— Что делаешь? Карточка дикой пчелы будет!

Рядом со мной всадник. Ехал мимо, увидал палатку, захотел узнать, кто такие. За перевальчиком его юрта, скот.

— Что интересного? — спрашиваю я неожиданного посетителя.

— Ничего нет интересного. Пасем баранов, гоняем волка, скоро пойдем в горы. Дождь хороший, трава хорошая, бараны траву едят, жирные будут. Еще вот тут за горкой сладкий камень нашел.

— Какой такой сладкий камень? — удивляюсь я.

— Самый настоящий, темный, блестит, языком тронешь — сладко.

Пастух рассказывает что-то необычное. Надо посмотреть. Мы оба идем за горку искать сладкий камень. Мелкий красноватый щебень хрустит под ногами, тонко и жалобно скрипят желтые ферулы, а красные маки, раскачиваясь от ветра, роняют на землю нежные лепестки.

— Вот сладкий камень, смотри!

Под зелеными кустиками караганы круглым темным пятном выделяется на светлом фоне неба щебень. Он поблескивает, будто покрыт лаком.

— Бери, не бойся, пробуй, сладкий! — уговаривает меня мой спутник.

Действительно, камень сладкий, язык ощущает приятную сахаристость с каким-то особенным привкусом.

На красной горке всюду видны темные блестящие камни вокруг приземистых кустиков. Тогда я сажусь на корточки, потом ложусь на землю и всматриваюсь в растения. Да, так и есть! Все они покрыты мелкими темно-зелеными тлями. Некоторые из них с крыльями. Это — расселительницы. Они разлетаются в стороны, чтобы обосновать такие же колонии. Тли сосут растения и по принятому обычаю выбрасывают из кончика брюшка прозрачные сладкие капельки жидкости прямо на землю, на красный щебень. В климате пустыни капельки быстро сохнут, покрывая камни твердой блестящей корочкой.

Обычно возле колоний тлей вскоре же появляются муравьи. Они собирают сладкие выделения, берегут своих дойных коровушек, охраняют их от врагов, всячески заботятся о них. Здесь же нет никого. В пустыне редки тли, и муравьи слабо приручены к «скотоводству».

Я объясняю открывателю сладких камней, отчего все так получается. Он удивлен, слезает с коня, берет у меня лупу и внимательно рассматривает тлей, а потом долго и энергично плюется.

Теперь ему не нравятся сладкие камни. Плохой на них сахар, если он выбрасывается из кишечника тлей. Пусть его едят муравьи. Ни к чему он человеку!..

А вот бабочки бражники похожи по внешнему виду на колибри. Поэтому индейцы Калифорнии долгое время были уверены, что эти птицы рождаются от бражников. По обеим сторонам Атлантического океана жители тропиков убеждены, что бражники — помесь между бабочками и колибри. Нелепость такого утверждения самоочевидна и не требует особого опровержения.

В дореволюционной России яички рыжего шелкопряда Гастропаха неустриа в народе называли «кукушкиными слезками», полагая, что кукушка, тоскуя по своим растерянным птенцам, при каждом «ку-ку» выливает слезку, застывающую на ветке дерева прозрачно-янтарным шариком.

В мемуарах Французской академии довольно подробно описаны гусеницы, питающиеся камнями, из которых сложены заборы и стены зданий. По-видимому, в этом заблуждении повинны пчелы осмии, делающие ячейки для своего потомства из крошечных камешков на каменных стенах. Осмии для этой цели употребляют их по цвету и структуре точно такие же, как и каменные стены, чтобы лучше замаскировать жилище своих личинок.

Известен следующий факт, описанный в литературе и относящийся к 1862 году. Один кассир на Яве донёс губернатору, что термиты съели у него несколько тысяч гульденов в металлических монетах. Губернатор отстранил от должности кассира за халатное отношение к своим обязанностям и не без иронии послал ему в устрашение зубного врача с советом переломать зубы термитам.

О некоторых насекомых долгое время не могли судить, не зная, кто они такие. И все потому, что элементарные основы энтомологии были не известны большинству людей. Так, путешественники, посещавшие страны Востока, в своих трудах множество раз описывали паразита Саркопсилла пенетранс, но никто не мог сказать, кто же это: блоха, вошь, клещ или что-либо другое особенное, пока Линней не доказал, что это своеобразная блоха.

