«Tolle causam!» — провозглашали они постоянно. Но они не шли дальше этих пустых восклицаний. Они только воображали, что могли обнаружить причину болезни; в действительности они не находили ее, так как она не ощутима и не может быть обнаружена. Поскольку подавляющее число болезней имеет динамическое (духовное) происхождение и динамическую (духовную) природу, постольку причины их не доступны органам чувств. Таким образом, оставалось лишь вообразить их и на основе изучения нормального безжизненного человеческого тела (анатомия) в сравнении с видимыми изменениями в тех же частях и органах людей, умерших от болезней (патологическая анатомия), а также на основании заключений, сделанных после сравнения феноменов и функций здорового тела (физиология) и их бесконечных изменений при бесчисленных болезнях (патология, семиотика), сделать выводы о том, как при болезнях нарушаются невидимые процессы, протекающие вовнутреннем бытии человека — туманный продукт работы воображения, который теоретическая медицина почитала за prima causa morbi[26]. Таким образом, она оказывалась в одно и то же время и непосредственной причиной болезни, и внутренней сущностью болезни, самой болезнью, хотя здравый смысл учит нас, что причина события или явления не может в то же время быть самим событием или явлением. Как же могли они, не впадая в самообман, считать эту неосязаемую внутреннюю сущность объектом, подлежащим лечению, и прописывать для этого лекарства, целебная сила которых также была им в большинстве случаев неизвестна, и даже смешивать эти неизвестные лекарства в так называемых рецептах?
Но эта грандиозная задача, а именно, обнаружение a priori внутренней невидимой причины болезни, превращалась врачами старой школы, по крайней мере, наиболее проницательными из них, в определение того, что на основании очевидных симптомов можно было считать вероятным общим характером болезни[27]. Они пытались выявить, таким образом, имеет ли место спазм или истощение, паралич, лихорадка, воспаление, уплотнение, закупорка той или иной части, прилив крови (плетора), дефицит или избыток кислорода, углерода, водорода или азота в соках тела, возбуждение или угнетение артериальной, венозной или капиллярной систем, изменения в соотношениях чувствительности, раздражительности или функции воспроизведения? — предположения, которые возводились последователями старой школы в ранг этиологического показания и расценивались ими как единственно возможное рациональное зерно в медицине; но которые были допущениями слишком обманчивыми и гипотетическими для того, чтобы быть хоть в какой-то мере полезными на практике. Даже хорошо обоснованные представления о поиске подходящего лекарства оставались без практического подтверждения, они лишь льстили тщеславию ученых теоретиков, но обычно заводили в тупик при попытке руководствоваться ими на практике и служили больше возвеличиванию своих авторов, нежели честному поиску лечебных показаний.
А как часто случается, например, сочетание спазма или паралича в одной части организма и одновременного воспаления в другой!
Или, с другой стороны, на основании чего следует искать подходящие лекарства для так называемого общего характера болезни? Те из них, которые приносили определенную пользу, не могли быть ничем иным как специфическим лекарством, то есть таким лекарством, действие которого оказывалось гомогенетическим[28] действию болезнетворного раздражения. Их применение, тем не менее, осуждалось и запрещалось[29] старой школой как крайне вредное, так как наблюдения показывали, что вследствие чрезвычайного усиления при болезнях чувствительности к гомогенетическому раздражению, такие лекарства, применяемые в обычных больших дозах, опасны для жизни. Старая школа никогда не думала о меньших или чрезвычайно малых дозах. Очевидно поэтому, что никакие попытки прямого (наиболее естественного) лечения при помощи гомогенетических, или специфических, средств не только не предпринимались, но и не могли предприниматься, поскольку действие большинства лекарств было и остается неизвестным. Однако даже если бы оно и было известно, все равно выбор верного лекарства не был бы возможен при господствовавших в то время слишком общих представлениях о природе болезней.
Тем не менее, в соответствии со здравым смыслом полагая, что любой другой прямой путь лечения лучше окольного, старая школа медицины считала, что может лечить болезни непосредственно устранением ее (воображаемой) материальной причины. Для врачей обычной школы было почти невозможно при изучении болезней, формировании представлений о них и, в не меньшей степени, при поиске лечебных показаний отказаться от материалистических взглядов и признать духовно-телесный организм сущностью настолько могущественной, что его чувственные и функциональные изменения, называемые болезнями, могут быть вызваны, главным образом, если не исключительно, лишь динамическими (духовными) воздействиями и никаким другим образом.
Старая школа считала все материальные изменения, обусловленные болезнью, все аномальные вещества, образующиеся при воспалениях, а также все выделения не чем иным, как причиной заболевания, или, по крайней мере, благодаря их предполагаемому обратному воздействию на организм, веществами, поддерживающими страдание. Эта последняя точка зрения господствует и по сей день.
