— Девушки, — донесся голос с дамбы. — Кто здесь косил? Беппе?

Беппе был батрак, который по воскресеньям, заменяя парикмахера, обслуживал на дому местных стариков.

Намек был ясен, и девушки с досадой обернулись.

На дамбе стояли дон Терцо и Отелло.

Если эти двое появлялись в долине не в охотничий сезон и не для пасхальных благословлений, это значило, что они идут причащать какого-нибудь умирающего.

— Кому это плохо, могильщик? — спросила Элена.

Отелло не принадлежал к причту. Он был своего рода личным оруженосцем дона Терцо, который брал его с собой всякий раз, как отправлялся в долину, чтобы было с кем перекинуться словом.

— Это я — то могильщик? — спросил он с негодованием.

— Брось, — вполголоса посоветовал дон Терцо. — Ты их разве не знаешь? Это те самые, которые на пасху подсунули нам насиженные яйца. Лучше не связывайся: нарваться на них — все равно, что встретить всадников из Апокалипсиса… Не гляди на них и проходи поскорее!

— Вам хорошо говорить, но они назвали меня могильщиком… Разве вы не слышали? Вот награда за то, что я хожу сюда с вами…

Он сделал паузу, потом спросил с любопытством:

— Как вы их называете? Всадниками?..

— Апокалипсиса…

— А что это за всадники?

— Война, голод, чума и смерть.

— Тьфу пропасть! Вам не кажется, что это многовато?

Дон Терцо шел впереди нормальной походкой, а за ним, пошатываясь, — Отелло.

— А на вид они ничего… — заметил он, оглянувшись еще раз на девушек

— Знаем мы их…

Несколько минут они шли молча, как вдруг Отелло воскликнул:

— Мне бы хотелось быть священником, чтобы исповедовать девушек.

— И мне, — неожиданно ответил дон Терцо.

Отелло наморщил лоб: ответ его озадачил.

Девушки следили за ними взглядом.

— Кто же это умирает? — спросила Ирма.

— Кто его знает!

Но небо было слишком ясное и жаворонки пели слишком звонко и весело, чтобы мысль о смерти могла закрасться под какую-нибудь из четырех соломенных шляп.

Серпы еще два-три раза опустились и поднялись; потом вдруг Сперанца затянула песнь, и ее тут же подхватили остальные.

Женщины, косившие впереди, обернулись с улыбкою. «Бригадир» посмотрел на полоску луга, которую оставляли за собою девушки, и со вздохом почесал голову.

Вдалеке по проселкам тянулись чередой красные фуры сельскохозяйственного кооператива. Парни, правившие ими, не замедлили присоединить свои голоса к голосам девушек.

И вот вся долина зазвенела, наполнясь песней до самого неба.

— Что твой праздник, а, девушки? — крикнул с дамбы Лоренцо.

— Это и есть праздник, — бросила ему в ответ Сперанца, сразу разогнувшись и пристально глядя на него.

Она ненавидела Лоренцо. В ней жила уверенность, что этот человек — враг ее близких и всех рабочих людей долины.

Она готова была поклясться, что это дедушка Цван оставил отметину у него на лице, точно клеймо наложил, чтобы все понимали, с кем имеют дело.

— Ну-ну… Только не все коту масленица… — ответил Лоренцо и ушел посмеиваясь.

— Что кривой хотел этим сказать? — спросила Ирма.

— Он хотел сказать, что все может опять пойти по-старому: и работать будем больше, и получать гроши… И жить в таких домах, где ни от дождя, ни от ветра не укрыться… И ходить босиком…

— Но ему-то какая была бы от этого прибыль?

— Никакой… Просто он вредный и готов всем напакостить… — ответила Джулия.

— Разве бывают люди, которые пакостят просто так, ради удовольствия?

— Может, и бывают, особенно такие, как этот: недаром он заработал заряд дроби в глаз и добивается, чтобы ему выбили и второй.

Серпы на мгновение повисли в воздухе, потом с легким свистом опустились на траву. Девушки работали теперь молча.

С дамбы донесся переливчатый свист…

— Тьфу ты пропасть, — разразилась Элена, — сегодня здесь просто гулянье. Порядочному человеку нельзя спокойно поработать…

Это был Таго, проезжавший на велосипеде. Но он даже не затормозил, только помахал рукой.

