В этом представлении замечательно предвидение — Земля представлялась в форме шара, что на многие века опережало установившиеся с таким трудом представления о нашей планете европейских народов.

Египтяне не знали, того, что жук скарабей кладет в навозный шар яичко и вышедшая из него личинка съедает навоз — вещество, казалось бы, уже полностью использованное, и превращается во взрослого жука. Египетский скарабей был найден даже в Армении^[32].

Фигурки скарабея очень ценились и у других соседствующих с Египтом народов. Впоследствии их завозили из Византии и в Рим вместе с драгоценными камнями, откуда они и проникли в Московскую Русь. Славяне их называли «крабицы» или «жуковины». Со временем финикийские торговцы занялись их подделкой, а в дальнейшем этим, очевидно, доходным промыслом не гнушались и древние римляне.

Бушмены верили, что души умерших после смерти возвращаются в другой мир — «гуа». Там много дичи, меда и… саранчи.

Южноамериканские индейцы, как сообщает Л. Стекольников^[33], упоминают насекомых в молитвах. Например, они, обращаясь к богу, просят: «Боже, спаси нас от молнии! Боже, спаси нас от землетрясения. Боже, избавь нас от мучительной смерти. Боже, избавь нас от термитов».

Существовали суеверия, связанные с употреблением насекомых в пищу. Например, в Австралии звезда Арктур (Юпитер), якобы указывает путь мужчинам к муравьиным личинкам, употребляемым в пищу. А звезда Канопус, по верованиям бушменов, приносит муравьиные яйца. Когда эта звезда выходит, пора идти на поиски такой своеобразной добычи.

Славяне, а также немцы, сажая на руку божью коровку, обращались к ней с различными просьбами, например: «Божья коровка, лети на небо и поведай мне — выйдет ли сегодня солнце, будет ли оно светить завтра?» Считали, куда направит свой полет божья коровка, оттуда и следует ждать жениха.

В Германии дети сажали жука на ладонь и считали до тех пор, пока жук не улетал. Сколько успевал человек просчитать, столько лет и предстояло ему жить.

В Сербии, Богемии и на Украине было принято допрашивать жуков коровок, откуда невесте ждать сватов.

Тараканы, несмотря на кажущуюся простоту, на самом деле почти общественные насекомые. И законы их жизни сложны и загадочны. Нередко, заняв чей-либо дом, они по какой-то непонятной причине неожиданно его покидают. Возможно, массовое переселение тараканов — инстинктивная реакция на начавшийся мор. Во всяком случае, когда против тараканов применяют, пожалуй, самое действенное и безопасное для человека средство — подслащенный раствор борной кислоты и среди тараканов начинается постепенный мор, то ошалевшие и отравленные насекомые, прежде чем погибнуть, бродят, шатаясь по дому, среди общества этих приживал человека наступает паника, и они переселяются к соседям. Такие переселения происходят и когда слишком много развелось тараканов в доме и у насекомых возникает инстинктивная реакция на расселение, как и у многих других животных — у саранчи, леммингов, белок и т. п.

Массовые переселения тараканов и породили немало суеверий и различных народных способов борьбы с этим насекомым. Обычно, когда применение одного из способов случайно совпадает с выселением тараканов, «новоизобретение» приобретает широкую популярность. К примеру, мой хороший знакомый и ныне покойный егерь М. Н. Петренко, человек необыкновенно острой наблюдательности, сообщил случай из жизни. Привожу дословно его рассказ:

«В детстве на Полтавщине (это было примерно в 1910 году) дом наш кишел тараканами — рыжими прусаками. Деваться от них было некуда, не знали, как избавиться.

Однажды к нам зашла цыганка и посоветовала: возьмите конскую кость, положите под кровать. Через несколько дней самый малый пусть обнесет ее вокруг огорода и тогда положит подальше на перекрестке дорог. Только рассказывать об этом никому нельзя.

Так и сделали. Тараканы все исчезли. Удивлению не было конца. Отец же не сдержал слова — всем похвастался. Прошло три месяца, и тараканы все посыпались обратно. Еще больше стало, чем раньше.

