— Хорошо, — кивнул Роберт, понимая, что лучше уступить. Лиз все равно поедет так или иначе, раз задумала, и это не повод ссориться.

— Завтра начинаются съемки нового фильма, — сказала она. — Некоторые эпизоды сняли. Провели кастинг, и завтра новые эпизоды. Получился разрыв. Обычно сразу всех подбирают, а потом съемки, но тут не сложилось…

— Я это все знаю, — ответил Роберт. — И про Рейчел Хоу тоже.

— Чертов город, — улыбнулась Лиз. — Сплетни здесь со скоростью света разлетаются.

— И я смотрю, ты от этого в восторге.

— Эти сплетни обеспечивают безопасность главным тайнам. Пусть лучше обсуждают Рейчел и Брайана, чем копаются в грязном белье. За фасадом каждого особняка есть такое, что пресса бы на штурм пошла, лишь бы узнать подробности.

— Это так, — кивнул Роберт.

— Я расскажу тебе занимательную историю, — Лиз наклонилась вперед, и хитро улыбнулась.

— Не про нашу семью, я надеюсь?

— Нет. Узнаешь, почему Глэдис исчезла из города.

— Дай угадаю! — усмехнулся Роб. — Она наехала в клубе на Марию и назвала тебя богатой сучкой?

— Отчасти. Картер рассказал мне про нее одну историю, и она в большей степени повлияла на мои действия.

— Это уже интересно.

— Ага, — хитро прищурилась Лиз. — Но ты все же должен пройти курс лечения.

— Тебе нужно отдохнуть, резко меняешь темы. Я уже подумал. Сделаем вид, что улетаем на отдых. Ты будешь отдыхать, а я пройду курс лечения. А народ будет следить за Брайаном, Рейчел, Марией и остальной молодой гвардией. А мы спрячемся за этим фасадом, а?

Элизабет кивнула в знак согласия.

— Так, что там за история о Глэдис и Картере? Ты заинтриговала. Или это было только для того, чтобы снова вернутся к разговору о лечении?

— Нет, я просто очень беспокоюсь. Глэдис одно время изображала подружку младшей сестры Картера Дженет, для того, чтобы ходить на вечеринки и знакомится с людьми нашего круга. Сама-то Глэдис мельче плавает. А Дженет наивно считала Глэдис подругой, но в какой-то момент Глэдис надоело, что с ней ходит малолетка. Да, Дженет младше Глэдис и всей компании. К тому же, она красивая девушка, явно симпатичнее Глэдис. И вот Глэдис решила избавиться от подруги, напоив ее и угостив наркотой. Ты представляешь, что это такое?

— Представляю, Лиз.

Роберт внимательно слушал рассказ жены, не перебивая. Он понимал, что ей необходимо рассказать ему все, и ему важно знать, что игра в жестокую королеву Элизабет не перешла границы. Лиз может быть ангелом и дьяволом, а ему важно знать, что он может защитить ее и детей. В том числе от сплетен и необоснованных обвинений.

— Дженет ничего не знала, да и никто не знал. Она чуть было не умерла.

— Помню, об этом говорили.

— Дженет рассказала только Картеру, что пила и с кем. Он ей поверил. И был готов все рассказать родителям, но Дженет отговорила, потому что не хотела, чтобы эту историю мусолили дольше, чем положено. Не хотела расспросов и разборок. К тому же прямых доказательств не было, она сама пила вино, насильно никто не вливал ей в рот. То есть и наркотики она также могла принять добровольно. Ей не хотелось скандала. Она перестала общаться с Глэдис, и с другими девчонками, что были тогда с ними. Глэдис уже подцепила Брайана, так что не волновалась ни о чем. Она думала, что что-то значит для него.

— И тут появилась Рейчел Хоу и затмила Глэдис, — продолжил Роберт.

— Да. Но я поступила правильно, что выгнала ее из города. Она не появится, все-таки она не настолько дура, и понимает, что я работаю в мире кинобизнеса. Могу научиться монтажу.

— Да с тобой опасно враждовать, Лиз, — рассмеялся он. — Ты все правильно сделала. И правильно, что уговариваешь меня пройти лечение.

Элизабет тепло улыбнулась мужу.

