— Приезжай ко мне. Это меньшее, что я могу сделать. Просто подожди тихонько на лестнице.

Киваю и отключаюсь. Надеюсь, я знаю, что делаю. Прижав телефон к груди, произношу молитву.

Сажусь на автобус, поскольку не хочу, чтобы кто-нибудь проследил за мной до дома Рика. Когда открывается дверь, мне бросается в глаза, насколько уставшим он выглядит. В его взгляде нет привычного блеска. Рик молча впускает меня в квартиру, и мы на цыпочках пробираемся мимо спальни его родителей.

Его комната почти такая же, какой я ее помню. Кровать, комод — все кажется знакомым. Мое внимание приковывает маленький телевизор, балансирующий на комоде. Звук убран до минимума, но на экране показывают больницу с полчищем репортеров на заднем плане. Опускаю глаза на бегущую новостную строку.

«Похищена местная девочка. Ее сестра сбежала из-под охраны из больницы и разыскивается полицией для допроса».

Сердце на секунду замирает, и, повернувшись, я вижу вздернутые брови Рика.

— Ты снова хочешь поиграть со мной в эти игры про то, что «с тобой все хорошо»?

— Но так и есть… пока что. Мне надо кое-что сделать. Я его нашла, видишь? — Швыряю обе спортивные сумки на его кровать.

Мельком взглянув на сумки, Рик снова переводит взгляд на меня.

— Что там?

— Святой Грааль моей жизни. Доказательство того, кто убил — пытался убить — мою маму. Не хочешь попробовать угадать, кто это? — Скрыть звучащий в голосе гнев не удается.

— Ну, я-то знаю, что это был не я, так кто же тогда?

— Джекс.

Я с трудом держу себя в руках. Мои веки подрагивают, и это все, что я могу себе позволить, чтобы не рассыпаться на части.

Кажется, будто Рик одновременно удивленно распахивает глаза и сощуривается.

— Твой отчим?

— Единственный и неповторимый. — Облизываю уголки губ. — Единственный и неповторимый, — снова шепчу я, чувствуя, как цепенеет тело.

Рик подводит меня к кровати и помогает усесться.

— Так что мы будем делать? Какой у тебя план?

— Прочитать все бумаги и узнать, что там есть. Они помогут освободить отца. Я знаю! Но скоро позвонят похитители. Они хотят заполучить все это обратно.

Рик вздыхает.

— Джекс похитил Молли? В этом нет никакого смысла.

Он прав. Никакого. Прикусываю губу, чувствуя усиливающуюся головную боль, но пока что она достаточно слаба, чтобы я могла не обращать на нее внимание.

— Можешь дать мне что-нибудь обезболивающее? Тайленол?

Кивнув, Рик подходит к комоду и копается в верхнем ящике. Он бросает мне пузырек с таблетками, и я проглатываю их, не запивая. Рик снова присаживается рядом и откидывает волосы с моего плеча. Когда его пальцы задевают мою шею, я вздрагиваю и чувствую, как по телу ползут мурашки.

Пристально вглядываюсь в его лицо, мечтая закрыть глаза и наклониться, чтобы получить приветственный поцелуй. Рик не отводит своих серьезных проницательных глаз.

Чувствую, что он тоже хочет меня поцеловать, но вместо этого Рик произносит:

— Может, начнем?

Мне внезапно начинает казаться, что в комнате тесно и жарко, так что я снимаю толстовку и сползаю на пол. Мы начинаем просматривать фото со слежки.

На них мама в нашей квартире, папа держит меня за руку по дороге в школу, мама завтракает с кем-то в кафе на открытом воздухе…

Хм-м-м. Его лица не видно из-за дерева в кадке, но они с мамой держатся за руки, и мама улыбается. Перед ними два чая со льдом. Я щурюсь и подношу фотографию поближе к глазам. У мамы на пальце нет обручального кольца. Это не имеет никакого смысла.

Сердце пускается вскачь, и я разворачиваю пачку черно-белых фотографий веером. Выискиваю тот самый идеальный снимок с дымящимся пистолетом, который доказывает, что именно Джекс хотел убить мою маму. Но вместо этого обнаруживаю прямо противоположное. Они были влюблены.

