Мисс Мегги мне сообщила, что Сцилла никогда не рассказывала ни о своих родственниках, ни о старых знакомых, то есть она о них даже не упоминала. До замужества она выступала в кордебалете и была манекенщицей. И то и другое — занятия временные и ненадежные, но оба вряд ли пригодны для подготовки девушки к жизни в деревне в качестве жены обедневшего помещика, который еще и старше ее вдвое. Сцилла, должно быть, быстро поняла, что совершила ужасную ошибку, особенно когда увлеклась мистером Гилбертом Эрлом. Полагаю, никаких теплых чувств к мужу или его семье она не питала. Мисс Мегги говорила, что полковник завещал жене около двух сотен фунтов в год. Сцилла теоретически могла предпочесть эти деньги и свободу своей тоскливой жизни в поместье, с которым ее не связывали никакие чувства, кроме скуки. Обо всем этом можно рассуждать и делать различные предположения, но бесспорно одно — у всех нас есть внутренний барьер, который не позволяет реализовывать все наши желания. Молодая женщина может хотеть стать свободной и независимой, но это не значит, что она способна совершить убийство, даже если оно и приведет к заветной цели.

Марч кивнул, давая понять, что в общих чертах он принимает соображения мисс Силвер, и сообщил ей еще кое-что:

— Что касается завещания полковника, то сегодня в Ледлингтоне я побывал в старой и очень уважаемой адвокатской конторе «Морсон, Пэдвик и Морсон», где и побеседовал с ее главой мистером Джеймсом Морсоном. Оказывается, Сцилла должна была лишиться своих двух сотен, если дело доходит до развода по причине прелюбодеяния.

Я спросил, в курсе ли этого миссис Рептон, и мистер Морсон, важно взглянув на кончик своего носа, ответил, что счел своим профессиональным долгом лично сообщить ей об этом условии, особо остановившись на словах «dum casta» и разъяснении ей их значения — «пока непорочна». Его до глубины души возмутило, что миссис Рептон, узнав о данном пункте, расхохоталась и уточнила: «Стало быть, если мне надоест Роджер и я с кем-нибудь сбегу отсюда, то не получу ни гроша?! Какая предусмотрительность!» Так что дама совершенно точно знает, что в случае развода останется без единого пенса. А полковник не просто заявил ей о разводе, но и сообщил об этом сестре и адвокату. Должно быть, Сцилла и Эрл встречались в Лондоне на квартире какой-нибудь ее услужливой подружки, и тогда найти кого-нибудь для дачи показаний было бы несложно. Все приведенные до сих пор факты свидетельствуют не в пользу Сциллы, но вот этот последний можно толковать по-разному: вчера утром Роджер Рептон съездил в Ледлингтон и изменил завещание.

Мисс Силвер невозмутимо продолжала вязать, а ее возглас звучал скорее вежливо, нежели удивленно:

— Что ты говоришь, Рэнди!

Марч был уверен, что мисс Силвер уже просчитала в уме все возможные последствия этого поступка Рептона, но поскольку она хранила молчание, был вынужден продолжить"

— Он вычеркнул Сциллу из завещания, причем настоял, чтобы это было сделано немедленно. Конечно, мистер Морсон счел такую спешку по меньшей мере неосмотрительной. Таким образом, во-первых, этот поступок можно счесть свидетельством того, что полковник замыслил самоубийство. Во-вторых, возникает вопрос: когда он незадолго до смерти, по свидетельству Флори, ссорился с женой в кабинете, то, интересно, сказал он ей или нет про свой утренний подвиг? Если да, то Сцилла, зная, что исключена из завещания, понимала, что ей мало пользы от его смерти. А вот если ей были известны только его намерения, то здесь имеется серьезный побудительный мотив к преступлению.

Мисс Силвер чуть кашлянула.

