— Ночью. Мне не спалось.

— А как же тот чай, который ты мне дала? На тебя он не действует?

— Тебе понравилось? Этот чай привез Вивиану кто-то из его друзей, и он дал мне пару пакетиков.

— Тот же друг, который привез ему кофе?

Афродита улыбнулась и подвинула к себе чашку.

— Тот самый. Ты уже знаешь историю про него?

— Да, доктор мне рассказывал.

— Судя по всему, не так подробно, как мне, иначе бы ты не говорил с таким спокойным лицом.

— Мне кажется, это довольно личные переживания.

— Я люблю, когда он рассказывает подробно о таких вещах в постели. Это доставляет мне удовольствие.

Адам достал сигареты.

— У меня есть вопрос, — сказал он. — Вчера, когда я предложил тебе позвонить доктору… почему ты отказалась?

— Спроси «почему ты позвонила не доктору, а мне». Это прозвучит более правдоподобно.

— Хорошо. Почему ты позвонила не доктору, а мне?

— Потому что мне хотелось позвонить тебе.

— Вы снова поссорились?

Афродита сделала глоток кофе.

— Нет, просто мне не хочется в очередной раз выслушивать его жалобы на жизнь. У него иногда бывают приступы… не знаю, как их назвать, саморазрушения, что ли, во время которых он невыносим. И… некоторые мои поступки провоцируют эти приступы. Поэтому я в такие моменты предпочитаю держаться от него подальше. Он поговорит по душам со своим приятелем, доктором Диксоном, они пойдут куда-нибудь, напьются, подцепят девочек. А через пару дней доктор снова будет делать вид, что он любит эту жизнь.

— Ты не думала, что в такие моменты ему хочется, чтобы ты была рядом?

— В такие моменты ему наплевать, находится кто-то рядом или нет. Он может сделать несчастным кого угодно, даже черта. А доктор Диксон спокойно это воспринимает, его уже ничем не удивить. Он выслушает, успокоит и даст совет. Я не могу это выслушивать. У меня начинается депрессия.

— То есть, тебе некому было позвонить, и ты позвонила мне?

Афродита потушила сигарету.

— Мне было кому звонить, Адам, но я хотела позвонить тебе. Такой ответ тебя устраивает?

— А почему ты позвонила именно мне?

— Потому что мне нравится твоя квартира. И мне нравится, что ты не задаешь лишних вопросов. Как сейчас.

— Как ты думаешь, какого мнения доктор обо всем этом?

Она тяжело вздохнула и поднялась.

— Пожалуй, мне пора.

— Только ответь на мой вопрос.

— «Просто ответь на мой вопрос, Дита, хорошо?». Мне это кого-то напоминает. Мне все равно, что об этом думает доктор. У меня есть моя жизнь и мое тело, и я распоряжаюсь ими как хочу. Хочу — сплю с тобой. Хочу — сплю с ним. Хочу — сплю с кем-то еще. Его это волновать не должно.

— Тем не менее, это его волнует.

Афродита собрала волосы и достала из сумочки шпильки.

— Если бы это его волновало, он бы мне позвонил.

— Ты могла бы попробовать сделать его счастливым. Думаю, он бы тебя поблагодарил.

— Поблагодарил? Смешно, Адам. Он обращен только в себя. Он эгоист.

Адам опустил глаза и принялся изучать скатерть.

— Мне кажется, это неправильно. Ведь он живет с тобой не только для того, чтобы… делать тебя несчастной.

— Меня удобно делать несчастной. Я чувствую, что я ему должна, и поэтому мне будет трудно уйти. А он этим пользуется. — Она пригладила волосы ладонью, проверяя, нет ли несобранных прядей. — Не принимай близко к сердцу, Адам. — Она улыбнулась ему. — Я составила список покупок. У тебя слишком пустой холодильник даже для холостяка.

***

Доктор Ванесса Портман положила ногу на ногу и посмотрела на своего пациента.

— Похоже, сегодня ты говорить не настроен, — сказала она.

— Если я говорю о чем-то, кроме секса, это не значит, что я не настроен говорить.

— Секс здесь не при чем. Я чувствую, что сегодня тебе не хочется со мной общаться.

— Я плохо себя чувствую.

— Хочешь болеутоляющее?

Вивиан приподнял голову, посмотрел на нее, а потом снова занял удобную позу на кушетке.