Поэтому они мечтали об этиологическом лечении путем устранения предполагаемой материальной причины заболевания. Отсюда их усердие при выведении желчи рвотой в случаях желчной лихорадки; их рвотные при так называемых расстройствах желудка [30]; прилежное выведение глистов и слизи слабительными у бледных детей, страдающих волчьим голодом, болями и увеличением живота[31]. Этим же объясняются и их венесекции при кровотечениях[32], особенно бесчисленные кровопускания[33], — их главное средство при воспалениях, — которые они, следуя примеру известного жаждующего крови парижского врача (как стадо овец следует за колокольчиком мясника на бойню), ожидают встретить в каждой пораженной болезнью части тела и вынуждены устранять применением часто фатального количества пиявок. Они думают, что поступая таким образом, следуют этиологическим показаниям и осуществляют рациональное лечение. Более того, последователи старой школы, перевязывающие полипы, вырезающие или вскрывающие искусственно вызванным при помощи местных раздражающих средств нагноением холодные железистые опухоли, вылущивающие стеатомы, оперирующие аневризмы и слезные или анальные фистулы, вырезающие ножом скиррозные опухоли молочных желез, ампутирующие пораженные некрозом конечности, полагают, что излечивают пациента радикально, и что их лечение направлено непосредственно на причину болезни. Они думают также, что устраняют поражение, побеждают болезнь и следуют рациональному этиологическому лечению, когда применяют свои отгоняющие средства, высушивают старые ползучие язвы на ногах применением таких вяжущих средств как оксиды свинца, меди или цинка (всегда дополняемые одновременным назначением слабительных, которые лишь ослабляют организм и не действуют на лежащую в основе болезни дискразию), прижигают шанкры, разрушают кондиломы, устраняют кожный зуд серными мазями, оксидами свинца, ртути или цинка, подавляют офтальмию растворами свинца или цинка, устраняют разрывающие боли в конечностях оподельдоками, летучими мазями или окуриваниями киноварью и янтарем. Но каков же результат? Рано или поздно, но всегда неизбежно, вследствие такого лечения развиваются метастатические поражения, принимаемые врачами за новые недуги, оказывающиеся всегда более злокачественными, чем исходное заболевание, и вполне достаточные для того, чтобы показать ошибочность метода сторонников старой школы и которые могли бы и должны были бы открыть им глаза на глубинную нематериальную природу болезни, ее динамическую (духовную) причину, которая может быть устранена только динамическими средствами.
26
Более созвучным здравому смыслу и природе вещей было бы считать исходную причину болезни за casual morbi и попытаться обнаружить ее для того, чтобы получить тем самым возможность успешно применить метод лечения, полезность которого уже была продемонстрирована при лечении болезней той же этиологии. Так, например, ртуть полезна при лечении язвы головки полового члена, развившейся после нечистого коитуса, так же как и в предшествовавших случаях венерических шанкров. Если бы они обнаружили, что причиной, вызывающей все остальные (невенерические) хронические заболевания, служит инфекция, проявляющаяся в тот или иной период зудящим миазмом (псора), и, уделяя должное внимание индивидуальным особенностям каждого случая, разработали бы общий метод лечения, посредством которого могли бы быть излечены все и /каждая из них, то тогда они имели бы полное право заявить, что при лечении хронических болезней они имеют в виду только доступную и полезную causa morborum chronicorum (поп — venereorum) и основываясь на этом могут лечить подобные болезни с наилучшими результатами.
Однако в течение прошедших веков они оказались неспособными излечить миллионы хронических болезней, поскольку не понимали, что их происхождение связано с псорным миазмом (он был впервые открыт и обеспечен подобающим лечением лишь в практике гомеопатии). Тем не менее, они хвастают тем, что только их лечение направлено на prima causa болезней и что только они придерживаются рационального лечения. При этом они не имели ни малейшего представления о псорном происхождении хронических болезней и поэтому совершено запутались в их лечении.
27
Каждый врач, подбирающий лечение в соответствии с этим общим характером заболевания, как бы не претендовал он на звание гомеопата, всегда останется аллопатом, поскольку гомеопатия немыслима без тщательнейшей индивидуализации.
28
Гомеопатическое.
29
Когда опыт демонстрировал целебные силы гомеопатически действующих лекарств, объяснение эффекта которых представлялось невозможным, то для устранения этих трудностей объяснения их действие называли специфическим, удушая дальнейшие исследования этим ничего, в действительности, не значащим словом. Гомогенетические возбуждающие лекарства, специфические (гомеопатические) средства были, тем не менее, запрещены задолго до этого как оказывающие чрезвычайно вредное действие». — Pay, «О значении гомеопатического метода лечения». Гейдельберг, 1824, с. 101—2.
