Она агрессивно дергает плечом.

— Ну и? Меня устраивает.

— Коллеги. И только, — уточняю я, и ее плечи опускаются, когда она понимает, о чем я. Мое сердце бьется так сильно, что мне приходится снять пиджак, чтобы не задохнуться от собственного учащенного дыхания. Иви смотрит, как я бросаю его на пол рядом с нами, а потом снова поднимает восторженный взгляд.

— Случайные встречи в коридоре, разговоры ни о чем, рабочая переписка. Нас ждет только это. А вот это, чем бы оно ни было, — я показываю на нас обоих, — исчезнет. Тебе, может, и не понравились блестки в машине, но ты, по крайней мере, знаешь, что когда насыпал их, я думал о тебе, — сделав паузу и сглотнув, я добавляю: — А теперь знаешь, что о тебе я не могу перестать думать.

Я не могу поверить в то, что сейчас сказал. Не могу поверить, что до этого момента я и не осознавал это. Это действительно мы сейчас — вот эти незрелые подростки с идиотскими подлянками? Господи боже, очень на то надеюсь. От этой мысли у меня ощущение, будто клетка, в которую была заперта моя грудь, распахнулась, и стало легче дышать.

— В общем, — тихо говорю я, — такое драматическое признания дня.

Я ожидал в ответ ее фирменный демонический смех или даже неловкое молчание. Поэтому оказался застигнутым врасплох, когда она подошла ближе и, скользнув рукой мне в волосы, притянула меня к своим губам.

И я мгновенно — и на все сто — в деле. Втянув мою нижнюю губу в рот, посасывая и покусывая острыми зубками, она словно сыплет порох в костер. Мои бедра подаются вперед, и звуком, который Иви издает в ответ на это, она будто расплескивает горючее по всей комнате.

Я сейчас взорвусь.

У нас нет на это времени. Она говорит прямо в мой приоткрытый рот, прижимаясь ко мне всем телом и поднимаясь на цыпочки. Продолжает повторять, даже когда берет мою руку в свою, прося прикоснуться к ней.

У нас нет на это времени.

Обхватив рукой запястье, она проводит моей рукой по своей груди, скользит под подол платья и вверх по ноге. Прикосновения ее губ ощущаются трансцендентным опытом — жадные и словно говорящие, что я не единственный, кто фантазировал об этом все это чертово время.

Моя рука ныряет в ее кружевное нижнее белье, и ее тихий вздох тут же выдает мне ее мысли: Прикоснись ко мне, Заставь кончить, Сделай это быстро.

Я смеюсь от восторга, удивляясь, насколько просто вспомнить, как доставить ей удовольствие. И насколько знакомо все это — ее тело и то, как она двигает бедрами рядом с моей рукой. Я прикасаюсь к ней всего лишь второй раз, но вот оно — ощущение, словно такое бывало очень и очень часто. Она проводит рукой по переду моих брюк — которые благодаря ей стали орудием пытки — и хихикает, не прекращая поцелуи.

— Прости меня, — часто и не глубоко дыша, говорит Иви.

Мне плевать на чертов костюм. Плевать даже, когда ее рука рассеянно снова поднимается вверх и притягивает мою голову ниже. Ее шея такая теплая, а губами я чувствую пульс. Часть меня хочет укусить ее и чтобы она потом спотыкаясь вышла из этой комнаты как кричащая вывеска про секс, другая же предпочитает оставить все происходящее в этой комнате в тайне — нашим маленьким секретом. Она кончает, ритмично пульсируя вокруг моих пальцев, вцепившись руками в мои плечи и запрокинув голову в еле слышном крике.

Я замедляю движения, но еще не отстраняюсь. Глаза Иви закрыты, голова по-прежнему запрокинута. Обхватив ее другой рукой, я держу ее практически на весу, и эта могучая сила ощущается такой хрупкой в моих руках.

Но мне это в ней нравится. Нравится, что она всегда в состоянии дать отпор, всем своим готовым навалять каждому существом.

— У нас не было на это времени, — шепчет она снова.

— Ну и ладно.

Иви опускает голову, смотрит на меня еще затуманенным взглядом и хитро улыбается.

— Ну и ладно.

