Правда, восторг немного поутих, когда пришло осознание, что самая взрывоопасная вещь на корабле – искин. Если его невзначай повредить, то двух атомов из моего организма не найдешь на расстоянии ближе, чем в тысячу километров друг от друга. С другой стороны, с такой броней, которая охотно поглощает энергию с пользой для корабля, попробуй, доберись до нашего разумного арифмометра.

Вернувшаяся из разведки сладкая парочка принесла неутешительные новости – патрульный бот перекрывает единственный удобный путь к нашему складу. Либо делать ещё крюк по свалке в добрый десяток километров, либо тащить оборудование на себе – для трака нормального пути нет. Причем плазменный резак придется бросить после использования, иначе мы ничего не унесем из трофеев. Учитывая риск быть обнаруженными, прикидывая расход энергии, сил и времени – то вся затея выглядит сомнительной. Эксзоскелет не предназначен для переноски грузов по пересеченной местности – эффективность на уровне вычерпывания реки решетом.

– Надо избавиться от дрона, иначе и смысла нет, этим заниматься, – легко и непринужденно выявил главное препятствие для осуществления нашего плана и способ его преодоления.

– И чем же мы его убивать будем? – в два голоса поинтересовались мои компаньоны.

– Вопрос технический и второстепенный. Главная наша проблема – этот дрон не единственный на планете, и если мы его уничтожим, то на его месте тут же появится замена. Кроме того, мы привлечем повышенное внимание к этому району, а это нам категорически противопоказано.

– Совсем запутал. Предлагаешь его убить и тут же объясняешь, что делать этого нельзя? Поясни нам, отсталым, как эти два взаимоисключающих предложения должны сочетаться друг с другом? – без воодушевления принял мой план Рама. Младший из парочки просто промолчал, выражая солидарность с более опытным коллегой.

Не верят в меня собратья по несчастью, и совершенно напрасно. Ибо, нет никакого противоречия в моем плане – эти два события надо разнести по времени, чтобы они не конфликтовали между собой.

– Уничтожить дрона надо, но не сейчас, а когда его исчезновение никого уже волновать не будет.

– Дождаться, когда чужие улетят?

– Взорвать что-нибудь на другом конце города, чтобы отвлечь внимание? – посыпались предложения, некоторые из которых можно было бы даже посчитать дельными, если бы у меня не было другого, более эффектного плана.

– Для начала мы уничтожим корабль чужих. Думаю, после этого проблема какого-то одиночного дрона на окраине точно никого волновать уже не будет.

– Лихо!

– Спятил?

Они так и будут теперь в унисон говорить? Неудобно же, отвечать.

– Слушаем сюда. У нас в наличии сорок восемь симпатичных торпед, и полкилограмма антивещества в каждой из них. Предполагаю, что не все они сработают должным образом – как-никак, полвека пролежали сверх срока хранения. Но даже если четверть из них доберется до вражеского корабля – этого с лихвой должно хватить.

– Углекислотой траванулся? Или терморегулятор в скафе сломался, и ты перегрелся? – попытался найти объяснение моей сумасшедшей идее, вечно перестраховывающийся, Рам.

Не обращая внимания на подколки и скептическое выражение лиц присутствующих, продолжаю:

– Мы оказались в уникальной ситуации. По космическим меркам, двадцать километров – это фактически нулевой радиус защитного периметра – оборонительные системы корабля не рассчитаны на эффективное противодействие на таком мизерном расстоянии! В зависимости от типа судна и установленных вооружений оптимальный рубеж обороны и перехвата атакующих боеголовок и ракет может начинаться в нескольких тысячах километров, а иногда десятках тысяч километров от корабля. На расстоянии мене ста километров перехватить цель, имеющую скорость порядка 0.1 от световой почти невозможно, остается надежда на силовое поле и толщину брони.

– Силовое поле отсутствует, сэкономили, гады, – признает Рама мою правоту и добавляет уже более воодушевленно. – Гравитация меня разорви – а ведь, может и сработать!

