Если кто-то из Мобильной Пехоты занялся канцелярской работой, можете быть уверены, что у него не хватает руки или ноги или есть другое увечье. Это люди, которые отказываются увольняться. Они ни когда не допустят, чтобы здоровый десантник занимался бумажками или другой работой, требующей не столько физических, сколько духовных сил.

И все же Мобильная Пехота постоянно испытывает недостаток в людях - тем более, когда идет война. Поэтому у нас так бережно относятся к каждому, кто проявил себя солдатом на деле. Мобильная Пехота - самая маленькая в истории человечества армия, если судить по численности населения, которое она охраняет. Десантника нельзя затащить на службу силком, нельзя нанять за деньги, нельзя силой удержать на службе, если он хочет уйти.

Десантник никогда не старается заполучить безопасную, легкую работу. Любой салага, который уже начал понимать, что такое Мобильная Пехота, всегда подкинет начальству несколько причин, объясняющих, почему он не может в данный момент заниматься уборкой или помогать повару. Это древняя солдатская традиция, и начальство о ней тоже знает, хотя и не подает вида.

Зато ни один десантник никогда не станет увиливать от опасной работы. Потому что любой рядовой, садясь в капсулу, знает, что в Мобильной Пехоте каждый - от генерала до рядового - в этот момент делает то же самое. На расстоянии многих парсеков, на следующий день или через несколько часов - неважно. Важно, что в десант идут все.

Именно потому, что дерется каждый, Мобильная Пехота обходится малым количеством офицеров.

В Мобильной Пехоте ни один офицер не сидит без дела. Каждый обязательно командует каким-нибудь подразделением. Офицеры составляют три процента личного состава - все, что нужно Мобильной Пехоте, тем более что она использует своих офицеров не совсем стандартным способом. На практике очень многие офицеры носят «несколько фуражек сразу»: война создает слишком много вакансий. Именно поэтому даже у командира отряда есть свой штаб - отрядный сержант.

Лейтенант в этой ситуации еще может обойтись без сержанта (как и сержант без него). Но для генерала штаб просто необходим: слишком много работы, чтобы уместить ее в одной голове. Генералу нужна большая группа планирования и небольшая группа боевой поддержки. Из-за нехватки офицеров командиры подразделений на генеральском флагмане составляют заодно и группу планирования. Поэтому их подбирают из лучших специалистов по математической логике. А когда приходит время, они сражаются во главе своих подразделений.

Генерал идет в десант в окружении нескольких офицеров - это весь его оперативный штаб, помогающий ему командовать боем. Плюс небольшая команда отборных десантников - чтобы командующему не досаждали невежливые туземцы. Чаще всего этим ребятам действительно удается генерала защитить.

Начиная с роты, все командиры имеют заместителей. Вернее, должны иметь. Потому что на деле приходится обходиться без них (и тем большая нагрузка, конечно, падает на сержантов).

Так Мобильная Пехота обходится всего тремя процентами офицеров, тогда как в древности их количество в армиях доходило до десяти, пятнадцати и даже двадцати процентов! Сейчас это кажется сказкой, но так было в XX веке. Остается лишь гадать: что это за армия, в которой офицеров было больше, чем капралов, а сержантов больше, чем рядовых?!

Хотя что тут гадать. Это были армии, обреченные на поражение - кто крайней мере, так учит история. Армии, больше похожие на гражданские организации. Сборище бюрократов, большая часть которых никогда из знала, что такое поле боя.

Чем занимались офицеры, которые не были обязаны поднимать солдат в атаку? Конечно, чепухой: работники офицерских клубов, офицеры-воспитатели, офицеры-по физической подготовке, офицеры-политинформаторы, офицеры по транспорту, офицеры-юристы, офицеры-священники, помощники священников и т.д. и т.п. Короче, главное было выдумать должность - и на нее тут же брали офицера,

В Мобильной Пехоте всем этим занимаются боевых офицеры. А в одной из самых больших армий XX. века дошло до того, что настоящие боевые офицеры носили специальные знаки отличия, чтобы отделить себя от орды тепло устроившихся бездельников.

