И Дан старался, вымеривая каждый шаг до сантиметра, но все равно опасался, что почувствует придирчивые слова Лучии:
— Тебе не кажется, что та скала в долине похожа на шахматного коня?
— На шахматного коня?.. — он испытал удивление от ее слов, но поскольку опасался, что его пошлют в долину, сразу восторженно согласился: — А как же, конечно! Он точь-в-точь как мой шахматный конь…
— Сколько будет четырнадцать на двадцать восемь?
Дан от всей души хотел как можно скорее подсчитать, только душа его не хотела ему помогать, а в голове властвовала полнейшая безалаберщина, поэтому он хватал карандаш и бумагу. Но этого уже не нужно было. Голос Лучии тем самым надежным наждаком ласкал ему слух:
— Триста девяносто два! Это же так просто: четырнадцать на тридцать минус двадцать восемь! А для тебя это очень сложно?
— О нет, Лучия… Это очень просто… могло бы быть очень просто, если бы ты не была такой сложной. Почему ты не можешь быть более простая?
— Не говори ерунду, неумеха!.. Итак, приблизительная площадь поверхности… Урсу! Какую площадь может иметь этот склон?
Вспомнив «14 на 28» и желая спасти приятеля от неизвестно-какой топографической кары Лучии, Дан приготовился подсказать ему. Но в этом не было потребности.
— Где-то метров четыреста… почти четыреста метров… — поправил он сам себя, внимательнее глянув на склон.
— Вот видишь! — бросился Дан к Лучии. — Ты тратишь столько времени, вынуждая меня бегать, высунув язык, и разогреваешь мне голову хуже, чем солнце Петрекеску, а Урсу решает все за три секунды. Это у тебя означает простоту!
— Это простое совпадение, — попробовала Лучия скрыть удивление. — Смотри лучше, чтобы не поскользнуться на мхе! Измеряй шагами расстояние вон к тому круглому валуну… Быстро!
Горемычный Дан покорился, а когда дошел к валуну, доложил, тяжело дыша:
— Двести тридцать четыре шага… очень точно!
— Перемножь их на восемьдесят. Быстро! Сколько будет?
Дан вонзил руки у волосы:
— Двести чертей шевелятся у меня в мозгах.
— Только сто восемьдесят семь, — сразу же поправила его Лучия. — Урсу! Какое расстояние может быть между пихтой и валуном?
Один взгляд — и парень ответил без раздумий:
— Немного меньше двухсот метров… Метров на десять меньше…
— Ты ничего не слышал? — подозрительное спросила его Лучия. — Тебе ничего не шепнул Дан?
Урсу даже не услышал вопроса, вместе с тем Дан ощутил себя оскорбленным:
— Я понимаю, что ты меня подозреваешь в мошенничестве… Но подозревать Урсу — это уже слишком!..
Как всегда, самый порядочный черешар переживал за другого. Урсу равнодушно махнул рукой.
— Извините… — поклонилась Лучия Дану, потом обратилась к Урсу: — Я попросила бы тебя сказать, сколько метров от валуна до сосны… Приблизительно…
— Хотя бы очень приблизительно! — преувеличено уточнил Дан.
Лучия даже не глянула на него. Она смотрела на Урсу, следила за каждым его движением, готовая решить проблему совпадения.
Парень бросил взгляд в направления сосны, потом еще раз глянул сквозь прищуренные веки и ответил:
— Свыше трехсот пятидесяти, может, даже свыше трехсот шестидесяти метров… Около трехсот шестидесяти…
В конце концов Лучия могла проверить! И чтобы не было даже следа неуверенности, она сама, собственными шагами перемерила расстояние. Дойдя до конца, сказала утомленным голосом:
— Пятьсот двадцать три шага! Вычисли, Дан!
Дан уже приготовил бумагу и карандаш. Быстро ответил:
— Четыреста восемнадцать метров и сорок сантиметров!
— Не может быть! — возразил силач.
— И я не верю, — тоже пришла в изумление Лучия.
— Тогда сами считайте! — начал горячиться Дан. — Сколько будет пятьсот двадцать три на восемьдесят?
— Почему на восемьдесят? — спросила Лучия.
— А разве мы до сих пор считали не так? — пришел в изумление Дан.
Погоди чуток… — успокоила его Лучия. — У меня же не твой шаг. Мой шаг имеет только семьдесят сантиметров. Пересчитай снова!
