Акушинский отряд во главе с Талгатом Шамиль направил к укреплению Низовое. Здесь выгружались боеприпасы, доставляемые по Волге, затем морем к дагестанскому побережью Каспия. Акушинцы обложили Низовое, разграбили цейхгаузы и сожгли их. Около десяти дней длилась осада. В цитадели находились тысячи солдат, офицеров, женщин и детей. Даже подростки участвовали в обороне, отбивая ожесточенные атаки акушинцев. На десятый день у осажденных иссякли боеприпасы. Общим советом офицеров было решено взрывом пороховых складов разрушить цитадель и похоронить себя под руинами. В момент, когда хотели привести в исполнение решение совета, с одной из башен Низового караульный солдат заметил движение вдоль берега моря. Командир гарнизона был немедленно поставлен в известность. Остановив факельщиков, несших огонь к пороховым погребам, он забрался на башню, глянул в бинокль на неизвестный отряд и громким криком «ура!» вернул к жизни обреченных людей, смиренно застывших у пороховых погребов в ожидании смерти.

На помощь осажденным шел командующий левым крылом Кавказской линии генерал-майор Фрейтаг.

Даргинский отряд через Атлыбоюнский перевал, кумыкские селения Капчугай и Халимбек-аул пошел в Темир-Хан-Шуру на соединение с войсками имама.

Шамиль около двух недель осаждал шуринское укрепление. Захват этого стратегического пункта, расположенного на перекрестке дорог, ведущих во все стороны гор и равнины, мог сыграть большую роль в смысле ограничения дальнейшего продвижения царских войск в Нагорный Дагестан.

Но и русское командование знало цену Шуре. Здесь на господствующих над небольшой равниной холмах были возведены мощные крепости со сторожевыми башнями, обращенными в стороны дорог. Из огромных бойниц торчали жерла орудий.

Сильный темирханшуринский гарнизон выдержал осаду, не допустив неприятеля ближе пушечных выстрелов. К тому же силы укрепились — от Низового в Шуру пришел Фрейтаг.

Шамиль отступил. Через Казанище, Жунгутай он вернулся в страну даргинцев. Распустив отряды левашинцев, акушинцев, цудахарцев, имам направился в Анди.

Генерал Граббе, не вмешиваясь в действия командующего войсками юга Дагестана Аргутинского, захотел воспользоваться отсутствием Шамиля в Чечне. Он вознамерился нанести первый удар по резиденции имама — Дарго, захватить в плен семью Шамиля и, перекинув силы через Салатавию, ударить войскам имама в тыл.

К Герзель-аулу Граббе стянул войска и отряды отступников из Шуры, Хасавюрта и части гарнизонов крепостей. Было решено идти на Дарго от Кучулика между округами известного ичкерийского муллы Шугаиба и наиба Ауха — Уллубия.

Когда герзельаульский шейх Мирза узнал о намерении царского командования, он немедленно поскакал к Уллубию в Аух.

— Почтенный наиб, — сказал шейх Мирза вышедшему встречать его Уллубию, — над нами нависла угроза. Неисчислимые силы неверных готовятся напасть на нас.

— Что же делать? Имам в Дагестане. Сможем ли мы справиться сами?

— У меня две сотни мюридов и ополченцев, можно набрать до пяти сотен, — растерянно ответил Уллубий.

— Если даже у тебя окажется пять человек, ты должен оказать врагу сопротивление, употребив все силы и средства, — ответил шейх Мирза, садясь на коня. И добавил: — С этой стороны в Дарго ведет одна дорога, и довольно трудная для продвижения больших сил. Немедленно начинай строить преграды на пути.

Из Ауха шейх Мирза поскакал к Шугаибу в Ичкерию.

Оказалось, что лазутчики Шугаиба уже донесли своему наибу о сборах в стане неприятеля и движении к Герзель-аулу. Мулла Шугаиб, разгадав планы неприятеля, немедля приступил к возведению оборонительных сооружений — сначала на подступах к крутому лесистому перевалу, затем на дороге через ущелье.

Когда прискакал шейх Мирза, Шугаиб созвал сход сельчан.

— Только через наши трупы пройдут гяуры к Дарго, — сказал Шугаиб шейху Мирзе. — Высокочтимый шейх, возвращайся в Аух, подними дух растерянных, скажи Уллубию, что, начиная от первого шага границы земель Ауха, на всем протяжении пути через Ичкерию он будет иметь надежный тыл.