— Хорошая шутка, — оценил он. — Я имею в виду свое душевное состояние.

— Именно поэтому ты здесь.

— Да? А я-то думал, что я здесь потому, что профессор Монтгомери попросил у тебя проводить эти идиотские беседы раз в неделю, и ты не смогла ему отказать.

— Дело не в профессоре Монтгомери. Я знаю, что тебе это нужно, хотя ты до сих пор упрямишься и не хочешь этого признавать.

— Он боится, что я перережу себе вены? Для этого я слишком сильно себя люблю.

— Он хочет, чтобы ты жил нормальной жизнью.

— Ладно, Ванесса. Давай вернемся к обсуждению моих эротических фантазий.

Доктор Портман взяла со стола графин с водой, наполнила два стакана и протянула один из них коллеге.

— Ты узнал очередную нелестную подробность о своей женщине? — предположила она.

— Это не похоже на обсуждение моих эротических фантазий.

— Ответь мне, Вивиан. Твои эротические фантазии мы будем обсуждать потом. Если нам не хватит двух часов, мы продолжим — ни у меня, ни у тебя сегодня нет пациентов, так что у нас свободен весь вечер.

— Я бы не называл это нелестной подробностью, но у меня голова идет кругом от ее недоговорок. У тебя когда-нибудь такое бывало — ты рассказываешь человеку о себе все, а потом постепенно начинаешь узнавать что-то о нем? И это что-то, о чем он мог тебе рассказать, но умолчал?

Ванесса пожала плечами.

— Конечно, такое иногда случается, ведь все мы люди. Афродита знает о твоей первой женщине?

Вивиан снова приподнялся и посмотрел на нее.

— Нет, — ответил он коротко.

— Это тебя смущает? Ты думаешь, что совершил что-то недостойное?

— Я не понимаю, зачем говорить об этом с Дитой.

— Вот видишь. Она тоже считает, что не нужно говорить с тобой о некоторых вещах.

Он сделал глоток воды и положил голову на подушку.

— Что она думает по поводу доктора Гентингтон? — снова заговорила Ванесса.

— Все самое непристойное, что ты можешь придумать, помноженное на два.

— Меня каждый раз поражает твоя страсть портить все положительное. Хотелось бы мне понять, где ее истоки.

— Я таким родился. Один большой грех — от пальцев ног до кончиков волос. Просто в детстве я не понимал, что это такое.

Ванесса откинулась на спинку кресла и улыбнулась.

— Думаю, гены твоего отца сыграли в этом определенную роль.

— Мне скучно, — объявил Вивиан. — Подумать только — раз в неделю мы тратим два часа на никому не нужный психоаналитический сеанс, хотя в это время могли бы заниматься другими вещами.

— Какими?

— К примеру, мы бы могли притвориться, что нас тут нет, закрыть дверь на ключ, опустить жалюзи и заняться любовью.

Доктор Портман улыбнулась еще шире.

— Ты не находишь меня привлекательным? — продолжил Вивиан.

— Я нахожу тебя вызывающе привлекательным, хотя такие слова странно звучат, если их говорит женщина с моей ориентацией. Но ты вряд ли любишь женщин, которые в постели ничуть не живее бревна.

Доктор Мори театрально вздохнул.

— Я понял, почему профессор Монтгомери попросил тебя проводить эти сеансы. Меня каждый раз будет раздражать тот факт, что женщина говорит мне «нет», и что-то будет толкать меня на то, чтобы приходить еще и еще. Я в глубине души буду надеяться, что ты скажешь мне «да», но ты мне такого не скажешь, потому что любишь женщин. Какой коварный ход.

Ванесса рассмеялась.

— Мужчины легкодоступны. Сколько бы у них ни было денег, машин, домов и докторских степеней, стоит женщине надеть короткую юбку и приоткрыть грудь, они опускаются на четвереньки и начинают за ними ползти. Женщина устроена сложнее. Ее надо добиваться. Тут не отделаешься красивыми ногами и декольте. Но зато с какой страстью ты отдаешься тому, кого так долго желал и, наконец, получил…

— Может, мы сделаем исключение и обсудим твои эротические фантазии? Ненадолго. Хотя бы минут на пятнадцать.

— Хорошо, — смилостивилась Ванесса и добавила со смешком: — Если уж я не могу доставить тебе удовольствие в постели, то доставлю тебе удовольствие таким способом. Освободить тебе кресло?