Её улыбка была сладкой до жестокости, даже пугающей.

— …Я… — Сказала Юигахама, преодолевая давление. — …никогда не буду такой.

Она смело посмотрела в ответ, не отводя взгляд.

Харуно пожала плечами и посмотрела на меня.

— Хикигая, ты ведь понял, что я пытаюсь сказать, да?

— Да, более или менее.

Я просто не мог не понять.

Подобного я видел более чем достаточно. Любой, кто поднимается над толпой, подвергается остракизму. То, что выдаётся вперёд, не будет сломано. Оно будет вытащено и отброшено в сторону, гнить под дождём и ветром.

— Верно, верно, — сказала Харуно. — Мне правда нравится этот взгляд.

Я повернулся к ней, и наши глаза встретились. От её взгляда у меня по спине пробежал холодок. И вдруг она улыбнулась.

— Хе-хе, ты и правда нечто, Хикигая. Мне нравится твой необычный взгляд на  вещи.

Почему-то мне совсем не показалось, что это похвала.

Других вариантов просто быть не может. Потому что во всех её словах есть скрытый смысл.

Нельзя верить тем, кто берёт что-то положительное в тебе, сравнивает с другими и говорит, что ему это нравится. «Мне нравится твой здравый смысл» и «Мне это нравится. И твой здравый смысл тоже…» – совершенно разные вещи. Источник: я в средней школе. В такую ловушку я не попадусь.

— А что насчёт тебя, Хикигая? Любишь Юкино?

— Мама учила меня не говорить, что нравится, а что нет.

Харуно дружелюбно засмеялась.

Время потихоньку шло к ночи.

С неба опустился золотой занавес.

Завершением фестиваля стал золотой дождь фейерверков, встреченный громом аплодисментов.

— Что ж, фейерверк закончился, — сказала Харуно, поднимаясь. — Поеду домой, пока не началась суета.

Она спросила нас одним взглядом, что мы собираемся делать. Юигахама взглянула на неё, поднялась и повернулась ко  мне.

— Нам тоже надо идти.

— Точно.

Я представил себя в плотной толпе, и у меня волосы встали дыбом. Правильное решение – проводить Харуно и быстро отправляться домой.

И потому мы пошли втроём.

Прошли по узкой дорожке и вышли на парковку, примыкающую к платной зоне. Кажется, нам удалось избежать толкотни, неизбежной при возвращении через площадь.

К нам сразу же подкатил лимузин.

Харуно вызвала его заранее? Или у неё просто первоклассный водитель, предугадывающий её действия?

— Подбросить вас до дома?

— Э-э… — Юигахама нерешительно посмотрела на меня.

А я смотрел на машину, ничего не отвечая. Она была мне знакома. И, пожалуй, ошибки быть не может, это та самая машина.

— Сколько ни смотри, царапин ты на нём не найдёшь.

Харуно засмеялась.

Но ни я, ни Юигахама и не думали улыбаться. Смущённая нашим молчанием, Харуно оборвала смех.

— А? Юкино вам не говорила? Надеюсь, я её не подвела.

Извиняющийся голос. Кажется, она не врала, но чувствовалось глубокое безразличие.

— Так… значит…

Услышал я тихий шёпот Юигахамы.

Я знаю, что она хочет сказать. Так значит, Юкиносита всё знала.

Харуно явно не ожидала такой нашей реакции и попыталась всё сгладить.

— Только не поймите неправильно. Юкино не виновата.

Я… знаю. В тот день Юкиносита не сделала ничего плохого. Потому что она всегда поступает правильно.

— Она была просто пассажиром и ни в чём не виновата. Ты ведь понимаешь, Хикигая? — Сказала Харуно, словно подтверждая мои мысли.

Я впервые услышал эти слова, но они ничего не изменили. В какой бы степени ни была вовлечена Юкиносита, правда от этого не изменится.

— Конечно. Всё случилось не из-за неё. Она не виновата.

Мои слова прозвучали резче, чем я рассчитывал. Ночь была жаркой и влажной, но я чувствовал, что тепло покидает тело.

Деревянные подошвы клацнули, на шаг придвигаясь ко мне. Этот звук словно подтолкнул меня, и я попытался заговорить помягче.

