Кто-то задавал вопросы, но я как-будто не слышал никого. Как оказался в коридоре? Не помню. Что я тут делаю? Не знаю. Кто-то меня сюда отправил, наверное.
Прибежал боцман. Потряс и покрутил парня, убедившись в отсутствии видимых травм, принялся орать:
— Юнга, с ума сошел? Зачем туда поперся? Убить же вконец могло. Инструкции для кого писаны?! И на двери писано, для одаренных, без защиты не входить!
Лекарь тоже осмотрел пришибленного юнгу и не нашёл никаких физических повреждений, кроме легкой амнезии. Наказав боцмана временно освободить пострадавшего от всех физических работ, отправил меня с сопровождающим в свою каморку. Отлеживаться. А ещё через сутки, отлежавшись, я носился по всему дирижаблю, напрочь позабыв случившееся.
Нет, была одна странность. Когда я смотрел на руки, то видел какие-то сгустки в районе ладоней. Думал, что-то у меня со зрением. Протирал глаза, промаргивался — сгустки исчезали, чтобы через некоторое время появиться вновь. Надо как-нибудь зайти к врачу. За делами не успел.
После встречи капитанов прошло еще два дня. День выдался ясный. В небе ни облачка. Наши дирижабли неспешно крейсировали вдоль линии невидимого воздушного фронта, перемещаясь из квадрата в квадрат. Вдаль видно все было прекрасно и идиллия этого прекрасного дня после обеда внезапно испортилась:
— Капитан, по правому борту вижу дирижабли. Много дирижаблей! Вымпел катайский!
— Команда! Готовность один. Неприятель на горизонте! — А следом ко мне:
— Спокойней, юнга! Сколько насчитал?
— Считаю! Один-два-три-пять-восемь-десять-двенадцать. Капитан, двенадцать дирижаблей! Они нас увидели и меняют курс.
— Не торопись, юнга! Читай бортовые названья.
— Капитан, я ихние иероглифы не понимаю. Как мне их читать? Я ж только на нихонском могу, а не на катайском.
— Спокойно, давай смотри хвостовые нумера. Вот возьми мой справочник и в бумагу пиши названия.
Смотрю в подзорную трубу и быстро записываю номера в столбик. Помощник капитана, сверяясь с открытым на нужной странице справочником, рядом вписывает названия вражеских дирижаблей. Хорошо у них тут разведка работает. Война только-только началась, а уж названия и технические характеристики флотские давно знают.
— Капитан, названия готовы!
— Читайте.
— Ударный дирижабль катайского воздухоплавательного флота Динь-Юань, удар…
— Короче давай, не на параде… — поморщился Василий Палыч.
— Дирижабли Чжень-Юань, Лай-Юйань, Цзинь-Юань, Чин — Юань, Пин Юн, Чао Юнг, Канг Пин… и флагман эскадры большой дирижабль Янг Вэй.
— Понятно…Василий Палыч — это вмешался капитан-лейтенант: — Ударные, десантные, воздушный минопостановщик и адмиральский…
— Уж понял. Хунаньская эскадра. Адмирал Ван Шикай. Не успели мы наших собрать. Придется ведь тут воевать, Семен Семенович. Пропускать их ну никак нельзя.
Капитан замолчал ненадолго, с тем, чтобы, приняв решение, отправить меня на левый борт, сигнальными флагами сообщить рядом висящим нашим соседям о приближающемся неприятеле.
Флагман «Янг Вэй». В красивую, роскошно отделанную, каюту адмирала и по совместительству новому недавно назначенному наместнику Калмацкой провинции Ван Шикаю, сдвинув двери с цветочным рисунком, вошел капитан дирижабля. Окинув взгляд на игравших на тахте девушек, он взглянул на сидящего рядом с ними нового адмирала. Тот негромко, но с грубостью в голосе, шикнул на них.
— Хуафэй, лифэй, вон.
— Да, господин. — невысокие девушки изящно поднялись и быстро засеменили в смежную комнату.
— Мой адмирал — в церемониальном поклоне склонился офицер: — на горизонте обнаружены дирижабли тартарского флота адмирала Сежавина. Корабли опознаны как ударные дирижабли «Новик», «Ника» и «Паллада» новой постройки. Скоростные, восьмипушечные, с энергомагическими накопителями. Думаю, они нас заметили.
