Секунду стояла тишина, а затем где-то в шкафу с одеждой треснуло зеркало, что выражало его недовольное согласие.

— Умница, — пальцы Влада прогулялись мне по щеке, скользнули на шею.

— Влад…

Я хотела попросить его остановиться, но замолчала, потому что его ладонь легла на горло, а пальцы обхватили шею крепко, но аккуратно, не причиняя боли и не мешая дышать. Я шевельнула руками и путы натянулись, напоминая о себе, не давая возможности дотронуться до брата. Снова, непрошенные, полезли в голову воспоминания.

В первые такие разы я шипела на него, как бешеная кошка, извивалась змеей, чтобы не дать себя привязать, но каждый раз он преодолевал мое сопротивление и все равно делал это. Надо отдать ему должное, Влад не причинял боли, он всегда ломал мое сопротивление иначе: пока я не успокоюсь, крепко держал меня, скручивал руки, прижимал к полу, стене или кровати в зависимости от того, где я начинала вырываться. В попытках освободиться я могла причинить себе боль сама, но он не делал этого никогда. Если же я начинала сопротивление, когда все уже началось, когда он был внутри, Влад хватал меня за шею и сжимал ее сильнее с каждой моей попыткой дернуться. Не знаю, в какой момент это случилось, но однажды я поняла, как сильно это меня возбуждает. Мое сопротивление стало ломаться о мои же желания, и он явно помнил это.

Его ладонь лежала на моей шее, чуть сдавливая, и я прикрыла глаза, разрешая воспоминаниям вернуться, позволяя дрожи возбуждения пробежаться по телу. Я уже и забыла, каково это, когда во время секса столько эмоций. Губы опустились мне на грудь, и одного прикосновения хватило, чтобы я издала тихий протяжный стон. Мой муж Николай боялся меня, казался слабым и хрупким, и при желании я запросто могла его раздавить даже без дара, но Влад другой. Он сам — несокрушимая скала, прячущая внутри ураган, он — притихший водоворот, Харибда, который может раскрыть пасть и поглотить меня в любой момент. Влад брал от меня все, что хотел, и давал то, что хотела я.

Мой стон что-то пробудил в нем, тоже всколыхнул какие-то воспоминания, потому что я ощутила очень яркую полыхнувшую во все стороны эмоцию его возбуждения. О да! Секс без ощущения возбуждения партнера пресный, как еда без соли, и это всколыхнуло воспоминания уже во мне. От избытка эмоций я не могла спокойно лежать, то выгинаясь и подставляя ему живот и грудь, то сдавливая руки в кулаки и натягивая путы, то шевеля сдвинутыми коленями, словно я могла удовлетворить таким образом сама себя. Хотелось кусаться, рвать и метать, между ног давно ныло, а он все медлил, лаская лишь грудь, которую он так любил.

— Вла-а-ад, — протянула я на выдохе долгим возбужденным стоном. — Возьми меня. Я не могу больше ждать.

Он словно не услышал, неторопливо опуская поцелуи по животу. Ладонь оставила мою шею, а пальцы скользнули по груди и направились к бедрам. Слишком медленно, слишком нежно, я не хочу так сейчас, хочу по-другому, хочу как обычно. Для этого нужно его завести так, чтобы он не справился сам со своими желаниями, и я знала несколько таких способов.

— Влад, пожалуйста, я сделаю все, что захочешь. Я готова прямо сейчас пройти вот так по дому за водой, а ведь все эти прихвостни Отдела наверняка там, снаружи. И они увидят меня. Я сделаю это, если скажешь, только не тяни. Я хочу тебя.

Его эмоции поменялись, будто переключились в другой режим. Он выдохнул сквозь зубы и схватил меня за бедра так, что кажется, там теперь останутся синяки.

— Ты моя! — грубо рыкнул он и рванул за бедра, насаживая меня на себя, так что руки оказались вытянуты до упора веревок.

Мне захотелось смеяться от злорадства, но из груди вырвался стон. Влад все так же легко управляем, как всегда, а ведь я за эти годы почти забыла об этом. Секс с мужем был совсем другим, я отвыкла от размеров брата, но была так возбуждена, что боль не мешала, а наоборот, перерастала в какое-то особое наслаждение, которое сводило меня с ума.

