Оба противника были равны по силе и оба были искусными воинами, поэтому зрители следили за каждым их движением, затаив дыхание. С трибун не слышалось ни обычных насмешек, ни одобрительных возгласов. В огромном амфитеатре был слышен только стук мечей. Молодой офицер думал, что огромный скандинав в своей тяжелой и громоздкой медвежьей шкуре не сможет сравняться с ним в быстроте и ловкости. Но скандинав продемонстрировал удивительное и неожиданное проворство. Дважды он сбивал римлянина с ног, и только чудо спасало молодого человека. Римлянин отпрыгнул назад, уклоняясь от большого двуручного меча, и поскользнулся в луже крови. Он упал, и в следующее мгновенье скандинав уже сидел на нем, готовясь нанести смертельный удар.
Толпа замерла в ожидании. Неожиданно распростертый на арене римлянин ударил скандинава щитом между ног. Гигант скорчился от боли, а римлянин мгновенно откатился в сторону, вскочил на ноги и вонзил свой меч под мышку противника, где тяжелая медвежья шкура не закрывала тело. Скандинав упал замертво. Толпа безумствовала. Исступленно играл оркестр.
От этих игр в памяти зрителей осталась только блестящая победа молодого офицера, но Фламма был доволен. Он избавился от одного из своих противников, и это было главным. Как бывший солдат он добросовестно исполнял порученное ему дело, а остальное его мало интересовало. Фламма восхищался подвигом молодого офицера и гордился тем, что его доспехи и меч так хорошо послужили ему. Но подобные подвиги, в которых было больше удали, чем здравого смысла, мог позволить себе аристократ, но не гладиатор.
Ланиста постоянно наблюдал за Фламмой. Ему нравилась его манера ведения боя: не эффектная, но надежная. В последующих поединках Фламма победил греческого гоплита в полном вооружении, сражавшегося копьем, димахара с кинжалами в обеих руках и андабата верхом на коне. Но его обычными противниками были самниты, вооруженные, как секуторы. Самниты были первыми профессиональными гладиаторами. После завоевания римлянами их государства, военнопленные самниты стали использоваться как гладиаторы, и именно тогда начали широко распространяться гладиаторские бои. Очень долго слово «гладиатор» и слово «самнит» были синонимами. По мере того как римляне завоевывали другие земли, появились новые типы гладиаторов. Однако самниты оставались самыми популярными среди них. Их можно назвать, если хотите, «типовыми гладиаторами».
Фламма несколько раз терпел поражение, но каждый раз зрители спасали его, подавая знак «большой палец вверх», что означало сохранение жизни побежденному. Фламма всегда сражался хорошо, побеждая или проигрывая, и зрители любили его за это.
Много было споров о том, какими жестами зрители выражали свою волю. До недавних пор считалось, что «большой палец вниз» означал смерть, а «большой палец вверх» — пощаду. Сейчас некоторые историки считают, что смерть означал удар большим пальцем себя в грудь («пусть с ним будет так!»), а пощаду — жест вытянутой рукой с поджатым большим пальцем.
Другие историки полагают, что любой жест большим пальцем всегда означал смерть, а если зрители хотели сохранить жизнь побежденному, они просто махали платками. Возможно, существовало много разных жестов, означавших смерть или пощаду, и зрители пользовались теми, которые им нравились больше. Возможно, все они употреблялись в разное время.
Не прибегая к эффектным приемам ведения боя, Фламма тем не менее постепенно завоевывал славу. Зрители стали замечать гиганта, не работавшего на публику, но почти всегда побеждавшего. Ведь были гладиаторы, которые, подобно современным борцам, разыгрывали целые сцены: обменивались мощными ударами, гремели щитами, имитировали падения, изображали момент получения смертельной раны, а затем тут же возобновляли бой, чтобы представить себя истинными героями. Как часто бывает в спортивной борьбе, в паре гладиаторов один был «героем», а второй — «злодеем». «Героем» обычно был хорошо сложенный молодой римлянин. Либо это был человек, желавший разбогатеть, либо человек, промотавший свое состояние и обратившийся к арене как к последнему средству, которое может поправить его дела. У «героя» всегда была тщательно разработанная легендарная биография. Под овации зрителей он объяснял им, что сражается только для того, чтобы заработать деньги на похороны отца или на помощь своей овдовевшей матери. «Злодей» всегда был свирепо выглядевшей скотиной. Он выходил на арену и выкрикивал оскорбления «герою», клеветал на него и обещал прикончить эту задницу. «Герой» всегда побеждал. Такие бои проходили, как спектакли, в которых каждый гладиатор играл свою роль, и все в конце концов оставались живыми, иначе «злодеи» быстро бы перевелись.