— Это не стоило моего внимания. Впрочем, эскадре стоп. Распорядитесь немедленно направить этим собакам предложение о сдаче. К склонившим головы меч императора милостив.
— Мой адмирал, позвольте заметить. Не стоит сразу недооценивать нашего врага. Они вряд ли сразу сдадутся. Лучше атаковать сразу, пока они не готовы.
— Я верю в силу и опыт нашего флота, у нас больше пушек, капитан.
— Врагов мало, адмирал, но это опасные акулы.
— Дерзим?! Смеешь возводить хулу на воздушный меч Императора. Свободы у мериканцев набрался? Палок захотел? — снова зашипел мужчина.
— Нет, мой адмирал — произнес мужчина, пятясь назад в поклоне.
Вскоре спущенные малые дирижабли соседей были ошвартованы к левому борту «Новика», а уже знакомые капитаны на мостике согласовывали с нашим капитаном план дальнейших действий.
— Быстро ж вы, однако, друзья!
— Только для Вас, Василий Палыч! Не каждый день совет офицеров собираем. Что нового?
— Да вот! Катайцы остановились. Выстроились в линию для начала атаки. А с флагмана адмиральского «Янг Вэй» семафорят флажками нам уж с полчаса.
— И чегось катайцы хотят?
— Знамо дело, что! Предлагают нам сдаться, Виталий Андреевич. От имени адмирала Ван Шикая обещают оставить всем флотским офицерам личное холодное оружье и обмундирование. Ну и приличные условия в плену. Но только офицерам. Про команду — молчок. В противном случае, грят, вынуждены будут атаковать.
— Да врут небось, поганцы. Соврут — недорого возьмут, Василий Павлович.
После увиденных мною разрушений в Карагаиси, Кафания-орде и Кинросе. А какова судьба арестованных в приграничных конфликтах еще до этой войны команд нет, так никто и не знает. Нет у меня к ним ну никакого доверия.
— Вот и я также думаю, мой друг.
— Ну и еще чего?
— Ну как. Хотят, чтобы к осьмнадцати часам вымпелы с гюйса наших дирижаблей были сняты, вывешен белый вымпел о сдаче, а команды сдались и перешли на их дирижабли. Каково, а?!
— М-да, берут нахрапом.
— Ну и что думаем, господа?
— А что тут думать? Сдать без боя новый дирижабль врагу? У меня сердце кровью обливается. В моем роду предателей отродясь не было и не будет. Надобно принимать бой.
— Василь Палыч, Вы?
— Я тоже за то, чтобы врезать им хорошенько!
— Игнат Михайлович?
— Буду драться! Без разговоров!
— Хорошо, господа. Решение на совете нами принято единогласно. Давайте решим, как навязать бой катайцам на наших условиях. Ежели помирать, так с музыкой. Времени на раздумья у нас немного.
Через некоторое время на мостике «Новика» разгорелись дебаты:
— Не-не-нет, ни в коем случае! Игнат Михайлович, ваш вариант весьма для противника очевиден. Противник от нас только этого и ждет, когда мы выстроимся в оборонительную позицию. Это позволит им реализовать свое значительное преимущество. В таком случае мы бой сдаем катайцам еще пред его началом. Я против, Игнат Михайлович.
— А что тут можно предложить? В условиях четырехкратного превосходства противника? В наших стратегиях такого не писано.
— Предлагаю противопоставить нашему противнику наступательное маневрирование всеми нашими кораблями с выполнением стрельбы по плану. И с выгодного нам курса. Вспомните наши маневры во флотской школе. Там мы играли и такой вариант.
— Ха-а, это ж когда мы условного противника гоняли по всему полигону? За него тогда молодой Шуйский был?! Ха-ха, да, приятно вспомнить.
— Вот-вот. Энтот способ был бы тут к месту.
— Значит делаем так…
— Мой адмирал! — вошедший, уже знакомый нам, капитан в почтении поклонился.
Мужчина, уже одетый в парадный церемониальный костюм, держа в руках парадный меч цзянь, медленно повернулся и кивнул вошедшему.
— Тартарские корабли сдаются?
— Нет, мой адмирал. Они не приняли предложение о сдаче и отправили сообщение: «Мы принимаем бой. Идем на вы.»