Делает шаг назад, и, выпутавшись из ее белья, я достаю руку. Бросив взгляд на пуговицы платья, она поправляет подол и проводит рукой по волосам. А я нехотя наклоняюсь и поднимаю брошенный пиджак.

— Спасибо, — говорит она и прикусывает губу.

Я смеюсь, и от этого она широко улыбается.

— Пожалуйста.

И что теперь?

Иви открывает рот, чтобы что-то сказать, как вдруг раздается оглушительный стук кулаком в дверь, от чего, клянусь богом, мы одновременно и в прямом смысле слова испуганно подпрыгиваем.

— Картер!

Я прижимаю руку к груди. Это всего лишь Джона, но думаю, он только что украл у меня добрых три года жизни. Наклонившись, я открываю дверь.

— Что тебе?

Он оглядывает развернувшуюся перед ним сцену.

— Мы сейчас делаем снимки на фоне зеленки, а потом поставим декорации, — и с ухмылочкой добавляет: — Подумал, вы оба захотите присутствовать.

— Там все в порядке? — спрашиваю я.

— Думаешь, я совсем идиот?

Я молча сверлю его взглядом.

Джона закатывает глаза, а потом поворачивается к Иви.

— А ты, должно быть, та самая раздражающая дамочка?

— А ты, должно быть, тот самый младший братец-дебилушка?

Он радостно улыбается.

— Симпатия Картера сильно смахивает на ненависть, правда ведь?

Иви заливается своим громким хохотом, а я шлепаю его по лбу.

— Как ты узнал, что мы здесь?

Развернувшись, Джона со смехом идет по коридору. И, оглянувшись, кричит:

— В этой студии эта комната всегда использовалась для траха.

 Глава 19

Иви

Утренняя встреча в понедельник грозит стать проблемой.

Картер и Эйми, склонив головы, сидят над сводной таблицей прямо напротив меня. Я только сейчас замечаю, что он всегда следит, чтобы его волосы по бокам оставались короткими, а спереди подлиннее, и… мне это очень нравится. Сегодня на нем светло-голубая рубашка, и не знаю, нарочно он это сделал или нет, но две верхние пуговицы расстегнуты, откуда открывается вид на ключицы и самый-самый верх мускулистой груди. К сожалению, теперь я никак не могу винить его в Пуговичном октябрьском Инциденте, поскольку из страха, что он лишит меня такого чудесного вида, я ну никак не могу сказать ему про пуговицы. Обнажая предплечья, его рукава закатаны, и сейчас он играет с ручкой, крутя ее поочередно между всеми пальцами руки.

Вперед и назад.

Вперед и назад.

Этими пальцами он заставил меня кончить.

Вперед и назад.

В груди становится тесно, когда я понимаю, насколько далеко меня завело это влечение. Потому что кто знает, что сейчас между нами? С пятницы нам еще не удалось об этом поговорить.

После того как нас нашел Джона, мы молча вышли из микшерной. И обнаружили, что нашего присутствия не требовалось: Джона вместе с персоналом все держал под контролем, и мы закончили вовремя.

В недоумении посмотрев друг на друга, мы с Картером разошлись по машинам. Никто из нас не звонил, и с пятницы мы не виделись. Но, по счастью, мы не вернулись и к мелким диверсиям.

О нет.

Я снова размякла по отношению к нему, а это может означать только одно: моя оборона пала. Наверное, будет нелишне написать список, чем он задевает меня за живое в личном и профессиональном плане.

Он слишком сексуален для этого офиса.

Он не умеет застегивать пуговицы. Удалено, потому как лицемерно.

Он

Подняв голову, я вижу, как он задумчиво смотрит на свои пальцы, продолжая крутить ручку.

Закончу список позже.

Еще меня — терпеть не могу это признавать, потому что искренне презираю клише в виде сражающихся девочек за одного мальчика — немного раздражает Кайли. Она сидит в другом конце стола, рядом с троном Брэда, вместе со всеми нами ждет появления нашего босса, но при этом даже не пытается пялиться на Картера как-нибудь чуть менее заметно. Уж не знаю, крутит ли она интрижку с Брэдом, но переспать с Картером явно не прочь. Мне ее план совершенно не нравится, потому что, прежде чем я спалю дотла его брюки, заняться с ним настоящим сексом хотелось бы все-таки самой.