Мать сильно упрекала отца».

Иногда в какой-либо местности (или народности) вследствие ряда сложившихся — большей частью случайных — обстоятельств постепенно формируется обычай. Он выглядит для посторонних странным. В. В. Наумкин в книге «Там, где возрождалась птица феникс», рассказывает, что жители Сокотры закрывают рот полоской материи, закрепляя ее за ушами. Иногда в рот берут бороду, превращая ее в подобие кляпа. Этот обычай объясняется паническим страхом, внушаемым с детства, перед мушкой диасар. Тот, кто проглотит эту мушку, обречен, якобы, на смерть. В Хагьере тоже многие ходят с такими повязками. Лишь некоторые старики пренебрегают этим обычаем, утверждая, что благодаря долгому опыту они научились заранее по жужжанию крыльев угадывать приближение мушки. Врач, работавший в этих местах, много раз пытался найти эту мушку, но безрезультатно.

Далее В. П. Наумкин пишет: «Однажды произошел интересный случай. К врачу прибежал торговец жемчугом, который, якобы, проглотил зловредную муху. Окружающие тряслись от страха, готовясь стать свидетелями ужасной смерти. Торговец умолял врача спасти его, но как тот ни старался, никаких следов мухи в организме пострадавшего не обнаружил. Торговец жемчугом не только остался в живых, но и демонстрировал завидное здоровье. Поэтому члены экспедиции сочли все рассказы о мухе мистификацией. Экспедиционный врач предположил, что сокотрийцы объясняют так пневмонию.

Представляется, что защита от мухи — это своеобразный профилактический и знахарский обряд, связанный с какой-то распространенной на острове инфекцией, например, вирусом гриппа, или целым комплексом болезней. Это подтверждается и тем, что на пресловутую муху сокотрийцы сваливают самые различные заболевания. Так, считают, что муха может отложить личинку в глаз, нос или полость рта человека, и тогда эти органы поражают разные недуги. В этих случаях по совету местных знахарей промывают рот и горло настоем табака или употребляют другое полоскание, чтобы уничтожить „личинки“. Весьма возможно, обычай связан и с опаснейшей вольфартовой мухой. Обычно на лету она выбрызгивает в ранку на животном, а иногда и в глаза, ноздри и рот человека кучки личинок. Они внедряются в тело, прокладывают в тканях ходы. Болезнь очень мучительна, страдания больных ужасны и часто заканчиваются гибелью. Кстати, использование табачного настоя, обладающего инсектицидными свойствами, не случайно и оправдано».

В странах Ближнего Востока, Тибете, Индии, там, где распространено буддийское учение и, по религиозным представлениям, души умерших переселяются в другие живые существа, жители терпеливо сносят докучливых мух, кровососущих насекомых, не смея их ни прогнать, ни убить. Очевидно, это суеверие имеет древние истоки. Так, согласно верованиям древних египтян, душа, покидая тело, часто облекается в форму пчелы. Видимо, не случайно и древние греки часто изображали богиню Артемиду Эфесскую в виде пчелы.

Один из русских первопроходцев, человек необыкновенной судьбы, побывавший в странах Средней Азии и Тибете в XVIII веке, Филипп Ефремов, например, написал о тибетцах: «Они весьма неопрятны, и по правилам своей веры не смеют бить ни блох, ни вшей, ибо, по их рассуждению, и сии твари имеют разумную душу»^[34]. Вот где вольготно жилось насекомым — захребетникам человека!

Подобные представления существовали и у славян. По верованию болгар и сербов, душа человека по выходе из тела летит в виде птички или бабочки и садится на ближайшее тело.

Вера в то, что душа оставляет тело человека, воплощаясь в новую форму, подтверждалась наглядным наблюдением над жизнью насекомых, коли рожденная гусеница, умирая, вновь воскрешалась в виде бабочки или другого крылатого насекомого. Таким образом, учению о переселении души по смерти одного тела в другое — так называемое «метемпсихоз», о том, что душа может перейти в муху, сверчка и т. п., — способствовал метаморфоз насекомых.