Точно, он догадался, что я скрываю что-то от него. И что мне делать? Попробую соврать, но пока не знаю, что скажу ему.

Климент постарался. Приготовил царский обед — запечённая на углях здоровенная рыбина. Я ела с удовольствием, и даже злиться на Мастера перестала.

— Это редкий вид рыбы и едят её только миллионеры, — презентовал Климент своё блюдо.

— И, как называется это чудо? — поинтересовалась я.

— Зачем тебе знать, всё равно не купишь её, — посмеиваясь, ответил Мастер.

— Отравить меня вздумал? — в шутку для Климента и с опасением для себя спросила я. — Тебе-то ничего не будет, ты бестелесная форма… — Сказала и осеклась на полуслове. Чёрт возьми, как я могла такое сказать?

— Никогда больше так не говори, — чеканя каждое слово, попросил меня Климент. Вот, он снова разозлился. Его психика нестабильна, он меняет настроение со скоростью урагана.

Несколько минут мы молчали и ели рыбу, запивая обычной водой.

— Так что случилось, Алиса? — наконец, спросил Климент. — Где ты поранила ноги?

Ну не за обедом же говорить на серьёзные темы. Я ем рыбу, уткнувшись носом в тарелку, хоть аппетит и пропал, так я разволновалась. Я думала, тема закрыта, но Климент так просто не отстанет, пока не выяснит, что случилось с моими ногами.

— Можно я сначала доем? — попросила я.

— Одно другому не мешает, — отпив воды из стакана, сказал Климент.

Я не могу рассказать ему о том случае в лесу, потому что выдам себя. Если Климент узнает, что мне всё известно о нём и Элис, он уничтожит меня, я уверена. Не представляю, что говорить ему.

— Алиса, не забывай, что я чувствую тебя, — положив вилку на тарелку, сказал Климент. — Я не спокоен, а когда я нервничаю, я бываю непредсказуемым.

Вот, началось. Он злится, а я не знаю чего ждать от него.

— Мы с девочками ночью гуляли в горах, — сказала я, что первое пришло на ум. — Практическая магия, требует практическое применение. Мы искали лазурит, для одного заговора.

— Босиком? — удивился Климент.

Да, кажется, я погорячилась с «ложью во спасение».

— Я к ним в комнату пришла босая, а потом поленилась подняться к себе, чтобы надеть обувь. Знаешь, мне нравится ходить босиком, — принялась лепетать я. — Земля вытягивает негативную энергию из тела через босые ступни.

— Не хочешь сказать правду, не говори, — отмахнулся Климент. — Но впредь, я не выпущу тебя из виду.

Потом уже не важно, что будет, мне бы теперь выкрутиться и остаться непойманной на лжи.

Прогулка удалась. Мы гуляли в долине и любовались горами. Говорили о магии и о практическом применении полученных знаний. А когда возвращались домой, я осмелилась спросить, почему он разозлился, когда я назвала его…

— «Бестелесной формой», — произнёс вместо меня Климент.

— Да, — ответила я. — Именно так.

— Во-первых, я имею отличное тело.

— А во-вторых?

— А во-вторых, простейшие имеют форму и она весьма недурна. Хочешь взглянуть? — неожиданно предложил Климент.

— Нет, — быстро ответила я. Не знаю, как отреагирую на «бестелесную форму».

— Когда-нибудь ты сама попросишь меня об этом — улыбнувшись, пообещал Климент.

— Не думаю, — покачав головой, ответила я.

Как же я не люблю разочаровываться, но видимо, моим разочарованиям не будет конца ни в этой, ни в другой жизни. Климент мне нравится, и я в тайне страдаю от его безразличия ко мне, а теперь ещё эта Элис. Не знаю, как относится к ночному видению. Если бы не свежие ранки на ногах, можно было отнести видение к ночному кошмару, но свидетельство моего присутствия в том лесу очевидны и я не знаю, как принять суровую правду о Клименте и девушке, которая что-то значит для Климента.

— Ты встречалась с Авдием? — неожиданно спросил Климент.

— Я? С Авдием? С чего бы это? — принялась лепетать я.

Какое счастье — Климент сам придумал за меня историю, которая поможет мне спастись от лживых объяснений.

— Почему нет? Авдий, кажется, нравится тебе, — заметил Мастер и отвел от меня взгляд.

Он ревнует?

