27

Юнги обессилено опирается о стену. Во рту пересохло, и он смачивает горло слюной, чтобы легче дышалось. Он сегодня совсем не ел. Кусок в горло просто не лезет. И даже не пил, из-за чего оно сильно пересохло. Он даже не курил, что очень странно. Ведь он практически жить не может без этой вредной привычки. Ему просто-напросто сегодня ничего не хотелось. Даже разговаривать с кем-то. Похороны шли так долго, что он хотел побыстрее свалить домой, лишь бы не видеть в каком состоянии Дженни. Её измученное, бледное лицо и красные от слез глаза. Она плакала, только когда никого не было рядом. Она не любила делать это при ком-то. Юнги понимал её, ведь он и сам ненавидел подобное. Ненавидел, когда его жалеют, и ненавидел все эти сопли.

Но сейчас ему так хочется быть рядом с ней и сделать так, чтобы больше ни одна слезинка не скатилась из её глаз.

Парень тяжело вздохнул и заглянул из прихожей в комнату через приоткрытые двери. В гостиной сидела мама и тихо плакала, вытирая платочком слезы. Наверное, единственный, кто более-менее держится сегодня, это именно Юнги. Он просто не мог себе позволить раскиснуть ради них двоих. Ради матери и Дженни. Он должен быть их поддержкой сейчас как никогда.

— Юнги, — тихо зовет мама парня, зная, что он стоит в прихожей, и он тут же входит в комнату. — Ты голоден? Давай, я приготовлю вам с Дженни покушать. Она сегодня на похоронах и куска в рот не взяла. Ты тоже, кстати, — мама больше не плакала. Мин видел, что при нем она старается держаться стойко, и Юнги тоже решил не подавать виду. Он знал, что они с тетей Ким были близки и дружили уже очень давно. И то, что она практически умерла на её руках, очень пошатнуло и без того хрупкую психику мамы.

— Она у себя? — тихо спросил парень, поворачивая голову в сторону комнаты девушки.

— Да, не выходит и не отвечает. Я решила не тревожить её. Пусть поспит. Ладно… пойдем, поможешь мне на кухне, — кивнула она. Юнги последовал за ней, и они молча приступили к приготовлению ужина.

— Что… Теперь будет? — Юнги не мог не спросить этого. Иначе мысли обо всем просто «сгрызли» бы его мозг. Женщина неторопливо нарезала лук, то и дело шмыгая носом, затем повернула голову и ласково взглянула на сына.

— Всё будет хорошо, — заверила она, ответив просто банальной фразой. Юнги понял, что она не хочет пока обсуждать это. Нужно дать время Дженни. Она должна прийти в себя.

Прошло время, и вот ужин уже готов. Тетя Ынби взяла поднос с супом и направилась в комнату к девушке.

— Дженни-я, — тихонько позвала она её, а после осторожно открыла двери, проходя внутрь. В комнате было очень темно. Шторы задернуты. Сама Дженни лежит на кровати, свернутая комочком спиной к двери. — Ты спишь?

В ответ девушка повела плечами, давая понять, что нет.

— Тебе нужно поесть, — тетя прошла внутрь и поставила поднос на тумбочку рядом с кроватью. — Ты можешь ослабеть и заболеть.

— Я не хочу… — дрожащим и тихим голоском отвечает она, при этом даже не шевелясь. Как только она вернулась домой с похорон с осознанием того, что теперь единственный родной для неё человек лежит под землей, внешний мир будто отключился для неё. Все краски потухли. Все стало черно-белым и тусклым. Ничего не хотелось, ничего не чувствовалось, всё померкло…

— Хорошо, я не буду тебя заставлять. Поешь, как захочешь, — ответила тетя и нежно погладила девушку по спине. Дженни уставилась в одну точку пустым взглядом и даже не плакала. Это пугало тетю. Уж лучше она бы плакала, чем вот так замертво лежать и страдать. Но Дженни по-другому не могла. Она привыкла держать всё в себе. Она не могла с кем-то поделиться своими проблемами. Только мама понимала её без слов, а теперь её больше нет, и уже некому выговориться вечерами за чашкой чая на кухне. Некого обнять, когда плохо. — Дженни, ты не волнуйся. Тетя всё уладит. Твоя мама оставила мне документы. Так будет легче решить дела с удочерением.

