— Амин! Амин! — вновь послышались дружные возгласы в тишине храма.
Шейх Мухаммед ярагский, откашлявшись, вновь заговорил:
— Но прежде чем начать сплачивание жаждущих истины, необходимо избрать мюршида[30]. Он должен быть ученым, сильным телом и духом и почитаемым народом. Есть такой человек, который достойно будет нести до конца зеленое знамя пророка. Он уже принял ахд[31]. По воле всевышнего он был назван именем посланника. Сын мой, подойди ко мне. — Шейх обратился к человеку, сидящему впереди с низко склоненной головой.
На него обратили взгляды все присутствующие. Человек поднял голову. Многие узнали в нем Магомеда гимринского.
— Иди, да поможет тебе аллах, — шепнул сидевший рядом Шамиль.
Магомед поднялся, подошел к шейху.
— С этого часа к имени твоему будет прибавлено слово «гази»[32], — сказал ярагский проповедник. Затем он повернулся, подошел к стене, снял с гвоздя шашку и со словами «Бисмиллахи рахмани, рахим», которыми начал свою речь, опоясал Магомеда.
Ученые, побывавшие в столице Турции, знали, что таким образом «коронуют» султанов в мечети Эйюба в Стамбуле.
— Именем пророка повелеваю: иди собери народ, вооружи его и с помощью аллаха начинай газават!
— Газават! Газават! — раздались восклицания среди сидящих.
Устад Джамалуддин-Гусейн казикумухский поднялся с ковра, подошел к Магомеду.
— Да возвеличится имя твое! — сказал он, положив руки на плечи бывшего ученика.
— Амин! Амин! — раздалось вокруг.
Когда народ умолк, Гази-Магомед сказал:
— Благодарю вас, мусульмане! Все собравшиеся здесь — люди, возвышенные надо мной в знании наук и жизни, мои учителя и наставники, заботящиеся о судьбе чистой религии и народа. Как вы, так и я отныне буду неустанно изыскивать своим бедным умом пути к упрочению шариата и очищению земли нашей от неверных и отступников. Быть тому, что аллах желает, а то, чего он не желает, не будет!
— Во имя газавата! — воскликнул молодой мюршид, извлекая лезвие шашки из ножен.
— Во имя газавата! — хором повторили правоверные. Они тоже, поднявшись с колен, оголили лезвия кинжалов.
— Ла-илаха-иллала! Ла-илаха-иллала! — стал восклицать ярагский шейх, потрясая плечами.
— Ла-илаха-иллала! — стали повторять хором все, кто был в мечети.
Эти возгласы напевным гулом, с нарастающей силой торжественно звучали под сводами квадратного здания, раздвигая стены, множа голоса.
Весть об избрании имама разнеслась быстрее ветра по всем аулам Койсубу, всюду шепотом и громогласно произносилось заклинание — «Ла-илаха-иллала!».
Но делегаты съезда разъехались не сразу после возведения Гази-Магомеда в сан мюршида.
На заре следующего дня унцукульская Джума-мечеть вновь наполнилась народом. Шейх ярагский опять поднялся на кафедру.
— Слава аллаху великому, превышающему все ожидания и изречения! — начал он. — Аллах сказал через пророка: «Сражайтесь на пути верном с теми, которые сражаются с вами. Но будьте справедливы, потому что аллах не любит несправедливых». Отныне мы будем убивать неверных там, где их настигнем. Изгоним их оттуда, откуда они изгоняют нас. Не поводырем для ослепших, а предводителем прозревших будет наш избранник — мюршид Гази-Магомед. Слушайте его, следуйте за ним! Разделяйте его мечты и душевные желания, начинайте газават! Нас окружают со всех сторон, сбивая слабых с пути истинного. Пача[33] Арасея грозит нам, подкупая вождей племен и колеблющихся мусульман. Воспротивимся этому, станем на защиту своей родины. Наших северных соседей из года в год оттесняют с плодородных земель к бесплодным вершинам гор. Этим белый царь лишает и нас хлеба и зимних пастбищ. А те, что покорились паче, обнищали и стонут от непосильного труда и непомерных податей. Малейшее неповиновение их властям или несвоевременная уплата податей ведут к жестоким наказаниям, позорному унижению и конфискации имущества. Избавление можно найти в газавате!
