‒ Тебе ничего не нужно делать. Этот режиссер просто дебил с полным отсутствием вкуса.

‒ Я не получила роль. ‒ Пейтон вздохнула.

‒ Видишь? Я же говорю: вкус отсутствует.

‒Ты судишь предвзято, потому что я сплю с тобой.

‒ Нет. ‒ Я притянул ее ближе к себе. ‒ На прошлой неделе я высидел всю оперу целиком, потому что ты спишь со мной. Пейтон, ты хороший музыкант. Я присутствовал на каждом твоем выступлении, еще со времен колледжа, даже когда тебя не было видно в оркестровой яме. А когда ты начала играть, был на всех твоих «внебродвейских [13]

‒ Ты хотел сказать, на вне-внебродвейских спектаклях.

‒ А разве не любой спектакль, который не идет на Бродвее называется внебродвейским?

‒ Небольшая постановка на Манхеттене с менее чем пятистами зрителями считается внебродвейской, а вне-внебродвейским можно назвать наше выступление в деревенской кофейне.

‒ Ты была прекрасна в том спектакле.

‒ Какую роль я исполняла? ‒ спросила Пейтон, скептически вздернув бровь.

‒ Роль сексуальной девушки?..

‒ Я играла мать, которая умирает от туберкулеза, а ты весь спектакль провел, уткнувшись носом в кроссворд.

«А-а, так она тот спектакль имела в виду…»

‒ Возможно, я что-то и упустил, но в свое оправдание могу сказать, что наткнулся на скабрезворд и пытался угадать слово из шести букв: «Входит сухим и твердым, выходит влажным и мягким». Я был занят подсчетом букв в словах член, пенис, щекотун и фаллос, прежде чем догадался, что ответ – жвачка.

‒ Ты такой извращенец.

‒ Так куда мы сегодня пойдем ужинать, «Скол»? ‒ спросил я, целомудренно целуя Пейтон.

‒ Не называй меня так. ‒ Она улыбнулась, не разжимая губ. ‒ Я бы съела чего-нибудь из тайской кухни. Давай пойдем в то небольшое местечко в Челси [14] , где мы были в прошлом месяце?

‒ Хорошо.

Я последний раз взглянул на свой новый билборд, прежде чем выключить свет и закрыть за собой дверь офиса.

Когда мы оказались на улице, я повернул налево, направляясь к ближайшей станции подземки, а Пейтон повернула направо.

‒ Можем мы поехать по первой линии Бродвея [15] , а не по третьей, как обычно?  ‒ спросила она. ‒ Я бы хотела сделать остановку в Нижнем Ист-Сайде.

‒ Конечно.

Пейтон начала работать волонтером [16] в банке продовольствия и приютах еще, когда мы учились в колледже. Но в этом приюте в Нижнем Ист-Сайде было столько буйных головорезов, что редкая неделя обходилась без пары-тройки потасовок. Я пытался поднять вопрос об ее безопасности, но, к сожалению, Пейтон оставалась непреклонна в том, что касалось ее волонтерства.

Ей было пять или шесть лет, когда неудачник-отец ушел из семьи, оставив жену и детей на произвол судьбы. Семья и так едва сводила концы с концами, а с одной зарплатой мать Пейтон должна была решить, куда тратить деньги: на оплату аренды жилья или на покупку продуктов. Она выбрала аренду, и это означало, что семья Пейтон была завсегдатаем в местном банке продуктов в течение нескольких лет, пока дела не пошли в гору.

Когда мы добрались до места назначения, один из постоянных обитателей приюта сидел перед домом.

‒ Привет, Эдди, ‒ поздоровалась с ним Пейтон.

Я знал этого парня. Вероятно, ему было чуть больше тридцати, но жизнь на улице состарила его прежде времени. Эдди мало говорил, делал длинные паузы между словами и казался безвредным. У Пейтон была с ним какая-то особая связь, с ней он говорил больше, чем со всеми остальными вместе взятыми.

‒ Что у тебя с головой? ‒ спросил я, заметив широкую рану возле виска Эдди.

Я наклонился к нему, при этом стараясь сохранять дистанцию, в которой, как я знал, он нуждался.

‒ Как это случилось, Эдди? ‒ вторила мне Пейтон.

‒ Подростки, ‒ ответил Эдди, пожимая плечами.