— Всё равно дело уже прошлое! Мой принцип – не зацикливаться на том, что уже случилось, иначе моя жизнь была бы полным мраком, так что…

А? Разве это не прозвучало ещё резче? Страшное это дело, старые травмы…

— Ну и хорошо. Раз дело прошлое, проблем больше нет, да?

Харуно облегчённо вздохнула, положив руку на грудь. Ситуация несколько разрядилась.

— …Ладно, мы, пожалуй, пойдём, — сказал я.

— Конечно.

Она не пыталась нас остановить.

Заметив, что разговор закончился, водитель открыл дверь. Харуно коротко поблагодарила его и села в машину.

— Ладно, Хикигая, увидимся.

Она весело помахала мне. Но честно говоря, не тот она человек, с которым хотелось бы часто встречаться.

Водитель сел за руль, и машина неспешно тронулась.

Мы с Юигахамой молча пошли прочь. Пожалуй, должно пройти ещё какое-то время, прежде чем мы сможем что-то сказать.

Мы ушли с фестиваля пораньше, но похоже, такая мысль посетила не нас одних. Народу на станции было изрядно.

Из-за фестиваля поезд немного запоздал. И нам с Юигахамой сидячих мест не досталось, мы встали у дверей.

Ближайшая к её дому станция следующая. Моя – через три остановки. Не так уж и далеко.

Меньше чем через пять минут прозвучало объявление, что поезд прибывает на станцию.

— …Слушай.

Заговорила Юигахама, хотя до сих пор мы оба молчали. Я посмотрел на неё, и после паузы она продолжила.

— Хикки… Юкинон тебе не говорила?

Вопрос, ответ на который уже известен, но который всё равно должен быть задан.

— Нет, не говорила.

— Понятно. Э-э… ум-м…

Поезд остановился. Двери открылись, в вагон потёк прохладный вечерний воздух.

Юигахама смотрела то на двери, то на меня. Прозвучал сигнал, что сейчас двери закроются.

Времени раздумывать и колебаться не было. Я вздохнул и вышел на платформу. Юигахама выскочила следом, слегка удивлённая.

— Ты уверен, что тебе стоило выходить?

— Не люблю незаконченных разговоров… В чём дело? Специально этот момент выбрала?

— К-конечно, нет! Просто трудно было заговорить…

Судя по её нервному извинению, и правда не специально. Очень хитро. Вы очень хитрая, госпожа Юигахама.

— …Я тебя провожу.

— Спасибо…

Кажется, её дом не очень далеко от станции. Но к обуви с деревянными подмётками Юигахама явно не привыкла, так что шли мы медленно.

Звуки наших шагов далеко разносились в тишине.

Приближалась ночь, уличные жара и влажность уже не казались мучительными. Хотя может это и из-за ветерка.

— А тебе она что-нибудь говорила? — Спросил я, продолжая начатый ранее разговор.

Юигахама слегка покачала головой.

— …Но знаешь… Думаю, бывают вещи, о которых ты просто не можешь рассказать. А когда упускаешь свой шанс, становится ещё сложнее… Я имею в виду, у меня тоже так было…

Это точно. В своей причастности Юигахама созналась в прошлом году, но только тогда, когда мне и самому уже стало известно.

— Когда пытаешься решиться или даже думаешь об этом, всё откладываешь и откладываешь.

Да, в какой-то мере могу понять. Такое случается, даже когда хочешь сказать что-то формальное.

А с извинениями ещё сложнее. Извиниться и так непросто, а чем больше тянешь, тем сложнее становится найти нужные слова. Но бывают и вещи, которые можешь сказать в запале.

— Кроме того, быть может, Юкинон не могла рассказать, потому что это связано с её семьёй. Хотя не знаю, что там творится. Харуно тоже пугает…

Юигахама её защищала.

Но что с таким окружением, как у Юкиноситы, и правда сложно что-то сказать, сомневаться не приходится. Длинная родословная, старшая сестра, превосходящая даже старшую сестру мать, на что эта самая сестра намекала.

Я чувствовал, что что-то должно произойти.

Но не дело посторонних соваться в чужие семейные отношения.

— Не думаю, что нам стоит лезть в чужие приватные дела, — сказал я.