* * *

Мэриэнн пришлось собрать воедино все свои внутренние силы, чтобы выдержать первую, эмоциональную, реакцию родителей. Элеонора долго распиналась на тему «ты же всегда была такой хорошей девочкой, всегда думала о последствиях, никогда ничего…», однако, отрешенное молчание отца, как ни странно, оказавшегося дома, было тяжелее. Она давно заметила это свойство родителей: мать переживала стресс, не затыкаясь ни на секунду, а отец, напротив, был еще более молчалив, чем обычно.

Когда Элеонора уже начала переходить на визг, а у Мэриэнн начали дрожать руки, их эмоции были прерваны спокойным:

— Элеонора, скажи мне, сколько лет нашей дочери? — от неожиданности миссис Янг ненадолго потеряла дар речи.

— Двадцать. И за все эти годы… — справившись с первым удивлением, завелась она заново.

— Не два? Ты уверена? Помнишь, когда она была совсем маленькой, мы с тобой единогласно решили, что нужно учить ее принимать решения и отвечать за них?! Помнишь, как гордо она носила свои неудобные туфли, которые сама выбрала, наперекор нам?! А мозоли от этих туфель помнишь? А ведь ей было всего три года. Думаешь за семнадцать лет что-то изменилось? Думаешь, Мэриэнн стала тупее?

— Я все это помню, но…

— Тогда позволь ей жить так, как хочет она! Или отними у нашей трехгодовалой дочери те самые туфли, дай удобные и безопасные и живи вместо нее, вызывая только ненависть! — теперь отец говорил, и говорил больше, чем обычно, но, как всегда, по существу, — мы не можем вернуть наше с тобой решение учить ее ответственности. Да и какой это будет пример?! Чему могут научить люди, не пользующиеся собственной наукой?

— Но почему Браун?.. — Элеонора как-то сникла и сжалась. Слова мужа ее убедили, но восторга поступок дочери не вызывал.

— Моего мужа зовут Томми, мама! Я и сама теперь Браун. Миссис Браун, — Мэриэнн поднялась и твердо посмотрела на мать. Только тогда Элеонора поняла, что все серьезно, что ее дочь замужем, что она теперь носит другую фамилию, переедет в другой дом, а вскоре, возможно, и сама станет матерью. Элеонора только и смогла, что вопросительно и как-то жалобно посмотреть на мужа, тот не нуждался в дополнительных фразах, просто мягко обнял жену за плечи, так же мягко усадил в кресло и налил воды.

— А ты не замечала, в кого была влюблена Мэриэнн последние двенадцать лет? Как так вышло, что мы настолько отстранились от дочери, что не знали, кто ей нравится? Ты все еще удивлена? Я-то давно заметил, что Томми ей нравится, но думал, что это прошло. Ошибся, как видишь!

— Интересно, как Дуайт отреагирует?! У него же сердце слабое! — только и вздохнула Элеонора. Она окончательно сдала позиции. Мэриэнн, несмотря на видимую мягкость и кротость, крайне упорна. Это она показала еще в свои три.

— И, кстати, где, собственно твой… — Элеонора запнулась, — … муж? Он что, боится нас?

— Нет, он объясняет ситуацию Дуайту.

— Объясняет ситуацию? Значит, вот какова она…

— Элеонора! — Роланд выразительно посмотрел на жену. Мэриэнн, не сказав ни слова вышла в коридор и набрала номер Томми.

Томми лежал на кровати в своей комнате и думал о недавнем разговоре с отцом, когда зазвонил телефон. Надпись на дисплее гласила «Мэриэнн».

— Да, дорогая, как ты? — Усталым голосом произнес он.

— С родителями поговорила. Отец поддержал нас, а маме нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью… — Мэриэнн тоже говорила устало — слишком много сил ушло на разговор, — они хотят тебя видеть…

— Хорошо, вечером мы приедем. Отцу то же полезно будет увидеться с невесткой.

— А сам ты не хочешь приехать пораньше? Не исключено, что родители захотят поговорить с тобой с глазу на глаз. Присутствие твоего отца, в таком случае, их смутит. Традиции, этикет, сам понимаешь…

— Хорошо, выезжаю. — Ответил парень.

— Жду, — облегченно вздохнула Мэриэнн. Она вернулась к родителям и сообщила о скором визите своего мужа. Элеонора хотела было что-то сказать, но, как ни странно, передумала, что было совершенно не в ее привычках.

Томми приехал в течение часа. Дуайт должен был прибыть еще через час. Он считал, что шестидесяти минут сыну хватит, что бы переговорить с новоявленными родственниками и при этом окончательно не испортить о себе их мнение.