– Но это же все меняет!

– Вот именно.

– Я не совсем понял, при чем здесь магия? – спросил Аллок через связиста. (Сам он находился в Линтвейре, форте между Кампиолом и Вильне.)

– Магия значит очень много. Под ее прикрытием мы действительно можем диктовать условия. Сейчас вы все поймете. Я полагаю, мы должны выдвигать следующие требования: Свобода торговли, но только через Элдарон. Так легче будет контролировать пришельцев. Свободное гражданство, но только в нашу сторону. Это означает, что ротени могут стать гражданами Мэгиены, но не наоборот. Мы оставляем себе право высылать неугодных. Дипломатическими миссиями, конечно, обменяться надо. Обязательно следует создать сеть школ, но ни в коем случае не интернатов. Поселения твен ограничить пятимильным радиусом вокруг них и большими фортами. Мы должны требовать, чтобы нам посылали лучших учителей, в том числе создали магическую школу с мастером во главе. (Хотя до поры до времени нам неплохо бы скрывать наш истинный потенциал.) Мы создадим точки переноса во всех крупных фортах, но пользоваться ими будем только мы или с нашего ведома. Все корабли будут тщательно проверяться на предмет контрабанды магических кристаллов, и все кристаллы в Ротонне будут на учете. Собственных кристаллов у магов-твен быть не должно. Мы можем посылать молодых людей на стажировку в Мэгиену, но только таких, которые вернутся или останутся там нашими агентами. Я сам открою школу в окрестностях Вильне, кстати, доступ чужакам на границу должен быть закрыт без особого разрешения.

Я думаю, твен на все это согласятся, надеясь получить больше. Когда они поймут, что надеются зря, уже будет поздно. Они не знают нашего потенциала. Они не смогут исправить своей ошибки, попытавшись второй раз.

– А твой друг им, случайно, не расскажет?

– Я верю Руджену как самому себе, – сердито ответил Рон. – И если что-нибудь случиться, он останется за меня. – «И не поспоришь!» – вздохнул Руджен. – Через 20–30 лет у нас будет в сто раз больше волшебников, чем в Кэрол Тивендале. И в десять раз больше магов. Тем временем, твен захватят часть полисов и племена. Мы не будем им мешать. – («Может, даже поможем.» – подумал Рон.) – К Ротонне, таким образом, они подступятся не раньше, чем через 50 лет, если что-нибудь не случится. – Рон недоверчиво оглядел присутствующих. Стоит кому-нибудь узнать, что говорилось за этими стенами – и все пропало. – И наша маленькая страна сможет им достойно ответить, во всяком случае, отстоять наш образ жизни.

– Я так и не понял, как? – с раздражением и насмешкой спросил Трант.

– Я не смогу объяснить достаточно убедительно. Вы не видели мощную магию в действии. Но, уверяю вас, с таким количеством магов Ротонна сможет сделать все экспедиции против нее настолько дорогими, что Мэгиена откажется от них, по крайней мере, на несколько столетий. А к тому времени ситуация может измениться и, надеюсь, в лучшую сторону. Возможно, наши народы смогут поладить без войны. Но сейчас мы обсуждаем не такое отдаленное будущее, а завтрашние переговоры.

– Думаю, нам опять придется довериться Ронису. – сказал Аллок. Олинь и Этте поддержали его. Несколько вождей попросили повторить основные тезисы, и, после недолгого ворчания, и «ближние», и «дальние» предводители согласились принять их за основную схему.

Переговоры от имени Ротонны должны были вести Виргис и Этте, а местом встречи был назначен один из приграничных постов неподалеку от Вильне. Туда немедленно выехал помощник Этте с небольшим отрядом, чтобы все подготовить.

– Пока тебе все удавалось. – заметил Руджен.

– Если все пойдет так же гладко хотя бы еще год, я смогу спать с чистой совестью.

– Тебе бы только спать!

Друзья, переговариваясь, направлялись к дому, где их уже ждали Льорка, Элем и ужин. Руджену пришлась по вкусу ротийская кухня (и не только вино). Ротени никогда не варили суп, они предпочитали крупно нарезанные свежие овощи, а зимой пополняли организм витаминами, поедая варенье. Зато Руджен никогда в жизни не ел такого сочного жаркого и таких восхитительных сладостей.