Шейх ярагский, которого аллах обошел внешней красотой, был наделен мягким баритоном, блестящим красноречием и необычайной притягательной силой.
— Есть у нас и второй враг, внутренний, а потому не менее опасный, — продолжал он. — Ханы, шамхалы, майсумы. Они продались неверным во имя сохранения прав и привилегий. Более опасными я их называю потому, что они, зная особенности страны, сильные и слабые стороны, нравы, обычаи, владея местными языками, могут соперничать с нами и противостоять нам вместе с силой и оружием гяуров. Но нет силы, превышающей силу аллаха и тех, кто следует по его пути.
— Поднимайтесь! Поднимайте и тех, кто стоит рядом и способен поднять разящий меч ислама!
— На газават!
— На газават! — повторили прихожане.
В эти дни по всем дорогам и тропам ручьями стекались к Унцукулю горцы из ближайших и отдаленных аулов.
Муллы, кадии и сельские старшины обществ, свободных от власти местных владык и царского наместничества, наперебой уговаривали ярагского шейха посетить их мечети, выступить перед их соплеменниками. Шейх обещал уважить просьбы, хотя и без того заранее решил объехать самые крупные аулы, чтобы мобилизовать людей в отряды молодого мюршида, которого благословил на ратные дела.
Но ярагский шейх считал, что одних проповедей с призывами к священной войне мало. На сознание людей нужно было воздействовать повседневно и разными способами. Один из них он видел в письменных воззваниях, обращенных к народу.
В Унцукуль для этой цели были собраны все грамотные люди. Сюда были доставлены пачки чистой бумаги, флаконы с чернилами, гусиные перья. Лучшие каллиграфисты старательно выводили арабской вязью аварские, даргинские, лакские, кумыкские слова воззвания, составленного шейхом ярагским и устадом Джамалуддином-Гусейном казикумухским.
Первый друг мюршида Гази-Магомеда Шамиль был признан лучшим писарем.
Воззвание было такого содержания:
«Мусульмане! Жизнь земная не есть постоянное место пребывания человека. Она только указатель стези, ведущей путника к небесным высотам, к богу, ибо только ему известно, кто пришел в этот мир и кто покинул его.
Не думаете ли вы, что павшие на войне есть мертвы? Нет! Они воистину живы перед богом! Обитают и блаженствуют в раю! Принимающие участие в войне за бога и веру — да не убоятся они ни боли, ни страданий, ибо они есть избранники всевышнего!
Убивайте всех, кто не приняли иман[34], а также и тех, которые не следуют религии, объявленной им от бога через пророка.
Да свершит владыка свой суд над упорствующими и придерживающимися обычаев, противных истинным законам.
Тот, кто желает спасти свою душу от вечных мук, будет усердно следовать требованиям шариата.
Начинайте войну с неверными — не щадя ни жизней, ни имущества. Кто оставит дом свой и не пожалеет жизни, по примеру пророка, и удалится от мест угнетения или умрет на пути своем, того за труды и послушание аллах не оставит без наград.
Так спешите же, мусульмане, под знамя ислама!
Спасайте себя, свое отечество и религию от гяуров и примкнувших к ним!
На газават!»
Сразу же после окончания съезда имам Гази-Магомед со старым учителем шейхом ярагским, с юным другом Шамилем гимринским и другими приближенными стал объезжать дагестанские аулы, не подвластные ханам и царским наместникам.
В каждом селении они создали надежную опору в лице представителей духовенства и выборных старшин, поставленных во главе собираемого ополчения.
С минаретов мечетей все чаще и чаще звучат призывы к газавату.
Мятежный дух начал витать над мирными аулами Аварии. Мрачные думы теснились в голове народа. Призывные речи шейха, имама, их сторонников будили в горячих сердцах воинственный пыл, жажду мщения, страсть уничтожения неверных.