— Расскажи мне про Элис? Что с ней случилось тогда. Ну, после того, как ты унёс её с поляны.

Климент замер. Он смотрит на меня тревожным взглядом. А я улыбаюсь, радуюсь своей смелости, наслаждаюсь растерянным видом Мастера.

Элис

— Она знала, что её ждёт, и отправилась в Замок по собственной воле. Я пытался остановить Анастасию, но Элис полностью завладела её мыслями. Анастасия не имела той силы, какой владеешь ты, потому оказалась во власти древней ведьмы.

— Погоди, её звали Анастасия? А кто же тогда Элис?

Я уже теряю самоконтроль. Что происходит? Как я могла согласиться на весь этот бред.

— Дух, который неизменно следует за ведьмами из твоего рода.

— Она и ко мне привяжется? — спросила я.

— Не думаю, — глухо отозвался Мастер.

«Не думаю», значит, такое может случиться.

Когда-нибудь это всё закончится? И мне уже всё равно, чем именно закончится.

— Анастасия сделала свой выбор, и я уже не мог ничего изменить.

— Сколько ещё женщин должно появиться в моей жизни? Аэлита, Элис, теперь Анастасия.

— Только Элис и Аэлита. Анастасии нет уже более семи веков.

— Объясни мне, пожалуйста, — попросила я.

— Женщин из вашего рода преследует злая кара. Пока я не готов ответить на все твои вопросы, но кое-что ты имеешь право знать. Каждая из вас в седьмом поколении должна принести себя в жертву…

— Что? Ты в своём уме? — вскричала я. — В жертву? Но ради чего?

— Ради жизни других, — спокойно ответил Мастер.

— Анастасия знала?

— Да, — кивнул он.

— И ты вот так, запросто отвёл её к Иерею?

— Я исполнял свой долг.

А целовать мою «далёкую предку» тоже можно считать исполнением долга? Не знаю, что остановило меня не задать этот вопрос.

— И скольких женщин из моего рода ты сопроводил на «жертвенный алтарь»?

— Ты вторая, — признался Климент. — Но я не позволю им забрать тебя, верь мне. Всё изменилось, и я понял ошибки, которые допускают Высшие силы. В жертвенности больше нет смысла.

Меня переполняет гнев. Я бы врезала теперь Клименту, как следует, чтобы почувствовал, что значит больно, но боюсь, ему не дано узнать каково это. Удивляюсь, как в нём зародились хоть какие-то чувства. Простейшие в моём понимании, всё равно, что муравьи, копошатся, а зачем, для чего и сами не знают.

— Ты не слушаешь? — выдернул меня из мыслей Мастер.

— Конечно, я слушаю тебя. Очень интересный рассказ о женщинах из моего рода, которые добровольно жертвовали собой ради мирового хаоса.

С минуту Климент молчал. Он с таким удивлением уставился на меня, что мне стало не по себе. Что не так?

— Хаос? Мир, в котором ты живёшь, для тебя представляет собой хаос?

— Так и есть, — резко отозвалась я. — Академия, моё спасение. Я очень благодарна тебе, за то, что ты выбрал меня и пригласил учиться. Я благодарна Элис, за то, что она внесёт свою лепту в «проект» уничтожения меня. — Я хищно улыбнулась. — Но я не позволю ей руководить мной и тем более не позволю заставлять меня играть по её правилам. Видит бог, не позволю, — пригрозила я.

Пусть Климент знает, что я не безропотное создание, в котором, словно в коконе разовьётся чья-то неведомая сила. Когда эта негодница подселится ко мне я извлеку её, оставив при себе и её силы, а потом на своё усмотрение распоряжусь приобретённым даром и точно уже никого не стану жалеть.

— Чудовище, — в шутку заметил Климент.

— Не более чудовище, чем ты сам, — дерзко ответила я.

— Разве не того же хочу я сам? Ты ругаешь меня, как будто я не принял твою сторону. Поверь мне, я с тобой.

— Да уж, со мной, — иронично заметила я. — Элис — вот твоя цель.

— Нет, конечно, нет, — запротестовал Мастер.

Пусть говорит, что угодно, но я больше не верю ему.

— Элис никогда не интересовала меня, — стал оправдываться он.

— Мне было интересно послушать твой рассказ, но теперь мне пора уходить, меня ждут друзья. Надеюсь, тебе не будет скучно со своими мыслями и воспоминаниями.