— Ладно, шучу, — Макс расслабляется и кривится в усмешке. — Проходите.

Я встречаюсь с его пронзительными зелёными глазами, когда охранник открывает перед нами дверь и пропускает внутрь. Музыка тут же набрасывается на нас, словно голодное животное, и желание заходить внутрь пропадает, но Соня решительно тянет меня в сторону дверей, увлекая в полутёмное помещение вслед за своими подругами.

Единственный минус в этом месте — здесь нет гардероба. Вещи приходится тащить с собой и сваливать на соседние сидения — я бросаю свою куртку поверх одежды девчонок и сажусь на диванчик, вытягивая ноги под столом.

Вокруг полно народу, музыка давит на уши и сжимает голову своими тисками, хотя на самом деле она не оглушающая. На грани, когда можно потанцевать и поговорить.

— Расслабься, — Соня толкает меня в бок локтём, когда садится рядом. Яна с Юлей уходят в сторону барной стойки за напитками, и мы с Розиной остаёмся одни.

— Я расслаблен, — вскидываю руку, мол, куда ещё больше расслабляться. — Сама безмятежность! Можно хоть эйфорию из меня высасывать.

— Заметно! Всю дорогу небось только и думаешь о проигрыше, я же вижу.

— Я думаю о бесконечности этой вселенной и о том, есть ли кроме нас в этом мире разумные существа, — шучу я.

Девушка закатывает глаза и поправляет платье. Я наблюдаю за её движениями, скользя взглядом по обнажённым ключицам и шее: волосы собраны в красивую причёску, локонами спадающую на уши. У неё большая родинка на плече, а рядом совсем маленькая.

— Твои родинки похожи на Землю и на Луну, — провожу пальцами по коже Сони, кладя локоть на спинку диванчика.

Розина непонимающе хмурится, начиная разглядывать своё плечо, чтобы убедиться в правдивости моих слов. Её взгляд резко перемещается на меня, а губы трогает улыбка.

— Всегда думала, что это неправильный снеговик, — она снова толкает меня локтём в бок.

— Да что ты бьёшь меня всё время? — бормочу я, притворно потирая рёбра.

— Тебе же нравится, — не унимается она.

— Когда меня бьют? — фыркаю, бросая взгляд на соседний столик, за которым девчонка в коротком красном платье смеётся, разговаривая с каким-то парнем. Они сидят почти вплотную, и я вижу его руку под столом, которая навязчиво гладит колено девушки. Парень перемещает её выше, но, прежде чем пальцы добираются до укромного места, я отворачиваюсь. — Я получаю удовольствие, когда бью других, а не когда меня избивают.

Соня Розина смеётся и снова стукает меня локтём в рёбра.

— Я тебя не избиваю, — она приближается чуть ближе и утыкается носом в мою шею. — Но могу укусить…

Девушка прикусывает мочку моего уха, а затем снова ударяет меня по рёбрам, но уже ладонью.

— Да хорош, — улыбаюсь я. — Синяк будет.

— Не будет, — она отстраняется и садится ровно. — Я совсем легонько…

Песня на мгновение замолкает, а затем начинается новая. Я скучающе осматриваюсь, бросая взгляд на танцпол, где девушки и парни проворно извиваются под музыку, соединяюсь в одну сплошную неугомонную массу. Возле бара стоят Яна с Юлей — я разглядываю их спины, пока девушки не прекращают флиртовать с барменом и не направляются в нашу сторону. В их руках я замечаю бутылку ликёра и четыре бокала. На мгновение я думаю о том, что скажет отец, если я вернусь домой пьяным, но потом мне резко становится всё равно. В ближайшие дни у меня нет тренировок.

— Смотрите, что у нас есть! — Куркина садится за стол и ставит перед нами бутылку. — Самый вкусный ликёр, который можно достать в этом городе!

Юля ставит на столешницу бокалы и присаживается рядом. Не ней бежевое платье с просторным подолом по колено, обтягивающим корсетом и рюшками на груди. На Яне же наоборот короткое блестящее чёрное платье, подчёркивающее её тонкие ноги.

Я скептично беру в руки бутылку и рассматриваю этикетку. Baileys Mint Chocolate. С мятой и шоколадом. Никогда такое не пил.

— Ты точно уверена, что мы не отравимся?

— Точно, — Куркина недовольно смотрит на меня.