30
В случае внезапного расстройства желудка с постоянной отвратительной отрыжкой, имеющей вкус испорченной пищи, часто сопровождаемого упадком духа, похолоданием кистей рук и стоп и т. д. обычные врачи, как правило, направляют свои усилия против испорченного содержимого желудка, которое полностью изгоняется сильными рвотными. Эта цель обычно достигается назначением рвотного камня с ипекакуаной или без нее. Становится ли пациент сразу после этой процедуры здоровым, оживленным и веселым? О нет! Такое расстройство желудка обычно имеет динамическое происхождение и вызывается психическими причинами (горе, испуг, досада), ознобом, умственным или физическим перенапряжением сразу после приема пищи, часто даже весьма умеренного. Эти два лекарства, а также вызванная ими бурная рвота, не могут устранить динамическое расстройство. Более того, рвотный камень и ипекакуана, вследствие собственных специфических патогенных эффектов, вызывают дальнейшее ухудшение в состоянии пациента и приводят к нарушению выделения желчи. Таким образом, больной, если только он не окажется очень крепким, будет в течение еще нескольких дней страдать от последствий так называемого каузального лечения, несмотря на бурное удаление всего содержимого желудка. Если же, тем не менее, больной, вместо того, чтобы принимать эти сильнодействующие и всегда вредные рвотные средства, понюхает один раз глобулу, размером с горчичное зерно, смоченную высоко разведенным соком пульсатиллы, то, как общее расстройство его состояния здоровья, так и местное, желудочное, будут безусловно устранены, и через два часа он будет совершенно здоров. Если же отрыжка и возобновится еще раз, то она уже не будет иметь вкуса и запаха, то есть содержимое желудка уже не будет испорченным, и следующего приема пищи больной будет ожидать с обычным аппетитом, будучи совершенно поправившимся и полным сил.; Это и есть истинное этиологическое лечение, описанное же ранее является таковым только в воображении врачей и вредно для больного.
Даже в случаях избыточного потребления неперевариваемой пищи никогда не требуются рвотные лекарства. В этих случаях природа сама в состоянии удалить ее наилучшим способом через пищевод при помощи тошноты, слабости, спонтанной рвоты, и, иногда, — механического раздражения неба и зева. Тем самым предотвращаются добавочные лекарственные эффекты рвотных средств; небольшое количество кофе ускоряет дальнейшее продвижение вниз по кишечнику того, что еще осталось в желудке.
Однако, если в этих случаях перегрузки желудка спонтанная рвота вследствие пареза его мускулатуры оказывается невозможной и появляются сильнейшие боли в эпигастральной области, то рвотные средства вызовут лишь роковое воспаление кишечника; в то время как часто повторяемые небольшие дозы крепкого кофе восстановят сниженную раздражимость желудка и его способность удалить содержимое, сколь бы обильным оно не было, со рвотой или стулом. Таким образом, и в этих случаях так называемое каузальное лечение оказывается неуместным.
Также бесполезно удаление при помощи рвотных средств едкой желудочной кислоты, отрыгивание которой часто наблюдается у хронических больных, поскольку удаление сегодня, осуществляемое со значительными страданиями для больного, приведет к тому, что завтра или несколькими днями позже, те же отрыжки возобновятся с еще большей силой. В то же время эта кислота устранится сама собой после устранения динамической причины очень небольшой дозой высокого разведения серной кислоты, а еще лучше, в случае частых рецидивов, назначением минимальных доз антипсорных лекарств, симптомы которых подобны остальным симптомам конкретного случая. Близки к описанному и другие случаи так называемого каузального излечения, произведенные врачами старой школы, которые при помощи утомительных процедур, обременительных для них самих и вредных для пациентов, удаляли материальные продукты динамических расстройств. В то же время, если бы они выявили динамическую причину заболевания и устранили бы ее и ее продукты гомеопатически, то они осуществили бы тем самым рациональное исцеление.
31
Состояния, зависящие исключительно от псорного миазма, и легко излечиваемые щадящими (динамическими) противопсорными средствами безрвотных и слабительных.
