Смирнов-Сокольский
Много еще всякого хлама и трухи
Среди нашей героической
Житейской прозы.
Вот прочел я, не помню
Где и когда, стихи:
«Как хороши, как свежи были розы…»
Кто написал этот,
С позволения сказать, стишок,
Этот яркий образчик
Откровенной халтуры,
От которого прет
Стопроцентный душок
Буржуазно-капиталистически
Мещанской литературы?
Дорогие товарищи!
Обидно до слез!
В то время как на дворе
Зима и морозы,
Когда надо решать
Дровяной вопрос,
Нам подсовывают какие-то
Феодальные розы
В то время как надо
О культуре кричать,
Бичевать обывателей,
Которые слона толстокожей,
Разве можно под
Барскими окнами торчать
И любоваться смазливой
Дворянско-помещичьей рожей?
С этим безобразием
Кончить пора!
Не такой мы момент,
Дорогие товарищи, переживаем!
Кстати, о Гоголе. Еду вчера
От Сокольников
К Тверской заставе трамваем.
Крик! Ругань! Гоморра! Содом!
Все как угорелые лезут в двери!
Что ж это делается?
Сумасшедший дом!
Кто это? Пассажиры
Или дикие звери?!
Друг на друга рычат:
«Тумба!» — «Дурак!»
«От дурака слышу!»
«Идиот!» — «Дура!»
Мрак, товарищи!
Совершеннейший мрак!!
Где же она,
Эта самая культура?!
Неужели мы через шестнадцать лет
Должны все начинать заново?
Гоголя на вас, окаянных, нет!
Да что Гоголя!
Пантелеймона Романова!
Много еще, товарищи,
Хлама и трухи.
Разве можно воспевать
Дворянско-усадебные розы,
Писать какие-то
Несусветные стихи,
В то время когда кругом
Воруют завхозы?
Разве не стыдно
Торчать, как пенек,
Глазеть на паразитические
Русые головки,
Вместо того чтобы написать
Обличительный раек
Об антисанитарном состоянии
Мостроповской столовки?
И вот, товарищи,
Как посмотреть вокруг
На таких, с позволения сказать,
Поэтов,
Хочется самому
Присесть и вдруг
Сочинить сотни две
Актуальных куплетов.
Хочется до хрипоты в горле
Кричать!
Чтобы речь моя
Набатом звучала!!
Дорогие товарищи!!!
Хочется не кончать,
А с вашего позволения
Начать сначала:
Много еще всякого
Хлама и трухи
Среди нашей героической
Житейской прозы.
Вот прочел я, не помню
Где и когда, стихи:
«Как хороши, как свежи были розы…»
Кто написал…
И т. д.
Л. Утесов
С одесского кичмана,
С Тургенева романа
Я вычитал хорошенький стишок:
«Как хороши, стервозы,
Как свежи были розы…»
Теперь они истерлись в порошок.
Гляжу я с тротуара —
Сидит в окошке шмара,
Сидит себе, не шамает, не пьет.
Она в шикарном доме,
А я стою на стреме,
Любуюсь на нее, как адиет.
Ой, мама, моя мама!
Какая панорама!
Три барышни, глазенки как миндаль.
Одна мине моргает,
Другая подмогает,
А третья нажимает на педаль.
И я во всех влюбляюсь,
Под окнами мотаюсь,
Хожу себе тудою и сюдой.
Хожу я и вздыхаю,
Тех розочек внюхаю,
Хоть я уже совсем не молодой.
С одесского кичмана,
С Тургенева романа
Я вычитал хорошенький стишок:
«Как хороши, стервозы,
Как свежи были розы…»
Теперь они истерлись в порошок.
Эпиграммы
Л. Авербах
Одним Авербахом
Всех побивахом.
Н. Асеев
Сколько у Асеева
Лирического сеева!
И. Бабель
Читатель перед сим почтенным ликом,
Вздыхая, справедливо заключит:
Сначала Бабель оглушил нас КРИКОМ,
Ну, а теперь — талантливо молчит.
Э. Багрицкий
Романтики оплот,
Биологизма бард,
Почетный рыбовод
И птичник — Эдуард.
И. Батрак
Почти портрет? Ну, как не так.
Я с Кукрыниксы не согласен.
В оригинале мил Батрак
И даже при наличье басен.
Д. Бедный
Трудолюбивейший Демьян —
Поэт рабочих и крестьян.
А. Безыменский
Индустриальная деталь
Его ударной директивы:
Он делает стихами сталь
И ликвидирует прорывы.