— Проводишь меня до шкафчика?

Рик кивает. Мы выходим из машины, и он кладет руку мне на плечо. Кажется, именно так все и должно быть.

Как только мы заходим в школу, из ниоткуда возникает Кристина, широко улыбаясь и приплясывая на месте. Она, кажется, совершенно не меняется, в какой бы временной линии мы ни находились.

— Приветики! Я уж думала, вы опять прогуляете английский.

— Не прогуляем.

Направляюсь к своему шкафчику, сомневаясь, вспомню ли я комбинацию на замке, но как только начинаю поворачивать механизм, цифры сами всплывают в голове. Из шкафчика выпадают учебники, и я наклоняюсь за ними.

— Давай помогу, — предлагает Рик и протягивает мне несколько книг.

На полу остается голубой листок бумаги, и Рик поднимает и раскрывает его.

Этот цвет кажется знакомым, и у меня замирает сердце.

— Что это значит? — Рик протягивает мне листок.

Мгновенно узнаю почерк. Неудивительно. Он ведь мой.

«Ничего еще не закончено».

Я так мечтаю, чтобы все закончилось. Не хочу больше скакать по времени туда-сюда. Если спасения мамы, папы и Молли недостаточно, чтобы сделать меня счастливой, что же тогда мне нужно?

— Так что это значит? — снова интересуется Рик.

Пожимаю плечами.

— Кто его знает. Наверное, кто-то из ребят подбросил.

Скомкав бумажку, забрасываю ее обратно в шкафчик и захлопываю дверцу.

***

На уроке все ведут себя так, будто мне здесь самое место, но я чувствую себя не в своей тарелке. Механически вытаскиваю из рюкзака учебники, нахожу карандаш, но как только мне кажется, что я успокоилась, в класс заходит Донован.

Грудь стискивает от боли. Он выглядит невозмутимым и одет с лоском. Когда-то я ненавидела в нем все — от черных солнцезащитных очков до высокомерного пижонства, но теперь, когда я подмечаю все эти мелочи, мне хочется рвануть к нему навстречу.

Дон садится в ряду напротив, кладет на стол тетрадь и снимает очки. Он смотрит на меня, заглядывая прямо в душу.

— У тебя нет лишней ручки?

— У меня? — Я запинаюсь. — Н-нет, прости.

Он издает стон и, закинув руку на спинку стула, подмигивает девушке в соседнем ряду. Этот Донован — игрок на публику, плейбой-одиннадцатиклассник. Я же скучаю по серьезному, ласковому и заботливому парню, которого я знала.

— Ну ладно, в любом случае спасибо. Ты ведь Крейн, правильно?

— Лара. — Я протягиваю руку, чувствуя себя идиоткой, но он все равно ее пожимает.

— Твою маму зовут Миранда, точно? Сто процентов мама рассказывала, как мы несколько раз играли вместе, когда были детьми, прежде чем твоя мама уволилась. — Он закусывает губу и присвистывает. — Какая жалость.

— Какая жалость, что моя мама уволилась, или какая жалость, что мы перестали вместе играть?

Он усмехается, показывая ямочки на щеках.

— Возможно, и то, и другое.

Я смеюсь и качаю головой. Учитель начинает урок, и я поворачиваюсь вперед, но совершенно не вникаю в смысл того, что он говорит. С таким же успехом он мог быть одним из тех взрослых в мультике про Чарли Брауна, которые бормочут «бла-бла-бла». Задерживаю взгляд на висящих на стене часах. Стрелки вращаются в обратную сторону. Сначала мне кажется, что назад движется лишь секундная стрелка, но потом я понимаю, что и минутная идет в обратном направлении. Время бежит назад. Поворачиваюсь и смотрю на одноклассников, но, кажется, никто, кроме меня, этого не замечает. Сажусь прямо и моргаю. Стрелки снова начинают двигаться вперед.

Я схожу с ума.

Потираю лоб, мечтая понять, что вообще происходит.

— Раскройте, пожалуйста, ваши учебники на двести сорок пятой странице.

Вздохнув, открываю книгу, но все страницы в ней пустые, как в блокноте. Половина класса поднимает на меня взгляд, когда я с шумом захлопываю учебник. Учитель упирает руки в боки, и щеки у него постепенно становятся одного цвета с его обгоревшей на солнце лысиной. Втянув голову в плечи, снова открываю учебник, но на этот раз все слова на месте.

