У Виктора в голове пронесся целый ураган мыслей. Хотелось и помирить всех, и обсудить важный вопрос, но пока парень собирался с мыслями, Скуталу и Джерри ушли за поворот коридора, откуда послышался приглушенный разговор.

— Лира, — позвал Вик, заметив, что единорожка собралась выйти вслед, — Подожди, нам надо… поговорить.

— Конечно.

Единорожка уселась напротив, и он невольно окинул пони взглядом.

Поразительно, но как мало общего было сейчас с той наивной поняшей, открывшей глаза в ванне неполную неделю назад!

Буквально все: движения, взгляд, речь — все изменилось. Создавалось впечатление, что инфантиальная шелуха навязанного мультиком образа опала под ветрами перемен реального мира, и миру явилась новая Лира Хартстрингс. Еще неопытная, но уже повидавшая многое. Настоящая.

Единорожка вдруг опустила взгляд и покраснела.

— Что такое? — спросил Виктор, вынырнув из мыслей.

— Ты меня смущаешь, когда смотришь… так, — промямлила пони, — Это потому что я без одежды сейчас?

— Что? — опешил Вик, — Нет! Дело не в этом! Просто ты… кажешься такой… взрослой.

На мордочке Лиры заиграла смущенная улыбка.

— А раньше?

— А раньше ты была маленькой пони.

Пони хихикнула, но вдруг мордочка ее посерьезнела.

— Так что ты хотел мне сказать, Вик?

Он покосился в сторону двери. Хотелось все же собрать всех причастных, но, тем не менее, он спросил:

— Что ты планировала делать дальше? С кейсом.

Лира призадумалась.

— Трудно сказать, — ответила она, — Попытка вернуть его на место не приведет ни к чему хорошему, я думаю. Влиятельные люди, которым он раньше принадлежал — это не принцесса Селестия. Судя по тому, как они за нами охотились, они не прощают. Каа… это такой мудрый синтет… говорил, что мы ступили на путь Пророка…

— Лира, ты ведь не поверила всерьез в…

Парень осекся, перехватив взгляд единорожки.

— Должна же была я во что-то поверить, — сказала та похолодевшим голосом, — после того как узнала, что родилась у тебя в ванне, и вся моя жизнь — это просто жестокий обман?

Виктор опустил взгляд. Возразить было нечего.

Лира продолжила:

— Так вот, я считаю, что мы в любом случае должны разобраться в случившемся. Ведь если за этими данными послали охотников, то почти очевидно, что послужат они не для добрых дел. В противном случае люди бы так не злились. И нам нужен кто-то, кто так или иначе связан с этой… корпорацией. Или хотя бы с похожими вопросами… Твой дедушка, Виктор.

— Не очень хорошая идея, — возразил парень, — Дед устал от жизни, и ему все равно.

Лира не смутилась:

— Но семья должна друг друга поддерживать, разве не так?

Вик почувствовал, как от стыда начинают гореть уши. Сразу вспомнилась сцена на балконе, где парень так и не нашел в себе силы воли хотя бы возразить патриарху рода, собравшемуся малодушно покончить с собой. При том, что внутренне кичился сам перед собой непохожестью на остальную родню.

«Если я не попытался поговорить с дедом, все ему объяснить и отговорить от самоубийства, то чем я лучше матери и остальных?» — подумал он.

Подняв взгляд, Виктор разглядел в темно-желтых глазах смелость и решимость идти до конца.

— Хорошо, — сказал он, — я попробую… Мы попробуем разобраться с этим.

На мордочке пони расплылась улыбка, и Вик почувствовал, что на душе потеплело. Как будто он прошел какое-то важное испытание…

Виктор Стюарт нервничал, набирая номер на коммуникаторе в кабинете Стивена.

После обстоятельного разговора, Лира, уже вместе с Виком и Джерри, предприняли вторую попытку отговорить Скуталу покидать ранчо Стивена Агилара. Но рыжая пегасенка только упрямо наклонила голову и стояла на своем.

Виктор вздохнул. Казалось, что может быть проще, чем уговорить переполненную восторгами девчонку остаться рядом с друзьями и названой сестрой — в безопасности, сытости и покое, нарушаемом лишь самими непоседливыми жеребятами…

Но Скуталу явственно дала понять, что если друзья твердо решили пойти одни, им придется ее связать или запереть.

