Я сглотнула, пытаясь избавиться от возникшего кома в горле. Ладно, мы с Кэлом не давали определения нашим отношениям, но какой мудак бы задал такой вопрос парню, с которым встречается его дочь? Прямо перед ней, а ни в какое другое время?

Хотя Кэл и был рядом со мной, но я чувствовала, что мое счастливое место находится где-то в чужой стране. Ярость кипела внутри меня, готовая вырваться наружу.

Кэл молчал, либо из-за шока, либо из-за стыда за меня. А я только думала о том, что мама и я - два дебила, позволяющие ему действовать подобным образом. Никогда не останавливаем его, говоря, что он - мудак. С меня достаточно.

Я покрепче сжала руки в кулак на коленях и взорвалась:

- Да, Кэл, - меня прорвало, и я подталкивала его. - Как ты слышал, мой отец не пропускает ни одной игры. Хотя, он не был ни на одном моем соревновании. Если бы у нас были более горячие девчонки в легкоатлетической команде, ты бы пришел, папа?

Моя мама протянула руку и похлопала меня по плечу.

- Пойдем, дорогая, - сказала она тихим, настойчивым голосом. - Не начинай.

Я знала, что она не хочет, чтобы отец завелся, пока пьян. Но, несмотря на мои очевидные подколы, он только рассмеялся. И я вспомнила, почему мы никогда не стоим за себя.

Ставить отца на место - никогда не срабатывало. Для этого у него слишком большое эго.

Правда, его подлый взгляд походил на змеиный.

- Проблема в том, что цыпочки на поле выглядят как взрослые телочки, а девчонки, которые бегают, - как маленькие мальчики. Так что ты права. Там не на что смотреть.

Без сомнений, что я, как часть команды, тоже относилась к этому сорту. Это оскорбление пронзило меня как стрела прямо в сердце.

Мое лицо запылало, а он осушил одним глотком пиво и громко рыгнул. Затем резко поднялся, сотрясая стол с такой силой, что кубики льда в бокалах зазвенели.

- Давай, Кэл, пусть дамы беседуют. Третий период начинается.

Кэл погладил мое колено, смотря на меня с беспокойством.

- Может быть, я останусь и помогу убрать?

- Ерунда, - сказала моя мать, махая рукой. – Идите, ребята. Белинда и я справимся сами.

Его взгляд не оставлял мой. Я оценила его заботу, но покачала головой:

- Будет лучше, если ты пойдешь с ним.

Я посмотрела на него и выдавила из себя улыбку, показывая, что я в порядке. Хотя улыбка была фальшивой. Внутри меня кружил смерч. Он еще не доел, но встал и последовал за отцом обратно в его берлогу, явно не желая добавить свой отказ к семейной драме. Несмотря на беспокойство, что еще мой отец может сказать, я не остановила его. На тот момент я была в шаге от того, чтобы расклеиться. Мне не хотелось, чтобы Кэл увидел.

Когда мы остались вдвоем, я, молча начала собирать посуду и относить ее на кухню.

Она сразу же последовала за мной:

- Тебе действительно не следовало провоцировать отца таким образом. Это расстроит его.

Я бросила тарелку в раковину, что та с грохотом приземлилась. Глаза мамы расширились, когда я развернулась к ней лицом.

- Ох, не дай бог, чтобы папа расстроился. А то земля сойдет со своей оси, если весь мир перестанет вращаться вокруг него!

Она пристально посмотрела на меня.

-Что за т…

- Почему ты остаешься с ним, мама? Он полный мудак. Он относится, как мудак, ко мне. И еще больший мудак по отношению к тебе. - Я покачала головой, и весь гнев бесконтрольно полился из моих уст. Как только я открыла ящик пандоры, то уже не смогла закрыть его, пока не выплеснула весь яд внутри меня. - Я теперь взрослая. Он не нужен тебе. Он не нужен нам. Ты можешь уйти в любой момент. Но до сих пор остаешься с ним, день, за днем продолжая терпеть его. Это убого.

Она просто стояла, позволяя моей злобе проникать ей под кожу. После того, как я остановилась, гнетущая тишина повисла в воздухе, как мне показалось, на целую вечность. Потом чувство вины начало наполнять меня, и я отвернулась.

Сохраняя спокойствие, она потянулась за полотенцем и вытерла руки. Затем открыла шкаф, где хранится алкоголь, достала бутылку бурбона и налила стаканчик. Должно быть, я действительно потрясла ее, потому что обычно она останавливала свой выбор на алкогольных напитках, которые считались «правильными» для леди, например, мартини или бокал белого вина.

