Он снова услышал его, слабый и далекий: крик чайки. Поднявшись и скинув с себя остатки паруса, которым он укрывался, Вали встал на ноги и оглядел горизонт, обращая все свои надежды на запад.

И да — он смотрел туда, пока не понял, что это не сон. На западе вспыхнула и пропала неровная полоска суши.

Горы.

— Земля! — закричал Вали, но голос подвел его. Он пытался проглотить, но во рту было совсем сухо. Найдя кожаную флягу, он выжал несколько капель в рот и попытался снова. — Земля! Земля!

Все зашевелились, задвигались, даже Якоб, который ударился головой о борт, когда его доставали из воды. Они скинули парус, а потом Вали, Бьярке, Ханс, Яан, Астрид и Харальд стали грести с силой, которую у них Вали даже и не подозревал.

Прошло несколько часов, они работали на износ. Вали оставался на веслах с одной стороны, с другой греб силач Бьярке.

Солнце било в глаза, но земля уже перестала быть просто полоской и стала действительно реальной. Вали перестал грести и осмотрел побережье, оглядел его в одном, потом другом направлении.

Он знал, где они оказались.

Шторм заставил их сменить направление — и так даже было лучше.

Бьярке, заметив, что Вали перестал грести, позвал его:

— Вали?

Вали повернулся к своему товарищу и улыбнулся ему.

— Смотри. Ты знаешь, где мы находимся?

Бьярке посмотрел. Теперь все перестали грести. Озвучил их мысли Орм. Старик указал на густые заросли на вершине скалы. Густой, такой знакомый лес.

— Это лес Вердани! Мы дома!

Ольга посмотрела на Вали.

— Дома?

Вали улыбнулся и снова начал грести, чувствуя, как в тело вливается сила. Все гребцы последовали его примеру.

— Не там, где мы хотели быть. Севернее. Но для тех из нас, кто поклялся в верности ярлу Снорри Торссону, это дом.

Она нахмурилась.

— Но это не земли Эйка? Это как будто мы приехали к вашему народу? Эти земли захватили и бросили?

— Да, — ответил Орм. — Но наш народ воевал с Эйком задолго до того, как случилось то, что случилось. И Снорри был почтенный и любимый ярл. И эти земли могут дать нам силу. Наш дом находится далеко от города, где властвует Эйк. Он здесь не хозяин. Захватчик, да, но не хозяин. И если эти земли его, мы их освободим. Возвращение Грозового волка станет началом сопротивления.

— Боги привели нас к нашим войскам, Ольга, — добавил Вали. — Мы пойдем к Эйку, чтобы спасти Бренну и отомстить, и мы пойдем с сотнями воинов в наших рядах.

Боги все-таки не оставили их.

Глава 21

Эйк солгал, а Леиф ошибся. Ни одно из этих открытий Бренну не удивило.

Она сдалась, но Эйк не принял ее в зал и не лечил ее так, будто она была его родной дочерью. Он обращался с ней не как с любимцем, а как с диким зверем.

Он держал ее в том же амбаре, правда, приказал привязать на более длинную цепь и разрешил оставить соломенную циновку. Лечить ее раны должен был Игул — что он и делал, жестоко, но достаточно эффективно. И он напоил ее водой и принес хлеба. Этого было достаточно, чтобы выжить. Даже лучше, чем было, потому как с тех пор, как ее похитили, она редко получала даже хлеб и воду.

Когда Эйк решил, что Бренна здорова, ей поручили работу. Не в зале, не ту работу, которую она выполняла прежде. Вместо этого Бренну поставили выполнять самую грязную, черную работу, которую только могли поручить женщине. Она ухаживала за скотиной и резала ее. Она чистила горшки и стирала белье. Когда начался дождь, и снаружи делать оказалось нечего, ее поставили варить краску. От полоскания ее руки покрылись красным, казалось, на пальцах осталась старая кровь, и она еще долго не смогла полностью смыть ее.

Она сделала свою работу и жила в цепях. Эйк не доверял ей — Бренна знала, что он ее боится. Якобы для того, чтобы она не смогла сбежать, он приказал кузнецу запечатать наглухо ее ошейник. Длинная цепь тащилась за ней по полу. Ночью Бренну приковывали к стене. Днем она обматывала цепь вокруг талии, как пояс.

