Поздней ночью Рокбрюн сидел в своем магазине и внимательно разглядывал чертеж казино «Серебряные пески». Он снова и снова рисовал схемы, напрягал ум, безуспешно пытаясь отыскать какой-нибудь другой план, позволяющий осуществить ограбление. Если бы это ему удалось, он мог бы с чистой совестью посчитать разговор с друзьями просто игрой. Но ничего не приходило ему в голову. Единственное, что можно было сделать, это окружить и заблокировать всю зону армией из нескольких тысяч человек, уничтожить полицию… Впрочем, все это, конечно, невозможно. В то же время план банды «Зоопарк» казался полковнику неуязвимым. Он снова вздрогнул, вспомнив абсолютное спокойствие, с которым Тигр делал свое ужасное предложение. Перед глазами полковника опять возникла племянница в забрызганном кровью белом платье. Потом в его воображении возник палец с драгоценным перстнем, отхваченный кусачками для того, чтобы испугать и сделать сговорчивее остальных.
Рокбрюн подумал, что такое чудовищное насилие, пусть даже воображаемое, против невинных людей, стало возможным только в современном мире.
Что делать? Отговаривать друзей? Пойти к капитану Скубайду? Он не мог поверить, что его друзья приведут в исполнение столь ужасный план. Ведь единственным доказательством этого, кроме смутного предчувствия полицейских, был хитроумный план, который четверка разработала у него на глазах.
А если допустить, что эти четверо смелых, в прошлом отчаянных и безрассудных людей, решили в последний раз испытать судьбу? Когда Рокбрюн подумал об этом, прежние подозрения снова вернулись к нему. Он вспомнил загадочные взгляды, которыми они обменивались.
Как и всякий человек, которого когда-то выдали, полковник всей душой ненавидел предательство. Но перед его глазами все время стояла картина застреленной девочки, о которой так хладнокровно говорил Тигр…
Рокбрюн с удивлением заметил, что электрическая лампа, всю ночь горевшая в магазине, уже не нужна. За окном было совсем светло, наступило утро.
Полковник принял решение. Он уверенно пошел к телефону…Большой карнавал на Ривьере навсегда остается в памяти каждого, кому хоть раз посчастливилось побывать на этой феерии, где под звездным шатром смешиваются в сплошной клубок красота и обжорство, вульгарность и шик… Музыка, звон посуды, громкая болтовня. Настольные лампы освещают раскрасневшиеся лица, крахмальные манишки, обнаженные плечи и благородный блеск бесчисленных драгоценностей. Килограммовые банки, из которых ложками зачерпывают черную икру. Поднос с ломтями белой рыбы, украшенной трюфелями, словно по волшебству возникает из-за чьего-то плеча. В оплетенных бутылях искрится шампанское лучших сортов – «Кристалл» и «Дом Периньон». Женщины – это или потрясающие красавицы разного ранга – от аристократок до курочек, или богатые старухи, на лицах которых почти не заметны шрамы от косметических операций. Но платья всех женщин – молодых и старых – шедевры лучших французских модельеров. Нежный запах драгоценных духов смешивается с мягкими ароматами летней ночи.
Парижский дизайнер удачно расположил по периметру веранды картины, и разноцветные светильники заставляют поверить, что вы попали в современную, но сказочную страну.
Приятно чувствовать, что вы находитесь среди людей, признанных – или по крайней мере осознающих себя – лучшими из лучших, в самой лучшей обстановке, есть самую лучшую пищу. И все это с наибольшим блеском, который можно себе представить в наш блестящий век.
Столик на шестерых обошелся полковнику в шестьсот долларов, вино стоило еще около сотни. Сейчас он держал в руке стофранковую банкноту, ожидая, пока к нему подойдет одна из хорошеньких девушек, продающих лотерейные билеты. Лотерея будет разыграна в конце праздника. Среди ее призов – машина, норковая шуба, бриллиантовая брошь и другие драгоценности.
Их столик был очень близко к сцене, сразу же за длинными, установленными параллельно столами, за которыми сидели знаменитости. Глядя на них, Рокбрюн подумал, что если бы грабители обобрали только сидящих за этими столами, им бы уже вполне хватило драгоценностей, чтобы признать дело стоящим. Со своего неудобного места он прекрасно видел блеск рубинов Ван Джелдера, сияющие отблески изумрудов Марберри и сверкающие всеми цветами радуги бриллианты Махарани.
