В тот день, к счастью, была прекрасная погода. Поскольку площадь озера составляла 100 квадратных миль, то бой решено было проводить только в юго-западной части озера. Связанные вместе плоты ограничивали пределы маневрирования галер. Император Клавдий в великолепных золотых доспехах и пурпурной мантии сидел на специально построенном для него помосте. Рядом сидела императрица-мать Агриппина в накидке из золотой ткани. Кроме пехоты, окружавшей озеро, к помосту, где расположился император, был подтянут отряд кавалерии на прекрасных боевых сицилийских конях. Для того, чтобы поддержать порядок, склоны холмов были разделены на секции, за каждой из которых наблюдал магистрат. Была разбита большая санитарная палатка для оказания помощи раненым. Приговоренных к арене преступников всегда не хватало, поэтому выживших можно было повторно использовать в других зрелищах. Однако палатке пришлось послужить и другой цели. Пятнадцать женщин-зрительниц родили, пока проходила наумахия. Им пришлось оказывать помощь в палатке. Этот случай наглядно показывает одержимость римлян играми. Для женщин на сносях желание увидеть наумахию оказалось сильнее тягот многочасового пути от Рима до озера.
Сигналом к началу боя послужило появление из глубины озера серебряного тритона, трубящего в морскую раковину. Сколько же изобретательности потребовалось для создания этой механической куклы! Но зрителям приходилось видеть и не такое. Можно только гадать, как изменилась бы судьба Римской империи, если бы подобные усилия направлялись на совершенствование римского оружия. По сигналу раковины оба флота приблизились к императорскому помосту. Били барабаны, играли трубы. Команды на кораблях по традиции салютовали императору своим оружием.
Триремы имели в длину около 100 футов. У каждой из них на носу были таран и абордажный мостик, или «ворон», — длинный брус, один конец которого представлял собой острие, а другой закреплялся на палубе на шарнире. Когда «ворон» перебрасывали на другую галеру, острие впивалось в дерево и корабли оказывались сцепленными. Корабль имел один квадратный парус, который можно было эффективно использовать, только когда ветер дул в корму. В своих записках Юлий Цезарь отмечает, что был поражен, увидев, как корабль венетов шел галсами. Римлянам почему-то не приходило в голову, что этот маневр может быть использован парусным судном. Они никогда не совершенствовали рангоут и такелаж своих галер.
В основном галеры приводились в движение с помощью весел. Гребцы сидели не в трюме галеры, а в специальных конструкциях, выступающих вдоль бортов корабля. Такое устройство позволяло гребцам использовать большой рычаг при работе на веслах. А это было важно, так как двигать большой корабль было очень трудно. Каждым веслом управлял один человек. Гребцы сидели на разных уровнях, чтобы весла не мешали друг другу. На корме корабля находился человек, который ударами в барабан задавал гребцам ритм. Между рядами по специальной платформе непрерывно ходили два надсмотрщика с плетьми и следили, чтобы каждый гребец хорошо работал. Для быстроходности галеры строили длинными и узкими, и у них были плохие мореходные качества. Однако для сражения на озере они подходили идеально. По конструкции римские галеры были идентичны греческим, но тысячелетней давности. Усовершенствования, сделанные римлянами, были весьма немногочисленны: абордажный мостик, канаты на реях, на которых могли стоять матросы, берущие рифы на парусах, ванты, по которым было легко взбираться на мачты. Ванты заменили приставные лестницы, использовавшиеся греками.
После парада флотов, когда корабли приблизились на расстояние слышимости к императорскому помосту, команды галер прокричали традиционное приветствие, с которым гладиаторы обращались к императору: «Цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя!». Клавдий весело ответил им: «Это зависит от вас, мои друзья», — имея в виду, что, если воин сражается хорошо, он не погибнет в бою. Однако гладиаторы поняли его совсем по-другому. Они закричали: «Добрый Цезарь! Если это зависит от нас, мы не будем сражаться». И оба флота стали медленно уплывать, а их команды — поздравлять друг друга с таким неожиданным и счастливым концом.