На свежих конях, легких как ветер, поскакали гонцы Шугаиба в аулы Ичкерии с приказом: «Немедленно явиться к месту сбора».

К утру собралось много сотен народного ополчения. Выступив перед ними, Шугаиб сказал:

— Истинно, пока я жив, не допущу врагов в Дарго. Семья того, кто следует по пути пророка, для меня дорога как собственная. Сила и мощь в руках творца, да поможет он нам.

Распределив участки обороны между каждой сотней, Шугаиб, вызвав к себе двоюродного брата с двумя преданными муртазагетами, сказал им:

— С наступлением темноты скачите в Дарго. Там с помощью тех, кто остался в доме, соберите все движимое и вместе с семьей имама, всеми родственниками и близкими отправьте в Анди до рассвета. Немного людей оставьте для охраны дома. Все делайте тайно, так чтобы об этом знали аллах, я и вы.

Наибу Шубута Шугаиб приказал идти навстречу врагу к Балгиту и Гудару.

Шейх Мирза явился в Аух, рассказал Уллубию о мерах, предпринимаемых Шугаибом.

— Я и сам останусь здесь, чтобы помочь тебе, — сказал шейх.

Он сел за низенький треугольный столик и стал строчить письмо за письмом, призывая людей ауховского вилаета к оружию. Он выступал и в роли советчика, и в роли связного между округами, чтобы во взаимодействии встретить врага.

Двоюродный брат Шугаиба, оставив семью Шамиля в Анди, поскакал к имаму, чтобы сообщить о намерениях неприятеля и предпринятых мерах.

Шамиль был предусмотрительным. Еще до выступления в Дагестан он подумал о том, что враг может воспользоваться его отсутствием и ударить по Чечне. Потому из округов Ауха и Ичкерии взял только муртазагетов, не дробя основные силы. Перед выступлением имам побывал у Шугаиба:

— Аллаху и тебе доверяю Чечню, семью и все, что дорого мне в вашем вилаете.

Шамиль верил Шугаибу. И тем не менее тревога не оставляла его душу. Он знал, что перед пулей не может устоять ни храбрость, ни преданность. Хотя Дарго и был расположен среди неприступных гор, поросших дремучими лесами, Шамиль говорил:

— Там, где станет одна нога, может стать и вторая. Лишь небо и преисподняя недоступны живому человеку.

Десятитысячный отряд Граббе вышел из Герзель-аула и взял курс на Кучулык. Генерал тоже понимал, что горы Чечни, покрытые непроходимыми лесами, — не голые хребты Дагестана, с вершин которых любой путник виден как на ладони. Чтобы достичь Дарго, надо преодолеть бескрайнюю толщу мрачной стены ауховских и ичкерийских лесов. Но генерал не знал, что вдоль всей просеки, проложенной через чащобы, по обеим сторонам ущелья затаились силы противника.

Шугаиб решил дать возможность врагу как можно дальше углубиться в леса, растянувшись длинной цепочкой, и лишь после этого, преградив путь с фронта и тыла, разбив цепь по звеньям, начать истребление неверных.

Беспечно двигался Граббе в первый день, не встречая на пути ни препятствий, ни сопротивления. Даже его чуткий конь ни разу не навострил ушей. Он ритмично отчеканивал каждый шаг под присвист императорского марша. Лишь на второй день, когда был обстрелян головной отряд, Граббе забеспокоился, но особого значения не придал и этому факту.

Когда конница стала приближаться к Балгиту и Гудару, раздались ружейные выстрелы из чащи леса. Отстреливаясь, войска продолжали двигаться. Но вскоре, выскочив из-за деревьев, путь кавалеристам преградили чеченцы. Завязалась схватка. Она была непродолжительной. Унося с собой раненого наиба Уллубия, чеченцы отступили к Ауху. По дороге Уллубий скончался.

Шугаиб приказал своим аскерам не делать ни одного выстрела, пока вся колонна не войдет в глубь поросшего лесом ущелья.

Отмеряя версту за верстой, Граббе думал, что он проведет свой отряд победным маршем по землям Ичкерии. Однако его тщеславие стало таять, когда он начал замечать в узких местах ущелий и среди возвышенностей завалы. Этот опытный генерал, прекрасно применявший на практике теорию ведения современных войн, невольно вспоминал коварные способы скифских вождей, которые бегством заманивали неприятеля в тупики и там уничтожали, окружив со всех сторон.