Иногда насекомых боятся, без всякого основания представляя их почему-либо опасными. Человек всегда старался избежать ужаления насекомыми, умело подражающими пчелам и осам. Известно, что в Африке очень боятся и считают ядовитым одного сверчка, который в случае опасности выбрызгивает из отверстий по бокам груди жидкость, которая представляет собой совершенно безопасную кровь.

В конце прошлого столетия путешественник Барчевич вполне серьезно сообщил, что ост-индийские муравьи (очевидно, он имел в виду термитов) питаются железом.

С древних времен во многих источниках повторялось предание о существовании муравьев, добывающих золото. Плиний писал, что в «эритреях в храме Геркулеса как редкость показывали рога индийского муравья, добывающего золото в области северных индийцев, называемых жардами. Эти муравьи, якобы, размером с кошку или египетского волка. Индийцы похищают это золото во время летнего зноя, когда его обладатели прячутся от жары в подземных ходах». В легенду, записанную Плинием, долгое время верили. Другой автор — Геродот — подтвердил ее. «Муравьи эти, — сообщал он, — ростом меньше собаки, но больше лисицы, живут в песчаной пустыне, строят в песке норы, строго берегут песок, в котором много золота, и если, кто его украдет, тотчас же отправляются в погоню и, настигнув похитителей, безжалостно уничтожают».

Таинственный миф, в который столько веков верили, был разгадан историками и этнографами совсем недавно. Оказывается, муравьи были ни при чем, да и никогда не существовало муравьев размером с египетского волка. Дело же было в следующем. В высокогорном Тибете существуют местности, богатые золотом, которое добывают жители. Они ведут разработку открытым способом, роют золото зимой, когда почва смерзается и нет опасности обвалов. Раньше золотоискатели носили шкуры яков, надевая их на себя вместе с рогами. Для защиты золотоносного песка от воров они содержали собак. Вот и разгадка о рогатых муравьях!

Ранее в мире существовало, да кое-где и сейчас сохранилось множество суеверий, порожденных незнанием насекомых. Если бы их все вместе записать, то, наверное, получился бы многотомный труд. Познакомимся еще с некоторыми из них.

Всем известная бабочка боярышница Апориа кратеги, выходя из куколки, выделяет каплю кроваво-красной жидкости. Эта жидкость — продукт обмена в стадии куколок. Иногда бабочка размножается в массе, и тогда красные капли невольно обращают на себя внимание и порождают слухи о «кровавом дожде». В 1608 году в предместье города Аикс вся растительность неожиданно оказалась как бы опрыснутой таким кровавым дождем. Среди населения возникла ужасная паника. Все переполошились. Кровавый дождь послужил сигналом якобы наступающего страшного бедствия. К счастью, в инсектарии ученого Пейрез в это же время из куколки вывелась боярышница, которая и открыла секрет всего события, смертельно напугавшего стольких людей.

Арабы боялись саранчи, преклонялись перед ее могуществом: кто не страдал от нашествий этого насекомого! Существовало предание, что саранча сказала Магомету: «Я — рать Великого бога, я отлагаю 99 яиц, а если бы отлагала сотню, то пожрала бы всю землю и все что есть на ней». Не потому ли Плиний сообщает, что в Кипринейской республике существовал закон, по которому каждому жителю вменялось три раза в год истреблять саранчу в трех ее состояниях — яиц, детей и взрослых.

Некоторые насекомые считались священными. Как мы уже говорили, арабы и турки преклонялись перед богомолами и считали, что они молятся, обратив свое лицо по направлению к Мекке. Вместе с тем, в некоторых местах земного шара этих полезных насекомых, уничтожающих вредителей сельского хозяйства, травят, полагая, что они портят растения, а в ряде стран богомолов держат в домах для того, чтобы они ловили мух. Везде по-разному!

В Бразилии после кровопролитного восстания в 1835–1836 годах местных племен против колонизаторов произошло массовое размножение маленького, портящего продукты и очень больно жалящего огненного муравья. Все жители прониклись глубоким убеждением, что муравей развелся на крови погибших бунтовщиков и теперь мстит живым людям за кровопролитную войну.