Сперанца бросила серп и, не сказав ни слова, стала смотреть ему вслед. Подруги тоже остановились, провожая его взглядом.

— Куда он едет?

— Не знаю…

— А где он работает?

— Не знаю…

— Что же ты ничего про него не знаешь?

Сперанца покачала головой.

— Выходит, ты знаешь только, что влюблена?

Сперанца засмеялась.

— Да, — сказала она и потянулась, раскинув руки, Точно желая обнять все, что ее окружало.

— Да, — повторила она, — и с меня довольно.

Три белых венчика слегка приподнялись: подруги с восхищением уставились на Сперанцу, которая была всех выше.

— «Как это, должно быть, чудесно — быть влюбленной!» — думала каждая.

— Эй, вы…

Девушки повернулись к дамбе и увидели Отелло, на этот раз одного; он делал им знаки.

— Эй вы, всадники… Здесь никто не проходил по дамбе?

— Что он сказал? Что он сказал?.. Всадники? — шепотом спросила Джулия.

— Не обращай внимания: он уже выпил, — уверенно ответила Элена и закричала: — Не проходил ли кто-нибудь? Сегодня все здесь прогуливаются! А почему вы спрашиваете?

— Дон Терцо потерял кропило…

— Его подобрал Надален… — не задумываясь, крикнула Элена.

— А где оно теперь?

— Он унес его с собой… Подумал, что это мухоловка.

Отелло пробормотал что-то невнятное. Потом спросил:

— А куда он пошел?

— Вон туда… где кукушка кукует… Слышите?

Отелло, заслонив рукой глаза от солнца, посмотрел в ту сторону, где вдали на равнине высился строй тополей.

— А когда он вернется?

— Когда поймает кукушку… — засмеялась Сперанца.

Отелло опустил голову, повидимому, призадумавшись. Потом опять обратился к девушкам:

— А вы не шутите? Ведь здесь замешана религия…

— И добрый литр натурального… — прибавила Элена.

— Говорю вам, что его взял Надален, — повторила Сперанца, — и отправился туда… Но вам надо бежать, потому что у него лошадь…

Но Отелло не бросился бежать. Он сел на землю и, насупившись, что-то забормотал,

— Что же вы надумали?

— Я? Ничего! Я не лошадь, чтобы бежать такую даль.

— А где дон Терцо?

— Там, ждет…

— А умирающий?

— Тоже подождет…

— Тогда вы правильно делаете, что не двигаетесь с места: так он никогда не умрет!..

— Боже мой, — вскрикнула Ирма, — смотрите, как далеко уже наши женщины!

Девушки разобрали серпы и с новыми силами принялись за работу. Время от времени то одна, то другая оборачивалась.

— Он все еще там…

— Что он делает?

— Кто его знает… Наверно, спит!

— Хорошо живется некоторым людям… Этот спит здесь, дон Терцо, небось, задремал где-нибудь подальше, а тот, который их ждал, может быть, тоже уснул и уже больше не проснется…

Когда девушки докосили свою полоску, солнце стояло высоко

Женщины давно сидели под тополями и уже кончали завтракать.

— Посмотрите-ка назад, — сурово сказала старуха, темнокожая я морщинистая, как ореховая скорлупа. — По-вашему, это хорошая работа?

Девушки молча смотрели на свою полосу.

— Потом мы еще раз по ней пройдемся…

— Вот не смотрели бы по сторонам, не пришлось бы делать двойную работу…

— Что вы хотите? Нас все время отвлекали!

— А почему это нас никто не отвлекает?

— Пойдите на рынок, купите себе зеркало и спросите у него…

Девушки сели под тополями и весело позавтракали. Потом растянулись в тени на траве.

— До чего же хочется спать! — проговорила Элена. — Никогда-то толком не выспишься! Всегда вставай до рассвета…

— Ложилась бы пораньше, как мы, — посоветовала сидевшая неподалеку старуха, чем докучать людям по ночам серенадами…

— Ну вот! Теперь сюда припутывают и Надалена. Кстати, — спросила Элена, поднимаясь, — Отелло еще там?

Сперанца, Ирма и Джулия тоже поднялись и, встав на цыпочки, посмотрели в сторону дамбы.

— Отсюда ничего не видно…

Тогда они рассказали женщинам, как они подшутили над Отелло. Те покачали головой.