А на палубе сувенирная лихорадка. Автографы. Черная зависть к тем, кому достались черные ласты.

— Боцман, отдайте им двадцать пар. Хватит на всех. Выполняйте.

— Есть выполнять, товарищ старпом!

Поток поздравительных радиограмм. Одна из первых — Роджерсу: "Поздравляю тчк пятьдесят тысяч долларов согласие рекламировать нашу продукцию тчк никто вам больше не даст тчк Чикаго зпт Меркьюри Лимитэд зпт Юджин Гроувз".

Агуров и Пле смеются. Роджерс — нет. Для него это серьезно, стоит подумать…

Однако на фотографиях и на обложках журналов всего мира люди видели трех веселых, счастливо усталых парней, соединенных братским, неразделимым объятием.

Они встретились снова только через десять лет. Но в другой обстановке.

Тихий океан. Великий… Где-то в его немыслимых просторах затерялась крохотная песчинка — глигерная матка "Тарпон". Час назад судно прибыло к месту назначения, если таковым можно считать условную точку в самом пустынном месте Тихого океана. Под килем — полтора километра. Немного южнее глубина значительно больше. Там начинается северный склон одного из разломов океанского дна — желоба Кларион.

Раньше этот желоб представлял интерес разве только для специалистов-океанографов, но за последние три года приобрел всеобщую известность. Виновата в этом преступная неосторожность государственных деятелей одной из самых крупных мировых держав…

"Тарпон" лег в дрейф в пяти милях от местонахождения подводной базы "Кларион-Меркьюри". Кормовой створ открыт, подножие наклонной палубы заливает вода. Сейчас из трюма выползет черное, дельфинообразное тело глубоководной лодки, покатится под уклон по направляющим рельсам и, разворотив носом крутую волну, уйдет в пучину…

Десять узлов. Для двухместного глигера типа "МК" это немало. Навстречу несутся облака светлых точек и черточек. Воображение подсказывает: космос… И световая, уму непостижимая скорость. Мимо проплывают звездные острова, метагалактики. Вселенная. Глигер пробивает скопления сифонофор, креветок и мелких медуз. Агуров вглядывается в темноту, куда уходят прямые колонны света прожекторов.

Гудение моторов серой, почти незаметной нитью вплетается в орнамент знакомых созвучий. Тихо жужжат гидрокомпасы, поют электроприборы, шипит, проходя через инжекторы, кислород. Мерно тикают оба хронометра. Срываются, словно капли, негромкие звонки-пятиминутки… А за стенами лодки мир тьмы и безмолвия.

Ив плавно шевелит педалями глубинных рулей. Рукоятка скорости отведена на себя почти до упора. Видимо, Пле вознамерился выжать из дельфиноподобной машины все.

Забормотал ультразвуковой телефон. Агуров нацепил наушник.

— Вижу вас на экране акустического локатора, — заквакал наушник по-английски. — Дайте свои позывные. Дайте акустикой…

— Отвечает "Афалина-МК-12", слышу вас хорошо, подтвердите прием.

— "Афалина-МК-12", вас понял. База примет "Афалину" через центральный шлюз. Добро пожаловать, господин консультант.

— Спасибо. Связь прерываю.

Ив Пле обернулся:

— Роджерса хватит удар, как только мы переступим порог его логова.

Впереди возникло шарообразное зеленоватое сияние. В центре его сверкала ослепительно яркая точка.

— Это факел, — сказал Агуров. — Пловцы с "Кларион-Меркьюри".

Лучистая точка выросла в маленькое зеленое солнце. Ив застопорил моторы, и кабина наполнилась светом невообразимой силы, трескучим рокотом подводных скутеров. Четырнадцать пловцов, буксируемых пятью скутерами, плыли журавлиным строем во главе с огненосцем. Строй тут же распался, ангелы моря облепили "Афалину". Их черные гибкие тела с плавниками на спинах извивались, кружили в свете прожекторов, отбрасывая длинные тени. Круглые, покрытые ворсом головы заглядывали в кабину. Агуров приветственно помахал им рукой.