Полковник сидел в такой неудобной позе потому, что бумажник, набитый стофранковыми банкнотами, он переложил во внутренний карман пиджака, а в задних карманах его брюк лежали два заряженных автоматических пистолета. И вообще Рокбрюн сейчас чувствовал себя неуютно. Его жена и друзья были в восторге, а полковник, все время пытающийся незаметно поглядывать по сторонам в поисках кого-нибудь из банды «Зоопарк», чувствовал себя совершенно несчастным. Он ожидал, что они переоденутся в полицейских, но поблизости не видно было ни одного человека в форме. Хотя ему показалось, что вдали, у наружной двери, мелькают голубые мундиры.
Рокбрюна одолевали сомнения. Зайти сюда одетыми в полицейскую форму было бы проще всего. Но можно было придумать и другой маскарад. Любой вариант был бы сейчас легко осуществим. Вокруг сновало множество официантов, не говоря уже о рабочих сцены, механиках и электриках.
Весь праздник превратился сейчас в громадное световое пятно, по которому сновали одетые в белое официанты, одетые в черное метрдотели, продавцы лотерейных билетов и пробирающиеся к своим столикам гости. На фоне темнеющей лагуны полковник видел силуэты рабочих, готовивших фейерверк.
Его тревога все нарастала. Интуиция подсказала ему, что события надвигаются. Полковнику хотелось извиниться и пойти вниз, посмотреть, не затаился ли там человек с оружием. Но он понимал, что это будет выглядеть нелепо. Когда Рокбрюн увидел метрах. в десяти от себя невероятно толстого официанта, с поклоном предлагавшего филе де Шарле Анкру Паризьен, он подумал, что это наверняка Леопард, и в состоянии, близком к панике, стал подниматься со своего стула. В этот момент официант повернул голову, и полковник с облегчением увидел совершенно незнакомое лицо. Только теперь Рокбрюн подумал, что при подготовке налета место Леопарда было бы не на сцене, а в служебном помещении, среди электриков, поближе к главному выключателю. Он стал обдумывать, как распределились бы обязанности, будь банда здесь. Если бы пришлось убивать, это сделал бы Тигр.
Полковник вздрогнул, когда официант коснулся его плеча, предлагая бифштекс. Он сконфуженно улыбнулся, стараясь взять себя в руки. Аппетита не было, но Рокбрюн съел свою порцию. Он постоянно внушал себе, что грабители, если они хотят иметь хоть какие-то шансы на успех, не должны ничего предпринимать, пока не погаснут огни и не начнется фейерверк. Когда этот момент наступит, он успеет решить, что и как делать дальше. Пистолеты, на которых полковник сидел, уже перестали ему мешать. Теперь он был рад, что прихватил их.
Обед подошел к концу. В душном вечернем воздухе запахи пищи смешивались с парами алкоголя и ароматом духов. Опустошенные бокалы шампанского сделали голоса пронзительнее, а смех громче. Официанты быстро убрали со столиков. Огни потускнели, зато ярко осветилась сцена, где началось представление. Позже полковник не мог вспомнить ничего, кроме кружащихся и подпрыгивающих ярких пятен вместо танцующих девушек и молодых людей. Потом выступал какой-то неумелый фокусник, и только в конце его выступления полковник понял, что это комик, и все его неудачи запланированы. И вот, наконец, пришла очередь звезды. Американский певец Томми Рич!
Объявление его выступления прозвучало для полковника как сигнал тревоги. Он знал, что после этого выступления начнется фейерверк, и тогда нужно быть готовым ко всему. Когда молодой человек после вежливых аплодисментов (на Ривьере считалось дурным тоном восхищаться чем бы то ни было, даже знаменитостью), поднес к губам микрофон, полковник увидел его телохранителей, расставленных по углам сцены, которая была поднята на метр над уровнем пола. Это действительно были крутые ребята. Все силы ада не смогли бы взять Томми Рича заложником. Когда банда «Зоопарк» обсуждала операцию, никто не принял в расчет эту группу вооруженных американцев, готовых оказать яростное сопротивление. Как они отреагируют? Сколько невинных людей погибнет в случае перестрелки?