– Ты еще не приметил себе девушку, сынок? – спросила Рона мать, накладывая ему в тарелку куски мяса. – А то купим тебе большую кровать. Правда, домик у нас маленький.

– Нам и так, скорее всего, придется переехать. Купим себе дом в небольшом форте, где у меня будет школа.

– Если я причиняю неудобства, я могу съехать. – предложил Руджен.

– Не беспокойся, это все равно не решит проблемы. – загибая пальцы, сказал Рон. – Все равно одной не хватает. Нет, съезжать, так всем. Покупаем новый дом – и точка.

«Покупаем» было не совсем верным словом. Денег, как таковых, у ротени не было. Валютой служили деньги полисов – цекили, а также вино и другие ценные, но не портящиеся и занимающие мало места товары. Вожди все время поговаривали о том, что пора, наконец, ввести свою собственную валюту, ведь так удобнее. Никто не возражал, но дело с места не двигалось – не было срочной необходимости, никто из вождей не хотел заниматься этим сам, и люди обходились так.

На следующее утро Руджен завтракал только в обществе Льрки – Рон уже куда-то умчался.

– Слушай, – сказал он, ковыряя ложкой кашу, – глупость, конечно, но никак не могу отвязаться. Почему Рон сказал, что даже если я съеду, одной комнаты не хватает? Я тут подсчитал – вроде получается тик в тик.

На самом деле, Руджен чувствовал себя неловко, стесняя хозяев и никак не мог успокоить свою излишне чувствительную совесть. Кроме того, он был не прочь пополнить свои знания в области законов и обычаев Ротонны, в особенности имеющих отношение к браку и семье. Он постепенно приходил к выводу, что Ротонна – именно то место, где он мог бы жить так, как всегда мечтал – в покое и ленности.

– Не хватит, если он женится? – уточнила Льорка.

– Ну, да!

– Сейчас Риллень живет у мамы, но не может же он жить там все время! У нас принято чтобы ребенок жил в отдельной комнате, с момента, когда его отнимут от груди.

– Но я же уеду!

– А комната для жены?

– Разве она будет жить не в одной комнате с Роном?

– Конечно, нет. Как так можно? Людям же надо выспаться, когда они хотят спать! Сон – это огромная часть жизни людей. Кроме того, каждый имеет право хоть раз в сутки остаться один.

– А что Элем говорила о большой кровати?

– У мужа кровать больше. Его подруга, когда захочет, может прийти к нему в комнату, возможно, остаться на ночь.

– Женщина?

– Конечно. Ведь у нее больше оснований для принятия решения. А у вас в стране так не считают? – насмешливо спросила девушка. Руджен смутился. Разговор зашел куда-то не туда. У него Руджена было слишком мало опыта в разговорах с юными девушками на подобные темы, и вообще в общении с противоположным полом, тут Рон его обогнал.

– У нас это как то… по общему согласию, – промямлил он.

– У нас тоже. – рассмеялась Льорка. – Но у нас проще.

– А если мужчина… не в духе?

– Пусть скажет. – Льорка опять рассмеялась. – Вообще-то у нас считается, что жена знает, когда муж расположен ее принять.

– А если жена вообще не придет? – спросил Руджен и снова смутился, поняв, что опять брякнул глупость.

– Значит, они не любят друг друга. – спокойно ответила Льорка. – Таким надо разойтись.

– А дети?

– А откуда тогда дети? – еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, спросила девушка. – Если еще и дети откуда-то взялись, то у мужа точно есть основания для развода! Но я понимаю Ваш вопрос. – уже более серьезно продолжила она. – Обычно девочки остаются с матерью, а мальчики старше трех лет – с отцом.

– И растут без одного из родителей?

– Ну, во-первых, еще неизвестно, что лучше – расти без одного из родителей или наблюдать, как отец и мать ненавидят друг друга все больше и больше и мало-помалу осознавать, что ты – единственная причина их несчастий. А во-вторых, никто не воспрещает родителям приходить к детям, забирать их на несколько дней. А вообще-то разводы у нас довольно редко случаются.