Тяжелое железо тянуло ее книзу и натирало кожу шеи до крови. Кровь текла беспрерывно несколько дней, окрашивала красным ее одежду. Потом кожа начала заживать, и к ощущению цепи на шее Бренна привыкла. В конце концов, она уже однажды была рабом.

Пока не нашла способ освободиться.

В прошлый раз ее освободили со страхом и опаской. На этот раз в суеверной болтовне вокруг слышалось еще и недовольство. Многие были уверены, что, держа Бренну рабой, ярл навлекает на себя гнев бога.

Все они знали рассказы о богах, которые иногда ходили среди людей, надевая на себя мужские и женские тела, и те, кто считал ее глаз даром Одина, а не проклятием, говорили, что это он послал своей воительнице тяжелое испытание, но послал его далеко не просто так. Люди как обычно, искоса поглядывали на нее, видели кровавые следы от цепи на ее шее, видели шрамы от глубоких ожогов на спине, и старались держаться поодаль, словно пытаясь спрятаться от гнева Одина, который непременно вскоре обрушится на их ярла.

Бренна снова была одинока.

Леиф держался на расстоянии. Она понимала, почему. Он слишком подставил себя, пытаясь спасти ей жизнь, и рисковать быть убитым не хотел. Они лишь изредка обменивались взглядами. Пока Бренне не разрешили вернуться в зал, действовать они не могли.

Это была ее первая задача: снова войти в зал. Она знала, что ей надо оставаться спокойной и покорной, и однажды Эйк может захотеть увидеть ее — хотя бы чтобы просто позлорадствовать. Она провела годы в его зале, и она хорошо его знала. Эйк верил в то, что сказал Леифу, верил в то, что Один на его стороне, и свидетельством его огромной силы и справедливости было то, что Бренна теперь оказалась в его власти.

Если бы она могла как-то проявить себя в нужный момент, если бы могла показать друзьям, что не сломалась — это могло бы сыграть на руку. Не только рабы беспокоились из-за возможного гнева Одина. Наверняка. Если бы люди Эйка увидели, что она сохранила свою силу, несмотря на жуткие испытания, которые пережила, они бы задумались дважды над своей верностью Эйку

И это могло дать им шанс убить его.

Она справилась с первым заданием уже скоро, в один прекрасный день. Свободные люди Гетланда и окрестных деревень собрались для того, чтобы вершить правосудие, для заключения торговых сделок, для того, чтобы молодые воины получили свои кольца и поклялись в верности ярлу Эйку, для того, чтобы запланировать новое плавание за добычей.

Бренна ожидала большого притока людей, ведь Эйк захватил еще и земли Снорри, но в городе было мало новых лиц. Эйк либо решил оставить часть своих новых владений в руках своего народа, либо просто не стал считаться с интересами покоренных. Последнее казалось более вероятным, чем первое. Если бы она могла попасть в зал, она могла бы узнать наверняка.

В конце дня Уилфрид, одна из домашних рабынь, подбежала к Бренне, которая как раз несла от колодца полные ведра воды. Это было одно из самых тяжелых занятий для Бренны. Коромысло давило на кандалы и било по едва зажившей спине, и ей почти всегда приходилось собирать все силы Девы-воительницы, чтобы донести ведра через город.

Впрочем, ожоги больше не причиняли ей невыносимую боль. Шрамы еще были совсем свежими, и они протестовали против растяжения, но после сводящей с ума агонии в первую неделю эта боль казалось слабой. Но от трения коромысла она иногда готова была кричать.

Теперь Бренну мучил зуд. Постоянное жжение прямо под кожей. Часть струпьев уже отпала, и Бренна надеялась, что зуд постепенно начнет стихать. Жжение злило ее и делало нетерпеливой, но это ей не мешало. Все равно с ней никто не разговаривал, если не считать людей, которые отдавали приказы.

Но Уилфрид подбежала так быстро, что Бренна едва успела затормозить, чтобы не столкнуться с ней. Вода выплеснулась из ведер, и коромысло ударило ее прямо по спине.