Римская чернь завыла от возмущения. Клавдий спрыгнул с трона и бросился к озеру, изрыгая проклятия. Он грозил поджечь корабли и заживо сжечь их команды, если они не будут сражаться. Клавдий был не только калекой (возможно, он перенес полиомиелит), но и не совсем нормальным психически. У него бывали приступы бешеной ярости, и сейчас начался именно такой приступ. Зрители смеялись до слез, глядя на его ужимки. Наконец гладиаторы поняли, в чем дело, и, разделившись на два флота, подготовились к бою. Агриппина отвела императора обратно к трону. Клавдий, слыша смех зрителей, начал смеяться сам, и скоро его смех перешел в истерику.
Когда семья Клавдия в конце концов его успокоила, он подал сигнал начать бой, уронив свой платок. И сразу же зазвучали трубы на обоих флотах, и галеры двинулись навстречу друг другу. Барабанщики задавали самый быстрый темп, который только могли выдержать гребцы, так как для кораблей было важно иметь в момент столкновения с противником наибольшую скорость.
Во время боя галеры прежде всего старались протаранить неприятельские корабли. Если маневр проходил успешно, неприятельская галера тонула в течение нескольких минут. Если таран не удавался, каждая галера стремилась нанести удары по веслам неприятельского корабля. Когда весла толкали назад, их рукоятки били по гребцам. Неспособную двигаться галеру было легко протаранить. Если этот маневр не удавался, то не оставалось ничего другого, как идти на абордаж.
При первом столкновении было потоплено 9 родосских и 3 сицилийских галеры. Многие родосские галеры потеряли один или два ряда весел и не могли больше маневрировать. Они сбились в одном месте. Сицилийский флот окружил их и взял на абордаж. Бой начался в 10 часов утра и продолжался до 3 часов дня. Родосцы начали одолевать. Сицилийские триремы защищались отчаянно. Тацит писал: «Боевой дух сражавшихся преступников не уступал боевому духу настоящих воинов». Однако несколько сицилийских галер уклонились от боя. Наконец, когда «воды озера покраснели от крови», последний сицилийский корабль сдался. В бою было убито три тысячи человек. Зрелище настолько взволновало зрителей, что Клавдий помиловал всех уцелевших после боя с обеих сторон, кроме экипажей трех протараненных родосских галер, поскольку он считал, что их атака не была достаточно стремительной, и экипажей шести сицилийских галер, уклонившихся от боя.
Наумахия имела такой успех, что четыре месяца спустя Клавдий организовал новую наумахию. Но поскольку все римские тюрьмы были опустошены для первой наумахии, следующая не была столь грандиозной. На этот раз по приказу Клавдия через озеро был построен мост на понтонах шириной в 200 ярдов. Из военнопленных, заключенных и рабов были сформированы две армии численностью около 5000 человек каждая. Солдаты одной армии были экипированы как этруски, другие — как самниты. Оружие этрусков было специально изготовлено для этих игр, поскольку сами этруски исчезли как народ 300 лет назад. В музеях сохранились их боевые топоры и бронзовые копья, и римские оружейники пользовались ими как образцами.
Под звуки оркестров обе армии промаршировали по мосту с противоположных концов озера навстречу друг другу и встретились на середине озера. Сражение началось. Клавдий запретил упавшим в воду плыть к берегу. Тем, кто падал с моста оставалось либо тонуть, либо снова забираться на мост. Сначала казалось, что побеждают самниты. Они оттеснили этрусков и удерживали центральную часть моста. Но сплотившиеся этруски в конце концов вытеснили самнитов с моста. Всем этрускам и отличившимся в бою самнитам была дарована свобода.
Глава четвертая
Своего расцвета игры достигли в 1 веке нашей эры. Зрелища были грандиозны, и нельзя было представить, что их можно превзойти. Диктатор Сулла (93 год до н. э.) выставил на арену 100 львов, Юлий цезарь — 400, Помпей — 600 львов, 20 слонов и 410 леопардов, с которыми сражались вооруженные луками и стрелами геты. В 10 году н. э. Август выставил на арену первого тигра, которого в Риме до тех пор не видели, и 3500 слонов. Он хвалился, что на арене погибло 10 000 человек. В играх в честь победы Траяна над даками было убито 11 000 диких животных. Стоимость игр также постоянно росла. В 364 году до н. э. общая стоимость игр была равна 3826 фунтам стерлингов. В 51 году н. э. они уже стоили 32 690 фунтов. Последняя сумма была уплачена императором. У нас нет данных о том, сколько стоили игры, которые устраивали частные лица. Однако Петроний пишет о магистрате, который, для сохранения за собой должности, собирался истратить сумму, равную 7000 фунтам на трехдневные игры.