За последнее время было несколько случаев, когда банда подростков избивала бездомных, которые ночью оказывались на улице. Эдди не нравилось, когда люди подходили к нему слишком близко, поэтому он редко спал в приюте, который всегда был забит до отказа.

‒ На Сорок первой улице открылся новый приют, - сказал я. – Просто загляни туда как-нибудь, там не должно быть многолюдно, так как он новый и погода сейчас теплая.

‒ О’кей. ‒ Эдди никогда не отвечал мне больше, чем одним словом.

‒ Думаю, ты должен пойти в полицию, Эдди, ‒ предложила Пейтон.

За все то время, что она провела в подобных местах, Пейтон так и не смогла понять, что бездомные не обращаются в полицию. Едва завидя копа, они предпочитали свернуть на другую дорогу.

Эдди яростно замотал головой и подтянул согнутые в коленях ноги к груди.

‒ Кажется рана серьезная. Возможно, нужно наложить швы. Подростки, которые сделали это с тобой, приходили сюда, в приют?

Эдди снова, молча, покачал головой.

Спустя несколько минут я, наконец, убедил Пейтон оставить бедолагу в покое и заняться тем, для чего она пришла. Когда мы вошли внутрь, менеджер приюта Нельсон как раз убирал помещение после ужина, и Пейтон с порога набросилась на него с расспросами:

‒ Ты знаешь, как Эдди получил рану на голове?

Нельсон перестал протирать стол.

‒ Неа. Я спросил, что случилось, и получил обычное «ничего» в ответ. Только тебе он говорит больше, чем «пожалуйста» и «спасибо».

‒ Ты знаешь, где он ночует?

‒ Извини. ‒ Покачал головой Нельсон. ‒ В городе более сорока приютов, не считая нелегального «палаточного городка» под железнодорожной эстакадой, где каждый сам по себе. Эдди может ночевать в любом из этих мест или еще где-то.

‒ Понятно, ‒ нахмурившись, ответила Пейтон.

‒ Я понимаю, что это нелегко, но мы не можем помочь тому, кто не станет принимать помощь. Эдди в курсе, что в любое время может остаться здесь.

‒ Знаю, ‒ вздохнула Пейтон, а затем махнула на склад, расположенный в задней части приюта. ‒ Я пришла, чтобы взять список необходимого инвентаря. Завтра у меня прослушивание, поэтому я займусь заказом дома через интернет.

Пейтон отправилась за списком, а я принялся разглядывать помещение. Недавно его заново покрасили, и каждый волонтер принес плакат со своей любимой мотивирующей цитатой. По самой длинной стороне прямоугольной комнаты было развешано не менее дюжины плакатов в матовых черных рамках. На первом из них было написано: «Самое темное время ночи бывает перед рассветом».

‒ Это твой? ‒ спросил я у Пейтон, когда она вернулась с папкой.

‒ Нет. ‒ Она быстро чмокнула меня в губы, взяла за руку и потащила к выходу. ‒ Ты сможешь прочитать их все в следующий раз и даже получишь от меня награду, если угадаешь, какой плакат принесла я, а сейчас нам надо спешить. Я хочу перехватить Эдди, прежде чем он уйдет.

Эдди не оказалось на прежнем месте, но обнаружить его было легко. Прихрамывая на правую ногу и перекинув мешок со своими пожитками через левое плечо, он медленно пересекал квартал. Пейтон заметила его, прежде чем Эдди успел свернуть за угол.

‒ Давай проследим за ним и узнаем, куда он идет?

‒ Ни в коем случае.

‒ Почему?

‒ Во-первых, потому что это опасно, а во-вторых, потому что это является вторжением в его частную жизнь. Мы не будем преследовать бездомного.

‒ Но, если мы узнаем, где Эдди ночует, то, возможно, полиция сможет помочь…

‒ Нет.

‒ Ну, пожалуйста!

‒ Нет, Пейтон.

‒ Хорошо.

Мне следовало догадаться, что здесь было что-то не так, ведь Пейтон была не из тех, кто так легко сдавался.

Глава 4

Риз

Мой сотовый зазвонил рано утром, и совершенно неожиданно для меня нарисовалась встреча в обеденный перерыв. Встреча, которую я с нетерпением ждала. Оказалось, что когда Чейз рассказал мне о крутом спеце по подбору кадров, он забыл упомянуть, что эта женщина, Саманта, набирала персонал для «Parker Industries», компании, которой владел он сам.