— Бери уж… — Абди положил деньги в карман. — Давай еще брусков. Впрочем, лучше я сам выберу.

Он долго искал подходящий брусок, чтобы вырезать из него фигурку животного. Эбена — черного и твердого, как кость, дерева — не оказалось, зато попался бурый брусок. Абди вертел его в руках, приглядывался, нет ли в нем трещин и сучков, и можно ли вырезать задуманное. Брусок был подходящим.

— Что из него будешь делать?

— Не знаю. — Абди не хотел раскрывать своего секрета. — Что получится.

Он так спешил домой, что забыл зайти в бар. Ему хотелось поскорее вырезать жирафа.

Выпив чашку остывшего чая с булкой, он засел за работу. Вокруг него всегда вертелись братишки, расспрашивая обо всем, и он с охотой вел с ними разговор. Иногда помогал им выстругивать палочки.

Но теперь братишки мешали сосредоточиться, он отмахивался от них и раз даже прикрикнул на самого любопытного.

Абди работал с таким азартом, какого не испытывал давно. Вначале он задумал вырезать одну фигурку, но, повертев брусок в руках, понял, что может получиться еще и детеныш.

Только к концу второго дня фигурки животных были вчерне готовы. Оставалось еще отшлифовать поверхность, нанести темные пятна, как у настоящих жирафов, покрыть лаком. Но и такие, они удивительно походили на живых. Самка настороженно вытянула шею, словно прислушиваясь к чему-то. Небольшие уши подняты. Во всей фигуре проступала тревога, вызванная близкой опасностью. Казалось, еще миг и самка бросится прочь, уводя за собой детеныша.

Абди долго всматривался, потом в раздумье покачал головой. В ящике, где хранились инструменты, он нашел шкуру антилопы, вырезал из нее кусочки кожи с шерстью. Срезав деревянные уши, он на их место приладил эти кусочки. По размерам они были немного великоваты, но, к удивлению, от этого животные не потеряли естественности.

Как ни жалко было расставаться со статуэткой, пришлось нести ее Осману. Едва он вышел из закоулка на проспект, как рядом с ним остановился фиат. Человек за рулем окликнул его. Он повертел изделие.

— Куанто коста?[47]

Абди замешкался. Никогда он не торговал. В памяти всплыли три напряженных дня работы, полуголодные братишки и сестренки, вечно озабоченная мать. Неожиданно для себя он назвал цену и сам испугался: шестьдесят шиллингов.

— Тропо каро[48], — ответил незнакомец и без сожаления возвратил статуэтку. — Тропо каро.

Не прошел Абди и двух десятков шагов, как его окликнули снова.

— Продаете?

Он сразу узнал русского. Тот внимательно разглядывал изделие.

— Вы их сами резали?

— Да. — Абди показал ладони рук с мозолями.

— Сколько просите?

— Пятьдесят шиллингов.

Русский, не торгуясь, достал деньги. Абди от радости готов был кричать: сразу получить столько денег! Он уже было повернулся к дому, но покупатель придержал его.

— Вас как звать? Абди? У вас, Абди, несомненно талант художника. Вам надо учиться рисовать. Хотите, я помогу вам! Приходите в советский культурный центр. Там спросите художника. Согласны?

Конечно же, он согласен. Абди еще никто не предлагал учиться. Даже не верилось, что так удачно начался день.

— Эй, Абди! — На противоположной стороне улицы стоял Осман. — Иди сюда!

Настроение у юноши разом пропало: торговец видел, как он продавал фигурку.

— Сколько получил? — Осман испытующе смотрел на Абди.

— Вот. — Абди достал деньги.

Он не успел заметить, как деньги оказались в руках торговца.

— Это тебе за работу, а это за дерево, — он протянул Абди двадцатишиллинговую бумажку. Остальные положил в карман. И пошел, оставив юношу в полном недоумении.

— Капиталиста! — Абди в сердцах сплюнул вслед торговцу.

С Абди я повстречался в нашем культурном центре. Он старательно работал кисточкой, выводя на бумаге тонкий линии рисунка. Я присмотрелся: светлая ночь в боскалии, огромная луна. На фоне неба силуэт охотника, подбирающегося к зверю. Зверя не видно, но, глядя на рисунок, веришь, что лев, а может, и леопард, притаился где-то рядом.

Голова юноши повязана бинтом. На белом бинте выступило бурое пятнышко крови.

— Что такое?

— Камнем ударили. Когда я вечером шел домой.

— Может, случайно?

— Нет, не случайно. Это торговец Осман подговорил. Я перестал ему носить маски, стал ходить сюда, учусь рисовать. Вот и решил он отомстить. Только все равно к Осману я больше не пойду…

И он рассказал мне всю историю с фигурками жирафов.

После этого я не раз встречался с Абди и даже приобрел несколько его картин. Теперь он с увлечением рисовал на бумаге и, кажется, делал в этом заметные успехи. Люди с удовольствием покупали его рисунки, в которых изображались сценки сомалийского быта.

А в последний раз я видел Абди в рядах демонстрантов у английского посольства. Вместе с другими юношами и девушками он протестовал против отправки Великобританией оружия южноафриканским расистам. Он нес плакат с карикатурой на английского министра. И несомненно, сам рисовал плакат. Я мысленно пожелал ему: «Будь счастлив, Абди!»