- Мне от тебя ни рыбы, ни мяса не надо.
- Старый ублюдок. Бенсон. Который с пилюлями. У него ведь был сейф, так?
- И?
- И люди хранят в сейфах разные вещи. Важные вещи. Деньги. Оружие. Драгоценности. Золотые дублоны, что угодно. Я могу вскрыть сейф.
- А кто не может-то? Ведь этому учат во всех колледжах? А ты мне говоришь, что можешь вскрыть сейф.
- Будь уверена.
- Мне не нужно то, что находится в сейфе. Я тебе уже говорила, я не жадная. - Мириам лезет в сумку, находит деньги и кладет их поверх счета. - Вот. Я плачу. Здесь наши пути расходятся. Спасибо за веселую ночь. Всё это... ну, секс с цирковой обезьянкой. Всё остальное дерьмо. Мы прекрасно провели время. Но я здесь закончила. А у тебя прекрасная жизнь.
Она встает.
Эшли берет её за запястье. Сжимает руку. Не больно. Пока.
- Ты пойдешь туда, куда я тебе скажу, - говорит он, одарив Мириам победоносной улыбкой. Она может сказать наверняка, что ему это нравится. - Я позвоню копам. Я продам тебя с потрохами. Более того, у меня для тебя есть ещё один сюрпризик.
Мириам подумывает о том, чтобы разбить ему нос. Однако это привлечет внимание.
- Я немного покопался в твоем прошлом. Не то, чтобы у такой девушки как ты, прослеживается длинный след, но он привел меня к твоей матери. Она жива и здорова. Может быть, тебе это известно, а может быть, и нет. Это нормально. У меня тоже есть мать и я знаю, каково это. Любовь и разочарование, эти бесконечные партнеры по танцу. Ты уйдешь от меня, и я отправлюсь к ней. И расскажу ей обо всем. Может, она мне поверит, может, нет. Но, мне кажется, это станет для неё сенсационной новостью. Думаю, она огорчится, когда узнает, что ты трахаешься с неотесанной деревенщиной и всяким сбродом, крадешь у мертвых и ведешь бродячий образ жизни. Ты этого хочешь?
Мириам сильно сжимает зубы и ей приходит мысль, что они могут начать крошиться.
- Так мы вместе? - интересуется Эшли.
- Ты расскажешь мне, что находится в том металлическом чемодане под кроватью?
- Неа, - ухмыляется он.
- Ненавижу тебя, - таков её ответ.
- Ты меня любишь, потому что мы одинаковые. - Эшли встает и тянется к Мириам, чтобы поцеловать. Девушка поворачивает голову и губы Эшли упираются ей в щеку.
Эшли выпускает её запястье и идет оплатить счет.
У Мириам такое чувство, что на неё обрушилась волна. Она закрывает глаза и думает, может, так оно и должно быть. Это её участь, в конце концов. Судьба. Подводное течение однажды затянет её на глубину. Оно утянет Мириам в море. Она навсегда затеряется среди водорослей и рыбьих костей.
С дневником будет покончено, как и со всем остальным.
Что есть, то есть.
Часть вторая
Глава тринадцатая
Харриет и Фрэнки
Творец колокола, штат Пенсильвания [12].
Черный Олдсмобиль Cutlass Ciera с номерами Флориды скользит по аллеям и переулкам, петляет по паутине улиц, попадая в выбоины. Город напоминает лунный пейзаж: серый, пыльный, весь в кратерах. Машина с грохотом проезжает дом за домом с их наполовину закрытыми окнами и распахнутыми дверями. Многие кажутся пустыми. Остальные заняты умирающими... или живыми мертвецами.
Машина приближается к гравийной подъездной дорожке. Рядом стоит деревянный почтовый ящик, лишь смутно напоминающий по форме утку. Краска уже облупилась. Флажок безвольно болтается, поскрипывая на ветру. Утка стоит чуть криво, но когда-нибудь и она упадет на землю. Замертво.
Четыре чёрные цифры - железные, покрытые ржавчиной, - указывают, что номер: 513.
Двери машины открываются.
- Это здесь? - спрашивает Фрэнки у своей напарницы Харриет.
- Здесь, - ровным голосом отвечает она.
Оба выходят из автомобиля.
Эти две фигуры совершенно разные.
Фрэнки высокий, как стакан воды, у него лицо Друпи и нос орла. Харриет же метр с кепкой, она похожа на Чарли Брауна [13] - пухлая, кругленькая с маленькими и глубоко посаженными глазками.