32
Несмотря на то, что почти все болезненные кровотечения определяются динамическим расстройством жизненной силы (состояния здоровья), врачи старой школы считают их причиной избыток крови и не могут удержаться от кровопусканий, предпринимаемых для удаления сверх избытка этой жизненной жидкости. Очевидные вредные последствия этой процедуры, такие как истощение сил больного, тенденция к развитию или действительное развитие тифозного статуса, приписываются злокачественности болезни, которую они после этого часто и не могут) преодолеть. Словом, даже в том случае, если пациент не выздоравливает, они воображают, что лечение осуществлялось в полном соответствии с их аксиомой causam tolle и что они, независимо от результата, сделали, как они обычно говорят, все, что было в их силах для оказания помощи пациенту.
33
Хотя, вероятно, никогда не было и капли крови, лишней для живого человеческого тела, врачи старой школы считают воображаемый избыток крови основной материальной причиной кровотечений и воспалений, который они должны устранить при помощи венесекций, кровососных банок и пиявок. Это они считают рациональным лечением, каузальной терапией. В случаях общих воспалительных лихорадок или острого плеврита они даже считают, что коагулирующаяся лимфа крови — светлый слой кровяного сгустка, как он называется — является materia peccans, которую они пытаются, если это возможно, удалить повторными венесекциями, возобновляемыми несмотря на то, что с каждым разом этот слой становится толще и гуще. Тем самым, если воспалительная лихорадка не ослабевает, они вызывают практически смертельную кровопотерю своими попытками удалить этот светлый слой или воображаемую плетору. Они и не подозревают того, что воспаленная кровь является только продуктом острой лихорадки, болезненного, нематериального (динамического) воспалительного раздражения, и что последнее является единственной причиной выраженных нарушений в деятельности сосудистой системы и может быть устранено минимальными дозами гомогенетического (гомеопатического) лекарства, как например, маленькой глобулой с дециллионным разведением сока аконита, и воздержанием от растительных кислот таким образом, что самая жестокая плевритическая лихорадка со всеми характерными для нее тревожными симптомами будет излечена без сколь угодно малых кровопусканий и каких-либо жаропонижающих средств в течение нескольких, в крайнем случае, двадцати четырех часов (в небольшом количестве выпущенной для проверки венозной крови не будут найдены даже следы светлой части кровяного сгустка). В то же время другой пациент, пораженный сходным образом, которого лечили в соответствии с рациональными принципами старой школы, если и останется в живых после повторных кровопусканий и невыразимых страданий, и не будет в скором времени после лечения окончательно подкошен (как это часто случается) брюшным тифом, лейкофлегмазией ил и легочной чахоткой, то часто должен будет потратить много месяцев для того, чтобы поставить на ноги свое изможденное тело.
Любой, кто нащупал спокойный пульс человека за час до озноба, всегда предшествующею развитию острого плеврита, не сможет сдержать своего удивления, когда двумя часами позже, в начале стадии жара, ему скажут, что чрезвычайное полнокровие у данного больного срочно требует повторных кровопуска ний. Естественно, он будет недоумевать по поводу того, что за волшебная сила влила з а эти два часа фунты крови в сосуды, еще два часа назад пульсировавшие так спокойно? Количество крови, циркулирующее в сосудах больного, не увеличилось' и на драхму по сравнению с тем, что было два часа назад!
Поэтом у аллопат при помощи своих венесекций не выпускает из сосудов больного, борющегося с острой лихорадкой, отягощающий его избыток крови (поскольку последнего не может быть), но похищает у него то, что необходимо для жизни и выздоровления — нормальное количество крови и жизненных сил величайшая потеря, которую не в состоянии восстановить ни один врач! Врач тщетно воображает, что осуществляет лечение в соответствии со своей (неправильно понимаемой) аксиомой causam tolle в то время, как causa morbi не может заключаться в этом случае в избытке крови, которого просто нет, но единственно истинной causa morbi является болезненное динамическое воспалительное раздражение системы кровообращения, что подтверждается быстрым и безусловным излечением этого и каждого сходного случая общей воспалительной лихорадки одной или двумя невообразимо малыми дозами сока аконита, который гомеопатически устраняет это раздражение.
Равным образом заблуждается старая школа, следуя маниакальным идеям Бруссо и используя в лечении локальных воспалений местные кровопускания, особенно большое количество пиявок. Временное облегчение, которое на первых порах развивается при таком лечении, далеко от того, чтобы увенчаться быстрым и совершенным исцелением. Напротив слабое и болезненное состояние органов (нередко всего тела) остается и после этого лечения, с очевидностью демонстрируя ошибочность объяснения локальных воспалений местной плеторой. А как прискорбны последствия этих кровопусканий? В то же время это чисто динамическое, несомненно, местное, воспалительное раздражение может быть быстро и безусловно устранено такой же малой дозой аконита или, в соответствии с обстоятельствами, белладонны, тем самым и вся болезнь будет уничтожена и излечена без неоправданного кровопролития.