Бои не всегда были спектаклями. Зрители были достаточно сообразительны, чтобы увидеть мошенничество. Кроме того, было довольно трудно убедить гладиатора намеренно проиграть бой, так как он знал, что победитель мог по своему желанию убить или оставить в живых побежденного, независимо от предыдущего соглашения. Однако до правления Тиберия (приблизительно до 20 года н. э.) бои на арене часто были инсценированными. Обученный гладиатор стоил дорого и знал это. Опытный гладиатор не стал бы драться с новичком. Многие гладиаторы открыто демонстрировали свое презрение к толпе. Они прерывали бой на середине, чтобы послать проклятья зрителям. У гладиаторов развился кастовый дух. Они гордились тем, что переносили боль от ран без криков и стонов и, даже будучи смертельно раненными, обращались к ланисте за советом. Ланисте разрешалось стоять на боковых линиях, когда сражался кто-то из его людей, и давать ему советы подобно тому, как это делает в наши дни тренер в ходе боксерского раунда. Фламме советы ланисты были очень нужны, поскольку он был не слишком сообразительным и часто нуждался в прямой подсказке типа: «Попробуй ударить снизу по наплечнику!».
Фламма добился того, что стал одним из лучших гладиаторов Рима, но это стоило ему огромного труда. Часто ему просто везло. Фламма никогда не вел фальшивого боя, но всегда делал все, что было в его силах, и постепенно у него появились свои поклонники. Скульпторы ваяли его статуи, изображение его головы чеканили на монетах в виде головы Марса, бога войны, его приглашали на пиршества в богатые дома, а одна из его богатых поклонниц подарила ему поместье. Толпы поклонниц окружали его, в разных местах появлялись, например, такие надписи: «Фламма! Девушки вздыхают о тебе и молятся на тебя», «О, Фламма! Ты единственный врач, который может мне помочь». Правда, он не преуспел так, как гладиатор Спикул, которому Нерон подарил дворец, или как Вейян, сын которого был сделан всадником, но Фламма не жаловался. Он начал богатеть. После успешного боя организатор игр обязан был подарить победившему гладиатору сосуд с золотыми монетами. Ценность дара определялась зрителями. Был у него и другой источник дохода. Подобно тому, как Диокл продавал информацию о возможностях разных упряжек, Фламма продавал информацию о возможностях гладиаторов, то есть кто из сражающейся пары имеет больше шансов на победу.
В те времена гладиатор должен был принимать участие в боях в течение трех лет. После этого он уже не выступал на арене, но, оставаясь рабом, еще пять лет работал в школе гладиаторов. Но зрители могли в любой момент потребовать, чтобы гладиатору, которому они благоволили, вручили деревянный меч. Это означало, что гладиатор больше не должен выступать на арене. Перед настоящими боями гладиаторы для разминки сражались друг с другом деревянным оружием. Таким образом, деревянный меч как бы символизировал свободу гладиатора от борьбы за свою жизнь.
Толпа с энтузиазмом потребовала деревянного меча для Фламмы после одной из его блестящих побед. Но Фламма с негодованием отказался.
«Вы что, рехнулись? — заорал он на зрителей. — Я зарабатываю больше любого из вас. Я могу иметь любую женщину, которую захочу. Я живу на вилле. В мою честь пьет вся империя. Оставить арену? Ни за что!».
«Славный старый Фламма!» — завыла восхищенная толпа. Фламма четыре раза отказывался от деревянного меча. Он был единственным гладиатором, который отказался от такого предложения не один, а четыре раза. Именно поэтому его имя дошло до нас через две тысячи лет.