Фрэнки Галло до мозга костей сицилиец. Его кожа похожа на приторную, запеченную корицу. У Харриет Адамс же она белая, как не видавшая солнечных лучей задница, как выбеленная океаном кость.
У Фрэнки огромные руки, костяшки похожи на луковицы; ручки Харриет похожи на рукавички, пальчики-червячки переходят в полные ладони. Его брови - две мертвые гусеницы; у неё - каштановые черточки, подрисованные карандашом, и такие острые, что можно уколоться взглядом.
Однако, несмотря на различия, этих двоих окружает аура угрозы. Они принадлежат друг другу. Он в темном костюме, она в водолазке винного цвета.
- Иисусе, твою мать, как же я устал, - говорит Фрэнки.
Харриет молчит. Она стоит и смотрит, будто манекен.
- Который час? - спрашивает он.
- 8:30, - отвечает она, не глядя на часы.
- Рано. Мы еще не завтракали. Не хочешь сходить поесть?
Она опять молчит. Фрэнки просто кивает. Он знает, что такое порядок. Сначала дело, потом удовольствие. А с ней речь всегда идет о деле. Ему это нравится, хоть он никогда ей об этом не скажет.
Дом напротив них превратился в дерьмо. Синий викторианский стиль с разбитыми окнами. За последние двадцать-тридцать лет плющ своими неспешными пальцами разорвал его на части.
Холодный ветер взметает с крыльца листья и бренчит китайским колокольчиком. Два серых кота, переполошившиеся от шума, спрыгивают со ступеней и убегают за угол дома. Фрэнки в ответ издает свой собственный шум.
- Эм. Она кошатница? - спрашивает он.
- Понятия не имею. А это важно?
- Важно. - Фрэнки осматривает дом и замечает то, чего бы видеть не хотел: из окна второго этажа на него смотрит рыжий с полосками кот; из-под висящего над крыльцом желоба выглядывает похожая на обезьянью мордочка черепахового окраса; три белых котенка высунулись из-за куста роз, который давно уже не стригли.
Фрэнки вздыхает, потирает виски.
- Ага. Она кошатница.
- Тогда будем надеяться, что она жива, - говорит Харриет и направляется к крыльцу. Фрэнки останавливает её, схватив за плечо; он один из, может быть, двух человек в этом мире, кому позволено это сделать и не умереть.
- Подожди. Что это значит?
- Я никогда не рассказывала тебе про Кошатницу с Брукард-стрит?
Его глаза широко распахиваются.
- Нет.
Харриет сжимает губы.
- Когда я была маленькой, у нас в городе жила кошатница. Мы называли её Сумасшедшая Мэгги, хотя я не думаю, что так ее звали на самом деле. У женщины была куча кошек, десятки, и она брала ещё. Подбирала дворняг. Могла пойти в приют и взять таких, которые были при смерти. Ходили слухи, что даже воровала кошек, дабы пополнить коллекцию.
- Вот дерьмо. Ненавижу кошек. И не хочу слушать окончание этой истории.
- Женщина была очень, очень старой. Мама говорила, что когда она была маленькой, Сумасшедшая Мэгги уже была старой. У неё был свой распорядок: выйти, забрать почту, полить самые засохшие цветы, что росли у почтового ящика. Но большую часть времени она просто пялилась в окно. Однажды мы её не увидели.
- Господи. Неужели это то, о чем я думаю?
- Вскоре появился запах. Его отнесло ветром от дома. Приторно-сладкий, как испорченное мясо.
- Отлично. Она умерла. Наверное, словила какую-то заразу от кошек или что-то типа того. Давай войдем.
- Это не конец истории. Да, она умерла, и нет, я не знаю от чего. Суть в том, что тело пролежало там несколько дней. У неё не было семьи. Никто не приходил её навестить. Более того, никто не присматривал за кошками. Они начали с конечностей - пальцы, нос, глаза, а потом принялись за внутренности. Мышцы. Органы. Всё остальное.
- Меня сейчас стошнит.
- Кошки слишком расплодились. Даже когда нашли тело, о них никто не позаботился. И они превратились в целую колонию. Сотня одичавших кошек, а может, и больше. Стены и пол были покрыты фекалиями и мочой, в доме появились паразиты. Кто-то решил поступить милосердно и год спустя поджог дом. - Харриет смотрит куда-то вдаль. - Я до сих пор помню треск огня и вопли сгорающих заживо кошек.