Я так больше не могу. Встаю из-за парты и выбегаю в коридор. Нахожу женский туалет и, захлопнув за собой дверь, прислоняюсь к ней с обратной стороны с закрытыми глазами. Пытаюсь успокоиться, делая глубокие вдохи. Потом подбегаю к раковине и плещу воду в лицо. Не представляю, что со мной происходит, или с кем можно поговорить, чтобы все исправить. Вероятно, ни с кем. Может быть, это мое наказание за игры со временем.

Набираю воды в ладонь и жадно пью. Мне уже лучше, я почти восстановила контроль над собой. Выпрямляюсь и смотрю на себя в зеркало. За моей спиной появляется чья-то фигура.

Это женщина с фиолетовыми волосами.

Глава 26

Ее видели в тюрьме, где сидел отец. Мама назвала ее призраком. Я предупреждала о ней Майка.

А сейчас она стоит прямо передо мной.

Резко поворачиваюсь и оказываюсь с ней лицом к лицу. В длинных волосах мелькают фиолетовые пряди, на носу солнцезащитные очки, тело обтягивает кожаный костюм. Я не знаю, кто она и чего хочет, но ее присутствие здесь не предвещает ничего хорошего.

Абсолютно ничего хорошего.

— Подойдешь ближе — и я закричу, — предупреждаю я.

Она улыбается — улыбка совсем незлая, — и затянутыми в перчатки руками снимает волосы. Это что, парик?!

— Всегда его надеваю, когда работаю. Придает мне больше загадочности. — Она трясет головой, и ее собственные длинные кудри рассыпаются по плечам. Они очень похожи на мамины. Она снимает очки, и у меня подгибаются колени. Нащупываю сзади раковину, упираюсь в нее руками — иначе точно рухну — и робко спрашиваю:

— Ты — это я?

Она подхватывает меня, не дав упасть.

— Будь сильной, Лара. Ты уже так далеко дошла, ты справишься.

— Что происходит?! Выкладывай!

— Из машины Донована ты так и не выбралась. Тебя настигли раньше, чем ты успела прыгнуть назад во времени. Они просто хотят, чтобы ты думала иначе.

— Но я бы запомнила… — шепчу я.

Она качает головой.

— Замена воспоминаний, помнишь? Твои воспоминания забрали и заменили на нужные им.

— Зачем?

— Хотят выяснить, где спрятано видео, и уничтожить его, чтобы на пути сенатора и Рекса больше ничего не стояло.

С трудом сглотнув, закрываю глаза.

— Получается, мама… папа… Рик…

— Ничего этого нет. Понимаю, сложно осознать, но я тебе помогу. Нам нужно все исправить.

— Выходит, в твоем прошлом… — Кусочки головоломки складываются в единую картину. — В твоем прошлом Рекс добился своего. Ты не спасла Молли. Не спасла маму и папу. И у сенатора есть полномочия превращать обычных людей в путешественников во времени? Так любых ее противников можно остановить. Благодаря путешествиям во времени.

— Все вышло совсем не так, как мы хотели, — шепчет она.

— Так это ты писала мне те записки! — Я понимаю, что права, еще до того как она успевает кивнуть. — Люди Рекса похитили меня тогда, в отделении «ИМКА», отвезли в свой центр и проделали то, что проделывают со мной сейчас. Потому ты и оставляла записки.

— Боюсь, что так.

— В новостях говорили, что ты была в тюрьме, когда ранили папу. Ты хотела его убить?

— Наоборот, проследить, чтобы он выжил.

Пытаюсь проглотить тугой комок в горле.

— Но если я сейчас у них в руках, как мне выбраться? Разве я не превращусь в… тебя?

— У тебя еще есть время, чтобы очнуться и спасти Молли. Спасти всех. Но это будет непросто.

Киваю и слушаю.

— Пока ты здесь, там воцаряется хаос. На «Перемотку» нападают из-за их незаконных опытов на людях. Тебя ищет Донован. Наш отец, услышав о твоем похищении, сбежал из больницы, чтобы тебя найти.

Зажмуриваюсь. Сколько вреда! Сколько боли!

— Можно ли вернуться в прошлое еще раньше? Чтобы все исправить?

— Нет, раньше нам отправляться нельзя, иначе только сильнее все запутаем. Я сделала все возможное, чтобы ты оказалась здесь.