— Слишком сильно, — выдохнула я, прекрасно зная, чем это кончится. — Слабее.

Но Влад не послушал, чего я и добивалась, он поступил наоборот, вонзившись глубже, доведя меня до невольных слез, но и добавив изрядную долю возбуждения, даже если не учитывать, как всколыхнулись при этом лично его эмоции. О да, это был тот самый Влад, которого я помнила, знала и хотела, и это осознание отдавалось внутри меня волной возбуждения, которое нарастало невероятно быстро. Влад начал двигаться, но ему не пришлось делать это долго, со стоном я задрожала от сильнейшего оргазма за последние десять лет. И вместе с этим Влад вонзился в меня так глубоко, как только смог, снова доведя до слез, и я то ли стонала, то ли кричала, извиваясь и выгибаясь, пытаясь отодвинуться от него, избавиться от избытка ощущений, но руки были связаны и вытянуты, а бедра сдавливал он, чтобы я не могла никуда деться, вынуждая меня пройти все это до конца, ощутить все сполна. И я услышала, как он сам тихо выдохнул стон, не выдерживая и кончая вместе со мной, отчего меня накрыло новой волной эмоций, которая просто унесла сознание. Наши эмоции и чувства схлестнулись, вошли в резонанс, врезались мне в разум, заставляя вспомнить почти забытое ощущение, когда кажется, что вот-вот потеряешь сознание и слышишь свой же стон, словно чужой, а тело не подчиняется, двигаясь само по себе в агонии удовольствия.

Не знаю, сколько времени это длилось, но я наконец устало обмякла и лежала, восстанавливая дыхание, мысли возвращались медленно и неторопливо. Я выпустила все напряжение и сейчас ощущала себя совершенно опустошенной и невероятно счастливой и отдохнувшей, мне просто было хорошо.

Как он избавил меня от пут, я не заметила, но сейчас руки уже были свободны. Влад навис сверху, пристально глядя мне в глаза. Левой рукой он опирался на кровать, а правой ладонью накрывал мою левую грудь:

— Вероника, ты моя. И не смей забывать об этом, — тихо сказал он, сдавив грудь пальцами, словно подтверждал этим свои слова.

Я замерла, глядя в его глаза, и ощутила себя неуютно. Все, что только что было, это неправильно. И я отвела взгляд в сторону, отвернулась. Влад пристально смотрел на меня еще несколько секунд, а затем отпустил и выпрямился, бросив мне:

— Иди собирайся. Хочу покинуть это проклятое место как можно скорее.

СЕЙЧАС. Дела рук человеческих

Мы ехали в экипаже по родному городу, который покидали обычно только под строгим надзором Отдела. Нас с братом сопровождал Кирилл, поскольку с Анной и ее мужем мы разделились по прибытию в город. Мне показалось странным, что мы поймали самую обычную повозку, а не воспользовались каретой Отдела, но потом, поразмыслив, я поняла, что попросту никто не знал о времени нашего прибытия.

Сказать нам троим друг другу было нечего, царила тишина, нарушаемая лишь цоканьем копыт по камням мостовой и тихим гулом запруженных улиц. Каждый был погружен в свои мысли. Например, я думала о том, почему последней ночью брат не пришел ко мне, несмотря на то, что провели мы ее в одном купе поезда. Конечно, у нас были разные одноместные кровати, но его бы это уж точно не остановило, в конце концов на полу лежали ковры. Может быть, ему хватило того, что он получил вчера утром в его тюремном доме, но эта глупая мысль была сразу отброшена, ненасытность Влада была мне известна как никому. Возможно, его остановила плохая звукоизоляция в поезде, все-таки мы скрывали наши отношения, но и эта мысль выглядела нереалистично. Несмотря на всю любовь к моим стонам, он умел при необходимости заглушать их самыми разными способами, от поцелуев до подушек. У меня осталось лишь одно предположение, что он решил обо мне позаботиться и посчитал, что для первого раза после десяти лет с меня достаточно. Если бы он так подумал, то был бы прав, но в подобный мотив я поверю в последнюю очередь, так что эта загадка осталась для меня неразгаданной.

— Ну, вот мы и на месте, — Кирилл разорвал тишину, когда повозка остановилась перед небольшим двухэтажным домиком.