Светловолосый Джекс держит маму в объятиях под навесом. Они глубоко, страстно целуются, и мама цепляется за Джекса так крепко, словно от этого зависит ее жизнь. Это доказывает то, что они говорили мне правду, но также подтверждает и то, что об их отношениях знал кто-то еще, и что этот кто-то следил за ними.

Если у мамы с Джексом был роман, зачем ему было желать ее смерти? И зачем подставлять папу? Возможно ли, что я помнила все неправильно? Может, Джекс все же не пытался убить маму. Может, я пытаюсь подогнать события под собственные желания, под простую шаблонную картинку. Я больше не понимаю, где реальность, а где плод моего воображения.

— Это всплывало на суде? — спрашиваю я.

Рик кивает.

— Ты не помнишь?

Сердито зыркаю на него.

— Оказалось, что у твоей мамы был роман. Сказали, что твой папа нанял частного детектива, чтобы следить за ней и сделать снимки, которые послужат доказательством измены.

Это не может быть правдой. Папа бы такого не сделал. Желудок камнем ухает вниз.

Рик садится за стол и включает компьютер. Неужели не мог найти лучшего времени, чтобы проверить почту?

— Что ты делаешь? — интересуюсь я, не сумев скрыть резкость в голосе.

— Ищу расшифровки стенограмм суда.

— Ты можешь их найти?

— Они выкладывались в открытый доступ.

«О!» — думаю я, но вслух ничего настолько глупого, само собой, не произношу. Слушаю, как Рик барабанит по клавишам, и закрываю глаза, позволяя своим мыслям плыть по течению. Он нарушает тишину, восторженно затараторив:

— Нашел! Я же помнил, что родители о чем-то таком разговаривали. Твой папа утверждал, что никогда не платил частному детективу, но денежный след убедил всех, что он перевел тому деньги за услуги. Твой папа взорвался и заявил, что его подставили, что «Перемотка» и Джекс хотели убрать его с дороги. Но он не предоставил ни одного факта в доказательство своих слов. Через пятнадцать минут его оштрафовали за неуважение к суду.

— Все подумали, что он лжет, — бесстрастно произношу я, скрестив руки на груди.

— Ага. — Рик оборачивается и ловит мой взгляд. — Ты уверена, что он невиновен? Действительно уверена? Потому что все выглядит так, будто…

— Я знаю, как это выглядит, — хрипло отзываюсь я и делаю глубокий вдох, чувствуя, как дрожит грудь.

Задумываюсь об увиденных фотографиях, а потом вспоминаю человека, который так беззаветно меня любил, что надрывался на трех работах, никогда не брал отпуск и ни разу не пожаловался, не считая сетований на то, что ему хотелось бы проводить со мной больше времени.

Недолго думая, я спустила в трубу все, что имела. Мне не остается ничего другого, кроме как сказать:

— Я уверена на все сто. И ни ты, ни какой-то тупой документ из интернета не изменят моего мнения.

— Ладно, ладно, — сдувается он. — Я понял, Лара. Честно. Просто… хотел убедиться.

— А ты можешь разузнать побольше о тех финансовых документах, о которых шла речь?

Внезапно еще один кусочек мозаики в моей голове встает на место.

Мысленно возвращаюсь к последнему воспоминанию, в котором я рыскала по кабинету Джекса и обнаружила нужные файлы. Помню, я в первую очередь нашла и распечатала какие-то финансовые документы.

Смахнув остальные бумаги на пол, выкладываю их по листику и по очереди просматриваю. Наконец выискиваю и хватаю компьютерные распечатки. Кажется, я нашла ключевой элемент головоломки.

Десятилетней давности.

Здесь указано, что деньги были переведены со счета «Перемотки» в частный банк. Согласно моим заметкам на полях, номер счета принадлежит оффшорной компании. Буквы в моих записях лихорадочно скачут, и я понимаю, что эта информация привела меня в восторг, но как же я связала этот номер счета с папой?

Возможно, мне и не нужно знать ответ. Возможно, полиция сделает все за меня. Пора упаковать документы и отвезти их в участок. Но как же быть с Молли?

Если у меня получится сделать копию, то, наверное, я смогу сделать и то, и другое: отдать копию похитителю, а оригиналы — полиции? Мне надо быстренько найти ксерокс. Плюс все еще существует небольшая проблемка с флэшкой у меня в кармане.