтобы я не ерзал и не вздумал бы падать с лошади. Этим он сильно действовал мне на нервы. Однако я сумел сдержать себя.

Где — то через час мы выехали к небольшому поселку, который мои спутники гордо именовали город Томагавк. При виде стольких домов, скученных в одном месте, я порядком струхнул и уже собрался было дать тягу в родные горы, но вовремя одумался — пока на ногах у меня эти колодки вместо башмаков, все равно далеко не уйти. Никогда прежде я не видел таких странных домов — из досок, а некоторые — так даже двухэтажные! На западе и северо-западе в паре сотен ярдов от окраины высились холмы, с остальных сторон город открывался в голые прерии, отмежевавшись от них только высокой изгородью. — Вот что, ребята, сказал Маквей. — Вы скачите в город и объявите людям, что представление скоро начнется. А я с Кирби и Ричардсом займусь приготовлениями. По улицам слонялось множество людей — я даже представить себе не мог, что на свете живет такая масса народа. Шериф с двумя приятелями обогнули северную окраину поселка и остановились возле старого амбара. Мы спешились. Внутри амбар представлял из себя нечто вроде большой комнаты, заваленной всякой рухлядью. В углу висели полотенца и стояли ведра с водой.

— М-да, — протянул шериф. — Не очень-то этот курятник похож на раздевалку, но ничего — сойдет. Парни мало что смыслят в играх такого рода, но мы будем болеть за тебя изо всех сил. Запомни главное: если что — мы их задавим! Ну?

Как настроение?

— В порядке, — говорю, — только есть хочется.

Тогда шериф кивнул Ричардсу:

— Принеси-ка ему чего-нибудь пожевать!

А Ричардс ему и отвечает:

— Я думаю, перед боем лучше бы воздержаться.

— Ничего, — говорит Маквей, — похоже, этот парень свое дело знает. Ты лучше поторопись. Ричардс нехотя удалился, а шериф и Кирби все ходили да ходили вокруг меня, разглядывая, словно я племенной бычок. Они то и дело щупали мои мускулы, и наконец шериф сказал:

— Будь я проклят! Если объем мускулов хоть что-то значит, то денежки, можно сказать, у нас в кармане! Я вытащил из кобуры свой доллар и сказал, что могу заплатить за постой, а они в ответ захохотали и заявили, что я, как видно, весельчак. Затем явился Ричардс. Он нес миску с едой, а за ним в амбар гурьбой повалили люди. На ногах у всех были сапоги, за поясом — кольты, на лицах — пышные бакенбарды и усищи. Все уставились на меня, как на диво какое, а шериф заявляет:

— Вы только посмотрите на этого красавца, джентльмены! Сегодня решается судьба Томагавка — победить или умереть! Тут они стали кружить вокруг меня — совсем как до того Кирби с шерифом. Я сильно застеснялся и сам не заметил, как смолол три или четыре фунта телятины с трехквартовой миской картошки, заедая все огромным ломтем белого хлеба, да выпил галлон воды, потому как меня давно уже мучила жажда. Все поразевали рты, а один говорит:

— А где он пропадал вчера? Почему вчера не явился?

Шериф ответил:

— Возница мне сказал, что вчера он был вдрызг пьян и пришлось оставить его в Биснее. Сюда доставили только багаж, — для большей убедительности он ткнул пальцем в угол, где действительно валялись какие-то узлы. — Они оставили лошадь и указание явиться в Томагавк сразу же, как протрезвеет, — продолжал шериф. — Мы с ребятами сегодня порядком потрепали нервы, дожидаясь его. Наконец не выдержали и решили поискать на дороге. А он, оказывается, топал сюда на своих двоих, вот и припозднился.

— Бьюсь об заклад, — сказал Кирби, — негодяи из Белой Клячи, что-то затевают. До сих пор ни один из них сюда не явился. Не иначе как сидят в своем занюханном городишке, сосут какую-нибудь гадость и обсуждают план действий. Им, конечно, хотелось бы провести бой у себя дома. Они там, в Белой Кляче, думают, что если на подготовку боя выложили денежки Томагавк и Гунсток, так он непременно должен состояться в Белой Кляче.

— Не в этом дело, — говорит Маквей. — Просто он находится, как раз посередине между Томагавком и Гунстоком. Мы бросили монету, и жребий выпал Томагавку. А если Белая Кляча хочет нарваться на неприятности, так она их получит полную охапку. Парни из Гунстока еще не подошли?

— Как же! — отозвался Ричардс. — Все салуны Томагавка битком, набиты этими негодяями, Их так и распирает от виски и гражданской гордости. Они уже заложили за выпивку свои последние рубахи и затеяли не меньше дюжины драк.

Да здесь собрался весь Гунсток!

— Что ж, начнем, пожалуй, — говорит Маквей, а, сам, вижу, начинает все сильнее нервничать. — Чем скорее закончим, тем меньше прольется крови.

Я и опомниться не успел, как в меня вцепились несколько рук и начали срывать одежду. Я даже подумал, что вот сейчас меня арестуют за разбой на большой дороге. Кирби покопался в багаже, сваленном, в углу, и вытащил оттуда какие-то подозрительные штаны — сейчас-то я знаю, что это был белый шелк. Поскольку больше надеть было нечего, я натянул их, и штаны пришлись как раз впору. Ричардс повязал мне вокруг талии американский флаг, а на ноги натянул башмаки, подбитые шипами.