Нехватка офицеров с течением войны все усиливалась. Ведь процент потерь среди них был самым высоким. А в Мобильной Пехоте офицерский патент не выдают лишь для заполнения имеющейся вакансии. В среднем каждый полк новобранцев поставляет примерно одинаковое число десантников, годных для дальнейшего продвижения по службе. И увеличение набора в Кадетский корпус означало бы снижение качества командования. Для руководства боевыми подразделениями на «Сторожевом» требовалось тринадцать офицеров: шесть командиров отрядов, два командира роты, два их заместителя и командир отдельного батальона с заместителем и адъютантом.

Но офицеров было только шесть. И еще я.

Я поступил в распоряжение лейтенанта Сильвы, но он отбыл в госпиталь как раз в тот день, когда я появился на корабле. Как мне сказали, лейтенанта одолела непонятная лихорадка. Но отсутствие командира вовсе не означало, что я должен принять командование его отрядом. Временного третьего лейтенанта не считают настоящим офицером. Капитан Блэкстоун мог перевести меня под начало лейтенанта Байонна, а отрядом Сильвы командовал бы его сержант. Или Блэкстоун при желании «надел бы третью фуражку».

На самом деле он сделал и то и другое. При этом, формально назначив меня командиром первого отряда, Блэкстоун сделал лучшего сержанта «пантер» и своим батальонным сержантом, а своего батальонного отправил в первый отряд. Затем капитан, не церемонясь, объяснил мае, что официально командиром страда буду значиться я, а командовать будет он сам и его сержант.

Но время шло, и я старался поставить себя: более независимо. В конце концов мне разрешили идти в десант командиром отряда. Но я понимал, что одного слова сержанта было бы достаточно, чтобы от меня осталось мокрое место.

Все же меня это устраивало. Это был мой отряд - потому что я шел с ним в десант. Потому я сразу взял на себя максимум обязанностей: если бы у меня что-то не получилось, то чем раньше меня отчислили бы, тем лучше было бы для всех. Но, видно, из-за недостатка опыта я вместо того, чтобы рационально распределять обязанности, проводил с десантниками все свое время. Так продолжалось примерно с неделю, потом меня вызвал Блэкстоун. Разговор происходил у него в кабинете:

- Может, ты объяснишь мне, чем занимался всю эту неделю, сынок?

Я промямоил, что старался получше подготовить отряд к десанту.

- Да? Тогда должен тебя разочаровать: пока все получается наоборот. Неужели ты не чувствуешь, что лезешь не в свое дело? Ты их будоражишь, превращаешь отряд в осиное гнездо! Для чего, спрашивается, я дал тебе лучшего на всем Флоте сержанта? Ступай в свою кабину и не высовывайся! Лучше всего привяжи себя к стулу… А когда прозвучит сигнал «приготовиться к операции», сержант передаст тебе отряд, отлаженный и настроенный, как концертный рояль. И еще одно. Мне не нужен на борту офицер, который напоминает застегнутого на все пуговицы кадета. Брось глупую привычку говорить обо мне в третьем лице. Оставь ее для генералов или, в крайнем случае, для капитана корабля. Офицер должен быть уверенным в себе без всех этих выкрутасов. Расслабься, сынок…

- Да, сэр.

- Чтобы я это твое «сэр» слышал в последний раз. И перестань все время козырять! А что за угрюмое выражение лица? Сразу вспоминаешь Кадетский корпус. Ну-ка, улыбнись!

- Да, с… то есть о’кэй.

- Ну вот, уже лучше. Теперь прислонись к переборке. Почешись. Зевни. Почувствуй себя молоденьким рядовым.

Я попробовал…

Капитан Блэкстоун критически оглядел меня.

- Потренируйся, - сказал он. - Офицер не должен выглядеть испуганным или напряженным. Это плохо действует на подчиненных. А сейчас, Джонни, можешь сказать, в чем твой отряд нуждается. И не мелочись. Мне не интересно, у кого из стенного шкафа пропали носки…

Я лихорадочно соображал.