Она кивнула на стул за кухонным столом.

- Садись.

Я присела.

- Я знаю, твои чувства по эту поводу. Я понимаю, Белинда. Но ты должна понимать, что у меня была абсолютно другая жизнь. И…

- Я знаю, я знаю, - перебила я. - Бабушка говорила, что вы жили в маленьком домике, и тебе приходилось работать в кафе-мороженое внизу улицы. Какое это имеет отношение к нашей ситуации?

Она покачала головой.

- Не перебивай меня, Белинда. Ты не знаешь. Ты думаешь, что знаешь о бедности, потому что видела шоу по телевизору или останавливалась в доме своих друзей, не таком хорошем как наш. Но я говорю не о том виде бедности.

Кровь прилила к голове, и я уставилась на нее.

- Ты не была бедной, мама. Ты училась в хорошем колледже... ты состояла в сестринстве Каппа. Поэтому меня приняли туда.

- Нет, Белинда. Я не. Я не состояла. Я соврала тебе, потому что не хотела, чтобы ты знала правду. Твой отец сделал большое пожертвование колледжу, чтобы тебя приняли в Каппа. Все это, - она показала на дом, а потом на ее наряд «завтрак у Тиффани», и ее губы изогнулись в печальной улыбке. - Все это появилось после того, как я познакомилась с твоим отцом. Я росла в нищете. И я имею в виду беднейшие из бедных. Бывали дни, когда мы ложились спать голодными. Дни, когда мы жались друг к другу около печки, потому что у нас не было отопления. Дни, когда мы думали, что нам придется жить на улице.

Ее голос был хриплым, а взгляд выдавал, что она далеко отсюда бродит по задворкам своей памяти.

- У нас не было дома. Мы арендовали двухкомнатный трейлер, который разваливался на части. Бабуля работала на трех работах, чтобы прокормить нас. Я бросила школу в пятнадцать лет и начала работать в магазине мороженного, потому что мы почти лишились дома.

Я сглотнула, но промолчала, застряв в подвешенном состоянии между шоком, отчаянием и гневом.

Как я могла не знать всего этого? Как она могла лгать мне все эти годы?

- У меня не было образования, денег и навыков, кроме укладки каменистой дороги. Я думала, что застряла в этом сранном городишке и этой дерьмовой жизни навсегда. - Она издала смешок с оттенком грусти. - А потом однажды твой отец пришел за мороженым. Он приехал в город на игру за звание чемпиона против команды «КримсонТайд». И он был больше, чем жизнь. О, Белинда. Ты бы видела его. Я никогда не видела раньше кого-либо, от кого бы у меня перехватило дыхание, как от него. Он был очаровательным и милым и свалил меня на повал. Я знаю, тебе трудно поверить, что твой отец может быть таким, но это правда.

Она смотрела на бокал с бурбоном, а не на меня. Ее глаза стали стеклянными от воспоминаний. Ее голос был странным, глухим, а не наполненным фальшивой радостью, как обычно.

- Когда его отобрали в НФЛ, мы переехали в Филадельфию, и я узнала свое место в этом мире. Блеск и новизну сладкой как пирог жизни. Девушка из Алабамы исчезла. Я знала, что он любил меня, но не достаточно, чтобы держать свой член в штанах.

Я не знаю, толи от пошлости ее слов, толи от честности, а может от всего сразу, но я содрогнулась.

- Знаешь, что он сделал? - спросила она, и ее глаза вспыхнули, озаряя меня стальным, решительным взглядом.

Я покачала головой, желая, чтобы она не сказала ничего такого, чтобы вызвало тяжесть у меня в животе.

- Что? – спросила я глухим голосом.

- Он купил дом бабуле. Ей не пришлось делать свой последний вздох в старом трейлере. Он сделал так, чтобы у моей дочери была такая жизнь, которой у меня никогда не было. Она никогда не ляжет спать голодной. - Ее голос становился тверже с каждым словом. - Я вырастила тебя и убедилась, чтобы ты получила образование в колледже по курсу физиотерапии, а не работала на трех работах и беспокоилась о крыше над головой каждую ночь. Я хожу на ланч с подругами и ношу красивую одежду, беру уроки живописи в общественном центре и занимаюсь своим садом. Вместо красных, мозолистых пальцев с выпирающими костяшками, которые были у моей матери, у меня есть это.