— Ни то, ни другое ни о чем не свидетельствует. Предположим, полковник рассказал жене об изменении завещания. Это произошло после четырех. Конечно, женщина впала в ярость, а цианистый калий находился уже в графине. В том случае, если она сама его туда добавила, то должна была либо до разговора это сделать, либо отвлечь внимание мужа во время разговора и незаметно всыпать порошок. То есть к тому моменту, как полковник, допустим, рассказал о своем поступке, соответствующие меры были уже приняты и смерть его была предопределена. Неужели разъяренная женщина, готовая к убийству мужа, будет взвешивать альтернативные варианты, решая, убивать или нет? Ну а если даже и взвесит? Если он разведется, то она наверняка теряет деньги, если он умрет — то может их и получить, все зависит от поведения семьи и наличия доказательств ее неверности. Сцилла могла ведь и счесть, что сможет получить деньги, потому что, умерев, муж не сможет с ней развестись. А о какой сумме идет речь в завещании, о значительной?

— Да нет, сумма невелика, — сказал Марч. — Поскольку нет прямого наследника мужского пола, то поместье, включая фермы, от которых полковник в основном и получал доход, переходит Валентине. Замечу, что если бы не ее солидные денежные вливания, то эти владения давно бы пришлось продать. И Сцилла Рептон обо всем этом знала.

Мисс Силвер поправила клубок голубой шерсти.

— Рэнди, это секрет Полишинеля, — заметила она. — Я в деревне и суток еще не прожила, как мисс Вейн выложила мне больше, чем ты сейчас.

— Значит, вы думаете, что это все-таки она убила мужа?

— Мне кажется, мы можем лишь утверждать, что мотивы у Сциллы были. Ей угрожал развод и потеря денег. Вдобавок возникла опасность лишиться и любовника. Не знаю, насколько глубоки ее чувства к мистеру Эрлу, но следует отметить, что он красив, перед ним открывается успешная карьера, в будущем ждет титул. Даже в наше весьма свободное время такой человек не может позволить себе жениться на женщине, с чьим именем связан серьезный скандал. А вот у вдовы полковника Рептона шансы возрастают.

— Да, вы правы.

— Это относительно мотивов. А что касается возможности, то для нее добавить яд в графин не представляло никакого труда. Можно было сделать это утром, когда полковник отсутствовал, или во второй половине дня, улучив момент, когда он на пару минут выйдет из кабинета. Конечно, туда мог с легкостью попасть и любой другой из домочадцев, но больше ни у кого нет мотива. Из людей, не живущих в доме, такая возможность была всего у двоих.

— У кого же? — Марч удивленно поднял брови.

— Я имею в виду мистера Бартона и мисс Эклс.

Рэндал с сомнением покачал головой:

— Но если следовать вашей логике, то каковы могут быть их мотивы?

Спицы пожилой дамы замелькали еще быстрее.

— Существует мотив, о котором мы с тобой не говорили, но который, я уверена, и был настоящей причиной смерти и полковника, и Конни Брук. И тот и другая считали, что раскрыли, кто был автором анонимных писем. В случае с мистером Рептоном, если его отравила жена, в мотивацию можно включить и дополнительные побуждения, но основным может оказаться тот, что Роджер сказал ей, что знает, кто пишет анонимки. Тем временем увлекательный рассказ Флори пошел гулять по деревне, и все только и обсуждали, что полковник догадался, кто автор анонимных писем. В результате что же выходит? Полковник умер при невыясненных обстоятельствах — так же, как и Конни Брук, гибели которой предшествовали точно такие же сплетни: она якобы знает, кто этот негодяй. Эти два случая трудно разделить. Поэтому я считаю, что если миссис Рептон не писала анонимок, то и в гибели мужа она не виновата.

— Но Флори слышала, что полковник обвинял жену именно в том, что она-то их и писала.

— Мне кажется, толковать его фразу можно и немного иначе. Давай попробуем восстановить, в какой атмосфере происходил разговор полковника с женой. Судя по словам Флори, полковник, услышав телефонный разговор Сциллы с Эрлом, все немедленно понял еще и потому, что получил только что анонимное письмо, которое обвиняло миссис Рептон в измене. Роджер Рептон сообщает жене о письме как еще об одном доказательстве ее неверности.

Миссис Рептон, естественно, говорит, что это грязная ложь, и все эти письма тоже грязные. Мистер Рептон соглашается, что это действительно грязные письма о грязных делах, и более того — он знает даже, кто их написал.