Каждый раз, наблюдая за уверенными действиями гидрокомбистов, Агуров испытывал ни с чем не сравнимое чувство отцовства. Он первый прокладывал для рыбо-людей неизведанный путь в глубины.

Собственно, ангелы моря отличались от обычных людей немногим: костные пустоты их скелета были наполнены жидкостью, поэтому плотность тел гидрокомбистов близка к единице — плотности воды. Искусственные жабры специальные оболочки, фильтрующие растворенный в воде кислород прямо в кровь, — позволяют глубоководникам, подобно рыбам, обходиться без дыхательных аппаратов. Агуров знает, как это все было сложно на первых порах…

"Афалина" тяжело тронулась с места, зарылась носом, точно раненный гарпуном финвал. Ив рассмеялся:

— Эти черти решили воспользоваться услугами нашего транспорта!

— Ничего, — сказал Агуров, — база уже где-то рядом.

Прямо по курсу показались высокие цилиндрические сооружения. Подводный город щедро расцвечен огнями. И все же в нем было что-то от мрачной готики средневековья.

Ближайший бункер выдохнул облако воздушных пузырей. Открылась прямоугольная, освещенная изнутри щель. Ив направил "Афалину" в щель. Внимание Агурова привлекла надпись на бункере: "Среди рыб будь рыбой".

Трехъярусные стеллажи ангара уставлены аппаратами типа "Сарган". "Сарганы" — одноместные глубоководные лодки, оснащенные манипуляторами. Клешни манипуляторов грозно подняты вверх.

— Вот и прибыли, — сказал Пле, оглядывая просторный ангар.

— Будем чувствовать себя как дома, ни на минуту не забывая, что мы в гостях…

Агуров сделал несколько приседаний, разминая затекшие ноги.

— "Среди рыб будь рыбой", Ив. По-моему, сказано ясно.

— Странно, что мы начинаем с иронии. — Пле пожал плечами.

— Но если серьезно, то пока мне ясно одно: Роджерс умело использовал валютный фонд комитета. Ишь, понастроил! Ловкач…

— Разберемся. — Агуров провел рукой по гладкому боку "Афалины". Стряхнул с ладони капли воды. — Во всем разберемся.

Где-то наверху загудели моторы, заскрежетали металлические створки. Из отверстия потолочной шахты на платформу в центре ангара опустилась клетушка подъемника. Вышли двое в резиновых костюмах. Сквозь прозрачные колпаки видны хмурые лица. Рыжеволосый детина, приподняв колпак, замахал руками:

— Шнель! Шнель!

Гости переглянулись.

— У них, очевидно, пожар, — высказал предположение Пле. — Вы напрасно так рады нашему прибытию, господа, — обратился он к незнакомцам, — мы забыли взять с собой брандспойты.

— Какого черта! — выругался по-английски рыжеволосый. — Я вам говорить — бистрей! Манипулятор этих лодка имейт колоссальный радиоактивность.

Гости переглянулись вторично…

Резиденция Роджерса находилась в девятом бункере. Лифт доставил вновь прибывших под самую "крышу". Овальная дверь отъехала в сторону, и гости оказались в просторной каюте. Мягкие кресла, большой секретер, цветы на "модернистских" подставках, светящийся потолок, ковры, на стенах — дверцы многочисленных сейфов и экраны. В каюте трое. Все в черных трико. На груди у каждого — буквы "КМ", на бедрах — широкие пояса с пистолетами.

— Мои глаза обманывают меня? — проговорил высокий, широкоплечий блондин, театральным жестом отбрасывая кресло с дороги.

— Ив Пле?! Николай Агуров?! Какими судьбами? А… Понимаю. Присаживайтесь, господа консультанты, будьте как дома.

— Я думаю, Роджерс, твоим парням наша беседа покажется вовсе не занимательной, — сказал Агуров, не замечая протянутой руки.

Ив зло усмехнулся.

— Зовите меня, как и прежде, просто по имени. — Роджерс обернулся к своим молодцам: — Убирайтесь!

Телохранители ушли.

— Это зачем? — спрашивает Пле, подтягивая Роджерса к себе за пояс. Пиф-паф в наше-то просвещенное время?!