— С шоколадом? — Соня забирает у меня бутылку. — Должно быть вкусно! Наливай скорее! Обожаю шоколад…

— Тебе лишь бы жопу нарастить, — я отбираю обратно ликёр и начинаю открывать. — Тут всего 17 %… Это же бабский напиток…

Куркина громко и демонстративно цокает языком и пододвигает ко мне бокалы.

— А тебе что, нажраться надо? Мы же не собираемся упиваться в хлам, — Юля роется в своём телефоне, с кем-то переписываясь.

Я ничего не отвечаю, разливая напиток. Сливки и виски, плюс мята с шоколадом. У меня будет заворот кишок…

— Вообще не знала, что у нас такое продают! — Соня нетерпеливо наблюдает за вязким напитком, заполняющим бокал.

— Просто нужно места знать, — Яна улыбается, довольная собой.

Я заканчиваю с напитками и ставлю бутылку в сторону. Каждый из нас берёт по бокалу, но мы не спешим пить. Все смотрят на Яну: её щёки горят от смущения, улыбка застыла на лице, словно на фотографии. Мы молчим, а потом поднимаем бокалы и хором вскрикиваем «С днём рождения!», словно заранее готовились к этому моменту.

С этого всё и начинается.

Мы веселимся в клубе почти до самого закрытия. Танцуем, заказываем новые напитки (откуда у Куркиной столько денег на алкоголь, я понятия не имею), разговариваем о всякой ерунде, я обнимаюсь с Соней и говорю ей всякие глупости о своих чувствах, и совершенно забываю об утреннем поражении, о соревнованиях и даже о своих родителях, которых я даже не предупредил, что вернусь домой поздно (у меня нет комендантского часа, и я могу приходить, когда захочу).

Я забываю обо всём, потому что я пьяный и влюблённый подросток, развлекающийся на Дне Рождении у подруги своей девушки. И в этот момент мне плевать на всё.

***

Мы садимся в такси и уезжаем, после того, как какой-то пьяный мужик начинает приставать к Куркиной. Розина держит меня на поводке, словно собаку, чтобы я не полез защищать Яну и не устроил в клубе потасовку.

Девчонки остаются ночевать у Яны, чтобы не палиться перед родителями, а мне приходится отправиться домой. Сейчас где-то три часа ночи, родители, скорее всего, уже давно спят, поэтому я рассчитываю на незаметное проникновение в квартиру. Из меня плохой ниндзя, особенно когда я пьяный: открыть дверь бесшумно у меня не получается. Я не сразу попадаю ключом в замок, а все мои усилия осторожно повернуть ручку и зайти внутрь проваливаются. Я хмурюсь, пытаясь собрать остатки сил, чтобы добраться до комнаты и завалиться на кровать, стаскиваю ботинки и шумно вздыхаю. Все мои планы на незаметное проникновение рушатся, когда я понимаю, что на кухне горит свет.

Это не есть хорошо.

Я замираю посреди коридора, словно олень в свете фар, и смотрю на отца, медленно появляющегося из кухни. Кажется, он недоволен, но я не уверен, потому что с трудом могу сфокусировать взгляд на его лице. Я не двигаюсь, прекрасно понимая, если я сделаю шаг, то пошатнусь, и тогда сразу станет понятно, что я пил.

— Три часа ночи, Егор, — устало бормочет папа, скрещивая руки на груди.

— Чего не спишь? — я собираю все свои силы, чтобы мой голос звучал не как у заядлого алкаша.

— Тебя жду, — он пристально вглядывается в меня, но единственная мысль, которая вертится у меня в голове: я хочу прилечь и уснуть до следующего вечера.

— Я был на Дне Рождении, — стоять ровно у меня больше нет сил, поэтому я осторожно снимаю куртку. Меня слегка и почти незаметно шатает. Или мне это просто кажется? — С Соней.

Папа прислоняется плечом к косяку, и под его взглядом мне становится даже стыдно. Нет, не стыдно. Дико подозрительно и странно. Никогда ещё отец не ждал меня по ночам, чтобы прочитать лекцию о моём плохом поведении. Хотя, признаться, обычно я не хожу по клубам и не возвращаюсь в три часа ночи. Максимум в двенадцать или в час, и то трезвым. Да и в последнее время у меня в жизни одни лишь тренировки.

— С Соней? — он немного поджимает губы. — Ты что, пьян?

Я замираю, всем видом показывая, что это ложь.

— Нет, — напряжённо говорю я. Папа с упрёком наблюдает за мной, и я понимаю, что врать бесполезно. — Ладно, я пьян.