Юнги выглянул из-за угла и тихонько встал у дверной рамы. Взглянув на лежащую и такую одинокую Ким, ему снова стало не по себе. Давно он не ощущал себя так, как сейчас. Он так хотел помочь, но и в то же время боялся и понимал, что не сможет утешить её. Он боялся сделать своими действиями ещё хуже. Ведь не знал, как обращаться с девушками в таких ситуациях. Это его злило и печалило одновременно.

Мама вышла из комнаты, а он остался наблюдать за девушкой. Сначала он хотел подойти и поговорить. Хотя бы попытаться, но потом передумал. Пусть она побудет одна. Подумал, она сейчас хочет этого. Она так привыкла…

А Юнги отправился в свою комнату и тут же вынул из выдвижного ящика пачку денег, которые ещё недавно украл у Минхёка, и это была последняя часть, которую он собирал на лечение. Сейчас они уже не пригодятся. Он бы просто вернул бы их ему, кинув в лицо бандиту, но всё равно не мог. Сейчас они сами нуждались в деньгах.

Теперь Юнги дал сам себе слово, что будет стараться ради будущего. Ради их будущего.

[несколько дней спустя]

Последний удар пришелся в живот. Мужчина согнулся пополам, а после с глухим стоном рухнул на землю. Юнги ухмыльнулся, пнув его ногой в последний раз. Ещё сильнее. Вкладывая в этот удар всю свою ярость. Бандит сплюнул кровь и, наконец, отрубился. Запыхавшийся Мин делает шаг назад и оглядывается, но не успевает он повернуть головы, как тут же получается неожиданный удар от взявшегося из неоткуда второго пса Минхёка. Тот заезжает ему по лицу, разбивая губу. Блондин падает на землю, но, не собираясь так легко сдаваться, тут же подрывается и быстро бьет ногой в живот, заставляя противника отлететь и врезаться в кирпичную стену.

Юнги вытирает кровь с губы и снова оглядывается. Другие его напарники то тут, то там набивают морды бандитам. Юнги видит, что Ёнсок ослабел и его избивает какой-то придурок. Мин подбегает и хватает бандита, оттаскивая его от пострадавшего, и тут же бьет.

Через какое-то время драка, наконец, завершена. Все противники повержены, а банда обменивается довольными улыбками.

— Мин Юнги, а ты улучшил свои навыки с прошлого раза, — хлопает Ёнсок Юнги по плечу. — Скоро старших перегонишь.

В банде было немало людей, а Юнги был одним из самых младших. Всем остальным было от двадцати трех и до сорока. Но Мин не чувствовал этой разницы.

— Ты обещал, помнишь? — без улыбки обратился он к хёну.

— Да, да. Вот твоя доля, — мужчина вытягивает из кармана деньги и вручает парню. — Этого хватит?

Мин пересчитывает и кивает.

— До встречи, — кидает он остальным и просто уходит.

— Вот же неблагодарный засранец… — шипит кто-то из компании, раздражаясь наглому поведению парня.

— Остынь, — машет ему мужчина, глядя вслед Юнги. — Он сегодня нам помог. Пусть идет уже.

Юнги входит в дом и стряхивает снег с волос. Затем подходит к зеркалу и смотрит на разбитую губу, злясь на самого себя, что допустил этот удар. По дому разносится запах чего-то вкусного, и парень проходит на кухню. Мама уже вовсю что-то готовит.

— О, сынок. Ты пришел? Где ты… — тетя Ынби поворачивается и замирает, — …был.

Юнги молча проходит к холодильнику и заглядывает в него.

— Дженни снова не выходит? — спрашивает он. Мама тяжело вздыхает. В очередной раз ей приходится видеть эти ужасные шрамы на лице своего сына, и она не может с этим ничего поделать.

— Да, не выходит, — тихо отвечает она, возвращаясь к готовке. Юнги закрывает холодильник, а после вытягивает «заработанные» деньги и кладет на стол.

— Вот, купи продуктов, а то в холодильнике мышь повесилась, — говорит он перед тем, как выйти из кухни. Женщина проводит его грустным взглядом и смотрит на деньги, понимая, что они вновь заработаны плохими путями.

Пока Юнги пошел в душ, чтобы смыть весь пот и кровь после сегодняшней драки, тетя Ынби снова принесла завтрак в комнату Дженни. Та всё так же лежит на кровати, не подавая никаких признаков жизни. Тетя видит вчерашний поднос с едой, к которому девушка так и не притронулась.