С той стороны связь отчего-то долго не устанавливалась, но все же вскоре эмблема телекоммуникационной компании сменилась экраном загрузки соединения.

На экране появилось лицо Деда.

— Стюарт, слушаю, — сказал он, — А, Вик. Мой маленький любитель цветных лошадок. Чего тебе, шкет?

— Дед, у меня… проблема, — промямлил он, пропустив мимо ушей шпильку старшего Стюарта.

Тот усмехнулся:

— Еще бы. Иначе хрен бы ты позвонил. Выкладывай, во что вляпался.

Виктор вздохнул и начал рассказ. Он уже обдумал то, что скажет — про «Ключ Жизни» и загадочный «Оверлорд». Самая общая информация, но Деду этого должно было хватить.

Лицо главы семьи суровело с каждым словом.

— И у тебя есть доказательства? — спросил он, когда Виктор умолк.

— Не только, Дед. Куча носителей. Ссылки на какие-то скрытые протоколы «Оверлорда». Не поддающийся дешифровке массив данных.

Когда Виктор закончил свой рассказ, наступила гнетущая тишина. Дед молчал и даже не шевелился. Вик уже начал думать, не оборвалась ли связь.

Но вот старший Стюарт заговорил, и это были явно не те слова, которые юноша хотел услышать:

— И что ты от меня хочешь?

Вик как-то слышал, что слова способны убить, но тогда не придал этому значение. И вот теперь единственный человек, который мог бы помочь найти выход из сложившейся ситуации, просто сказал завуалированное «нет». С другой стороны, Дед же сам говорил, что устал от жизни. Так с какой радости ему помогать своему внуку, к которому он, к тому же, не питает теплых чувств? Да ни с какой…

— Прости, я думал… — начал было Виктор.

Дед перебил:

— Ты думал, что я решу твои проблемы, верно? В этом вся моя проклятая семейка. Не вспоминают о Старом Пердуне ровно до тех пор, пока им что-то не понадобится. Деньги, связи — что угодно. И вот теперь ты. Мало тебе было твоей плюшки-игрушки, так ты еще и корпорацию решил обокрасть. И не какую-нибудь, а одну из тех, что заправляют в Гигаполисе. А теперь просишь, чтобы я влез во все это с головой вместо того, чтобы спокойно пустить себе пулю?

Виктор, уязвленный до глубины души, прошептал:

— Ты… трус.

— Что? — спросил Дед, — Что ты там бормочешь, шкет?

— Ты трус! — выкрикнул Виктор, чувствуя, что сейчас позорным образом пустит слезу.

— Я кто? — старик расхохотался, — Смотрите-ка, у маленького Вика отросли яйца! Кому скажи — не поверят!

Виктор судорожно вздохнул и заговорил:

— Ты всегда всех учил, что каждый должен пытаться что-то изменить к лучшему. Иначе наступит день, когда люди перестанут принадлежать себе. Так вот он, наступает. Считай, прямо завтра. А ты бежишь от этого вместо того, чтобы пытаться что-то изменить, — Виктор повысил голос, — В отличие от «плюшки-игрушки», которая нашла в себе смелость сопротивляться!

Дед молча смотрел на внука, который, сжав кулаки, стоял напротив экрана коммуникатора.

— Так вот, я все равно попытаюсь что-то изменить, — закончил Виктор свою речь, — С тобой или без тебя, ясно? Сам ведь мне жаловался на то, что люди стали мелочными, злыми и подлыми, а чем сам лучше? Ровно ничем!

— А ради чего на эту конфронтацию с БРТО идешь ты, Вик? — вдруг спросил Дед, — Только не говори мне, что влюблен в свою пони. Я тебе поверю, но право, пусть тогда корпорации делают что задумали, а я умываю руки.

— Потому что я не такой, как думает тот террариум, который по недоразумению называется семьей Стюарт. Потому что я не могу бросить в беде друга. И потому что у нас есть шанс хотя бы попытаться сделать что-то хорошее. Если и не для всех, то для большинства.

Выражение испещренного морщинами лица старшего Стюарта едва заметно изменилось.

— Ушам не верю, — произнес он, — Вот он, тихоня-Вик. Вик-размазня. То ли вконец ум потерял, то ли, наоборот, повзрослел. Что тебя так изменило, скажи?

— Тебе не понравится ответ, Дед, — поговорил Виктор, — И я не размазня.