Дан начал дышать так, словно в последний раз в жизни, очень быстро пересчитал и, закончив расчеты, даже изменился в лице лице:
— Невероятно! Триста шестьдесят шесть метров! Урсу, ты — гений топографии! А теперь что ты скажешь, панночка?
— Мне тоже удивительно, — немного колеблясь, призналась Лучия. — Как это тебе удается, Урсу?
— Это не очень сложно… — безразлично ответил силач. — Я думаю, то есть представляю себе, до которого места километр, а потом делю его на десять частей по сотне метров. При сотнях все упрощается: одна, две, зри сотни, потом четвертую делю на десять… А когда дохожу к декаметрам, делю и их: один, два, три, четыре, пять… на шестом получаю метры, потом делю метры на десять: одном, два, три, четыре, в конце концов пятый метр начинаю делить на десять…
Сперва Лучия воспринимала его всерьез. Но когда Урсу перешел к третьему делению, она попробовала взглянуть ему в глаза: но на лице не было ни следа иронии. Дан, наоборот, сперва чувствовал себя, словно гайдуцкий баран, подвешенный над огнем, а когда Урсу дошел до сантиметров, он взорвался страшным хохотом.
— А потом — миллиметры… — подхватил он. — Ха-ха-ха! А потом… Ха-ха-ха!.. Что там следует за миллиметрами, Лучия?
Лучия немного надулась. И не так ее допекла шутка, как весьма серьезный тон, которым Урсу объяснял это.
— Справедливая кара, — провозгласила она, — назначается сразу же: Урсу будет делать измерения, а Дан — проверки!
— Пардон! — заорал Дан. — Я надеюсь, ты перепутала меня с кем-то другим, кто имеет то же самое имя. Дай мне покой, к черту! Я уже сыт этими измерениями и подсчетами. Я тоже хочу получать удовольствие от видов, прыгать от радости…
— Именно поэтому я и поручила тебе измерения, — сказала Лучия. — Чтобы ты смотрел и прыгал… Если ты думаешь немного…
— Я совсем не хочу думать! — продолжил бунтовщик. — Я хочу кувыркаться через голову, вот так!
Не успел он закончить последнее слово, как ощутил, что проваливается без ни одного шанса на спасение в яму, которую он не заметил. Лучия увидела, что он падает сквозь землю, но волнения и страх парализовали ее. Урсу, одним движением сняв с себя весь груз и одним прыжком оказавшись возле трещины, схватил Дана за руку именно в тот миг, когда парень уже исчезал в пропасти, то есть в последний миг. Все длилось лишь долю секунды. Но, подняв Дана на поверхность, Урсу увидел, что весь груз катится вниз, словно подхваченный каким-то неистовым течением, и вместе с ним самое ценное, что у них было, — рация.
Страх Лучии перешел в ужас.
— Урсу! — закричала она. — Аппарат! Что нам делать?
Но Урсу даже не слышал ее. Он метнулся за аппаратом и догнал его в метре от исполинского валуна, который чуть держался на месте.
И хотя парень нес его назад очень осторожно, однако не удержался и легенько потряс несколько раз. Внутри все тарахтело.
— Как жаль! — сказал он, кладя аппарат на землю. — Кажется, ему кирдык.
Лучия была бледная, у нее даже слезы выступили на глазах:
— Господи! Лучше…
— Лучше бы я сломал себе шею… — сказал Дан очень смиренно и искренне. — Почему ты не бросил меня, Урсу?
Урсу был подавлен, а еще больше обозлен:
— Это я виноват! Я растерялся, словно бестолочь… Я же мог его положить, а не скинуть…
Лучия открыла коробку и испуганно посмотрела внутрь. Но не об этом аппарате думала она сейчас, а про вторую группу, о тех, кто был сейчас в пещере, и о тьме, и об опасностях, которые, может, угрожают им там, в подземном мраке.
— Может, еще можно чем-то помочь? — с надеждой посмотрел Дан на Лучию. — Горемыка! Если бы хотя бы были провод и шурупы… Ох-х! Охо-хо!
— Перестань скулить! — одернула его Лучия. — Пока надо найти место для привала, а потом…
Недолго осматриваясь, Урсу наметил зеленую полянку с густой травой, защищенную от солнца. Она была как раз возле подножия одинокого кургана, с которого можно было видеть весь близлежащий к пещере район. Там они и остановились на первый сегодняшний привал. Никто не думал об отдыхе, о пище, о разговорах. Это был печальный привал, когда головы их болели от бессилия, от страха и беспокойства. Прежде чем принять какое-то решение, трое обездоленных взобрались на вершину бугра, чтобы определить, где они находятся.