Чужих понять можно – защитное поле – вещь весьма энергоемкая, и держать его при полном отсутствии врагов в данной звездной системе и абсурдно, и опасно. Компенсировать расход энергии нечем, а в случае реального боевого столкновения может и не хватить, как раз этих самых, израсходованных ресурсов.

Для начала озаботились укрытием и усилением защиты трака – по этическим соображениям атаку решил переждать вместе со своими товарищами. Внутрь «Гнева Несущего Правду» им вход заказан пока, к тому же для страховки мы решили пуск торпед произвести из другого «позиционного» района. Вероятность ответного удара далеко не нулевая, поэтому придется перетащить полсотни ракет на километров на пять отсюда. Работа адова, но на безопасности лучше не экономить – если корабль чужих уцелеет, то район, откуда произвели обстрел, проутюжат по полной. В результате, добраться до эсминца после активации мин просто не успеваю.

Следующие двое суток мы работаем, как проклятые. Перетащить даже один тубус на пять километров при помощи шагающего погрузчика – задача нетривиальная, а если учесть, что надо соблюдать маскировку и двигаться по сильно пересеченной местности, то нам надо присваивать знание героя труда или молоко давать за особо тяжкие условия. Но, ни того, ни другого нам не светит – работаем бесплатно ради светлого будущего, в надежде дожить до оного.

Сорок две трубы установлены и для эстетического удовольствия направлены строго на черную пирамиду, возвышающуюся над горизонтом, хотя Вычислитель уверяет, что в этом нет необходимости – мина после взведения самостоятельно ориентируется и захватывает цель, хоть задом наперед её положи. Задержка всего час, активация производится вручную, поэтому работы нам троим много, а времени, чтобы добраться до трака, наоборот, очень мало – всего минут тридцать.

– Закончили? – Хванн не успел взвести последнюю мину, да и черт с ней. – Уходим!

Немного позже.

– А оно точно, того? – высказал Хванн сомнение, которое посетило нас, после того, как выбрались из трака и осмотрели корабль пришельцев в бинокль.

Внешне пирамида Чужих выглядит практически такой же, как раньше. Добавилось несколько рыжих пятен на поверхности и вертикальная трещина примерно на треть высоты.

– Судя по тому, что ответного удара не было – похоже, что оно, все же, …того, – более умудренный жизнью и опытом Рама и соображает намного быстрее.

– Того или не того – чего зря гадать. Двигаемся к Вычислителю, он точно все скажет.

Час спустя.

– Произведен пуск 36 ракет. Четыре ракеты не смогли провести самоориентацию и самоуничтожились. Процесс аннигиляции во всех случаях не зафиксирован. На двух разгонных блоках зарегистрирована нештатная работа маршевых ступеней – мины не достигли цели. В одном случае зафиксирована реакция аннигиляции – пробитие силовой брони не произошло. Двадцать девять объектов, идентифицированных, как боевая часть, достигли цели. В двадцати четырех случаях зафиксирована реакция аннигиляции, из них девятнадцать случаев – в штатном режиме, пять случаев – расфокусировки с выбросом потока высокоэнергеических фотонов. Предположительно одна боеголовка уничтожена средствами ПВО/ПРО противника.

Если перевести эту абракадабру на нормальный язык, то получается, что два десятка зарядов, все же, прошли сквозь броню и устроили внутри чужеземца маленький Армагедончик! Если там кто-то выжил, то я – правнук Берии по армянской линии.

– Вражеский корабль уничтожен. Вероятность 169/169.

Ай, да молодца! Пора переходить к торжественной процедуре награждения всех причастных, и меня в частности.

Как бы, не так! Электронный гад два часа с меня кровь пил, придираясь к формулировкам, цитируя инструкции, параграфы и приложения к циркулярам, сверяя и отсылая куда угодно, не желая признавать факт совершения подвига.

В, конце концов, я разозлился и пообещал уволиться из рядов Военно-космических трудовых сил ЕССТ поскольку наниматель не обеспечивает меня продовольственным и воздушным довольствием, обмундированием и энергией. А отказ в признании героического подвига приравнивается к кощунству по отношению символам и знакам отличия согласно параграфу…